Разделенный Мир - Малинин Евгений Николаевич - Страница 26

2. Камень второй

Машенька – ведьма по призванию

По разбитой, перепаханной, размытой осенними дождями дороге, мерно шагал высокий гнедой жеребец. Его прекрасные, точеные ноги твердо ставили кованые копыта в расползающуюся, липкую грязь. В высоком кавалерийском седле мерно покачивалась стройная фигура в легком кольчужном доспехе. На голове всадника, венчая копну белокурых, коротко стриженных волос, красовался русский, со стрелкой еловка, шлем. На поясном ремне, украшенном серебряными бляшками, покачивался длинный, узкий клинок – не то легкий меч, не то тяжелая шпага. К седлу были приторочены колчан со спущенным длинным луком и тремя десятками длинных же черных стрел, а также свернутая тонкая бечева со скользящей петлей на конце.

Было уже довольно позднее утро, но солнце, прячась за низкими облаками, и не собиралось одарить теплом эту промозглую слякоть. Всадник ехал, опустив голову и глубоко задумавшись. Управление конем, казалось, вовсе не входило в его обязанности, но умное животное, похоже, само прекрасно знало и дорогу, и конечный пункт назначения. Вот только ни конь, ни всадник, видимо, не ожидали, что на этой дороге встретятся препятствия посерьезнее грязи, дождя, тяжелых дум.

А между тем дорога, вильнув осклизлой колеей, нырнула в промозглый, покореженный лесок, состоящий в основном из поломанных елок и берез, вытоптанной травы и содранного с камней мха. Вместо обычного зеленого лесного покрывала землю устилали полусгнившие тряпки и кости, головешки старых костров и человеческие экскременты. И именно в этом лесочке, в своей, так сказать, естественной обстановке, нашего всадника подстерегала засада.

Конь не прошел между деревьев и нескольких метров, как из-за ободранного ельника вывалилось полтора десятка вооруженных мужиков. С гиканьем, улюлюканьем и свистом они быстро окружили всадника, направив на него несколько самодельных пик. Конь остановился, недовольно всхрапнув, а седок очнулся от размышлений, выпрямился в седле и поднял голову. И тут нападавшие поняли, что перед ними девушка! Совсем еще молоденькая, не более восемнадцати-девятнадцати лет, с припухлыми по-детски губами, вздернутым носом и глубокими темно-серыми глазами.

Она спокойно разглядывала враз замолчавших вояк, даже не делая попытки вытянуть свое оружие. В этот момент из-за кустов показался огромный детина. Ругаясь и расталкивая застывших мужиков, он подошел ближе и остановился у морды лошади. Девушка также молча перевела взгляд на новое действующее лицо, оказавшееся предводителем этого боевого подразделения.

Здоровяк, встретившись взглядом с ее серыми глазами, сначала опешил, а затем издал довольное рычание.

– Ха, ребята, как нам повезло! Такая курочка!

– Эй, Трот, а что с ней делать-то? – раздался из рядов его подчиненных неуверенный бас.

– Вы что, не знаете, что делают с курочкой петушки?! Топтать!.. Давайте, стаскивайте ее с коня! Удовлетворим здоровые инстинкты, а потом, может быть, отвезем ее к герцогу!

Сразу несколько грязных волосатых лап потащили девчонку с коня на землю, а она даже не подумала сопротивляться. Видимо, именно поэтому ее достаточно мягко поставили на землю и повели за поломанный ельник, на сравнительно чистую полянку, где был разбит временный лагерь этой ватаги. Здесь двое ребят поздоровее схватили ее за запястья и, даже не сорвав с нее железных перчаток, развели ей руки в стороны, словно распяв на невидимом кресте. По той сноровке, с которой это было сделано, можно было догадаться, что приемы хорошо отработаны, а вкусы предводителя достаточно изучены.

Вся ватага, в предвкушении шикарного развлечения, забыла обо всем на свете, столпившись вокруг молоденькой пленницы. А сам предводитель медленно подходил к своей жертве, поигрывая обнаженным кинжалом.

– Щас мы срежем ей штанишки и заголим все, что нас интересует, – пробасил он с радостной улыбкой. – Мы потрем ее спинкой о травку, а затем поиграем в лошадок... Но для начала – братский поцелуй... – И он наклонился над неподвижной девушкой, дыша ей в лицо кислым перегаром и гнилыми зубами.

