Маг - Малинин Евгений Николаевич - Страница 90

Звук постепенно замер, словно опустился на город вонючим вулканическим пеплом. Я принялся собираться к выходу, хотя особенно собирать было нечего. Шпага и дага были у пояса, арбалет я оставил в замке, полагая, что в этом предприятии он мне вряд ли понадобится, иглы находились там, где им и полагалось быть. Я бросил взгляд на Галла.

– Если тебе ничего не надо в твоей комнате, мы можем идти…

Он молча кивнул и встал с кровати. Я понял, что шестиликий Галл тоже готов, и, прошептав заклинание на сталь, толкнул дверь. Теперь нас никто не мог обвинить в ношении оружия на запретной для него территории. По недоуменному взгляду Галла, обшаривающему мой пояс, я понял, что заклинание прекрасно сработало – он видел свое оружие и уже не видел моего.

Мы покинули гостиницу в числе еще двух десятков человек, также направлявшихся к Храму. Смешавшись с ними, мы направились в сторону центральной площади и вскоре оказались на ней, в огромной толпе народа, терпеливо ожидавшего окончания восхваления Единого и открытия Храма.

Все стояли на удивление тихо, без разговоров, шуточек и толкотни, присущих, по-моему, любому большому скоплению неорганизованного народа. Ожидание затягивалось, но и оно наконец подошло к концу. Над городом прозвучал еще один удар колокола, и не успел этот угнетающий звук осесть посреди городских улиц, как массивные вызолоченные створки ворот дрогнули и медленно, в полной тишине, начали расходиться.

Нашим глазам открылся небольшой двор, огражденный внешней стеной и четырехэтажным зданием Храма с колоннадой и двухэтажными боковыми крыльями, выдвинутыми несколько вперед. Короткая, в четыре широких ступени, лестница вела к роскошной колоннаде, за которой уже распахивались широкие двустворчатые двери, приглашая вновь прибывших внутрь. Когда толпа медленно двинулась к входу, над ней прозвучал ласковый и в то же время строгий голос:

– Вы должны покинуть Храм не позднее четвертого удара колокола с момента открытия дверей. Все, кто не успеет или не захочет покинуть Храм вовремя, считаются пришедшими к алтарю и становятся служителями Единого-Сущего через возведение на алтарь. Выбирайте…

Я бросил быстрый взгляд вокруг. Люди шагали в Храм, и было ясно, кто идет из любопытства, кто из страха, кто из какого-то непонятного стремления к острым ощущениям, а кто с последней надеждой и верой в светлое чудо. «Эти обманываются больше всего, – подумалось мне. – Ибо чудо для себя можно ожидать только от близких людей… или совершить самому…»

Мы поднялись по ступеням и вошли под сень портика, а затем через двери внутрь Храма. Огромный холл был расписан яркими, броскими фресками, живописующими ту самую историю, которую я слышал от апостола Пипа во время его проповеди в Лосте. И величие Единого, и его творение мира, животных и людей, и его любовь к своим творениям, и его слезы при виде неблагодарности его творений, и его превентивные меры в отношении неслухов – все было ярко отображено в настенной живописи. Из этого огромного помещения в разные стороны расходились коридоры и анфилады комнат, и народ растекался по ним, разглядывая стены и створки дверей, фигурные оконные переплеты и приношения Единому, выставленные в высоких стеклянных шкафах с бирочками, указывающими имена дарителей.

Мне почему-то вспомнился питерский Эрмитаж с его бесконечными залами, комнатами, переходами и экспонатами, среди которых можно было блуждать сутками, попадая то и дело в уже осмотренные помещения. «К моменту закрытия этого музея многие, похоже, при всем своем желании не смогут его покинуть и поймут, что совершенно неожиданно для себя выбрали алтарь Единого…» – подумалось мне.

А вот Галл, судя по всему, полностью сохранил ясность ума. Он твердо взял меня под руку и потащил в сторону, к самому темному и какому-то неухоженному из коридоров.

– Если нас сейчас остановят, говори, что идешь к откровенному разговору о грехе… – жарко шептал он мне на ухо. Через секунду мы растворились в полумраке коридора.

Помещение, в которое мы вошли, пройдя коридором, напоминало… зал для голосования. Большая, несколько вытянутая комната была по одной стене заставлена стационарными кабинками для раздумий, какому из кандидатов выставить галочку. Только эти кабинки были двойные, словно для того, чтобы предоставить место не только голосующему, но и подсказывающему, за кого голосовать.

– Это зал для откровенного разговора… – начал свои пояснения Галл, но я перебил его:

– А дальше-то куда? Я долго разговаривать, даже о грехе, не имею ни времени, ни желания. Ты же бывал в этом чертовом Храме, как нам выйти хотя бы к апартаментам Первого Подъединого?

– Первый меня не принял, – огрызнулся Галл, – а вот за этим залом, если нам удастся пересечь комнату апостолов, находится спуск на первый подземный уровень. Меня провожали этой дорогой к третьему секретарю…

Мы быстро пересекли пока еще пустовавшую комнату для расспросов, и Галл толкнул неприметную дверь, притулившуюся за последней кабинкой. Она бесшумно распахнулась, и мы увидели маленькую, пустую комнатку, из которой вели еще две двери. Галл направился к правой и первым нырнул в нее. Я