И тут совершенно неожиданно она передернула плечами, заехав при этом кольчужным оплечьем по физиономии предводителя. Трот взревел и отшатнулся.

– Вы что, девку удержать не можете, – набросился он на мужиков, державших девчоночьи руки. – Раз у вас сил даже на это не хватает, кататься последними будете. Если до вас очередь дойдет! А ты, малышка, – он впился взглядом в спокойное лицо, – сейчас покажешь мне свою кровь!

– Ой, – неожиданно прозвучал насмешливый ответ, – и вечно эти здоровяки пугают... А на поверку выходит, что там на один раз пописать осталось...

В вооруженной толпе послышалось приглушенное, но довольное гоготание, а командир буквально остолбенел. А затем на его вывороченные губы вернулась довольная ухмылка.

– Ты, моя радость, сомневаешься в нашей готовности? Ну что ж, полюбуйся, как ты нас возбуждаешь. – И, рванув пояс, он одним движением спустил свои штаны.

То, что оказалось под ними, действительно могло вызвать удивленное уважение. Мужское достоинство заголившегося мужика вполне подходило оставленному на дороге жеребцу и находилось в полной боевой готовности.

Обладатель этих прелестей, неуклюже путаясь в спущенных штанах, снова двинулся к неподвижной девушке. Но когда он уже протянул руку, намереваясь срезать с нее пояс, она легко шевельнула кистями рук и произнесла два-три совершенно непонятных звука.

И в тот же момент грозное орудие сексуального гиганта беспомощно обвисло, превратившись в невзрачную тряпочку. Он замер, раскорячив ноги и опустив голову, в недоумении разглядывая остатки былой гордости, а девица презрительно бросила:

– Ну! Так я и думала!..

Потом она по очереди оглядела державших ее мужиков и тихо прошипела:

– А вы желаете, чтобы у вас и ручки так же обвисли?..

– Ведьма!.. – хрипло выдохнул один из них и тут же отскочил в сторону, смешавшись со своими товарищами, которые невнятно, но испуганно загалдели и попятились от странной девицы. Второй стоял, глупо улыбаясь, и продолжал держать девушку за руку.

– Полный дебил, – огорченно констатировала та и с размаху влепила ему в лоб бронированным кулаком. Верзила, все так же мило улыбаясь, плашмя рухнул на землю.

Звук его падения привел в себя Трота. Он заревел дурным голосом, мгновенно поддернул штаны и с воплем:

– Держи, ведьма!.. – обрушил на девчонку неизвестно как появившийся в его руке широкий тесак. Но сталь встретила сталь. Никто из шайки не заметил, когда девчонка успела выхватить свой клинок, только ее кисть элегантно развернулась, и все увидели, как тесак Трота летит в валявшийся на поляне мусор, а кончик узкого клинка замирает в нескольких мгновениях от ширинки их командира.

И в повисшей над поляной недоуменной тишине раздался хищный шепот:

– Если ты не перестанешь баловаться ножиками, я тебе твою тряпочку насовсем отрежу. За ненадобностью... – Потом она тяжелым взглядом оглядела вооруженную толпу и спокойно задала непонятный вопрос: – Ну? Кто еще хочет комиссарского тела?

Никто ничего не понял, но «комиссарского тела» явно никто больше не хотел.

Девчонка лихо свистнула, и из-за поломанных елок показался ее жеребец. Он подошел к хозяйке и ткнулся мордой в ее окованное сталью плечо. Замолчавшая ватага напряженно наблюдала за странной наездницей, и лишь обезоруженный Трот, блестя безумными глазами и лихорадочно сжимая пудовые кулаки, бормотал:

– Я тебя все равно достану!.. Будь ты хоть трижды ведьма!..

Но тут жеребец мягко переступил задними ногами, и поляну снова огласил дикий вопль Трота – конь наступил ему на ногу. Неожиданно в ватаге снова послышались злорадные смешки. Видимо, авторитет руководителя в ней поддерживался исключительно с помощью грубой физической силы, и сейчас рядовых бойцов радовало унижение командира.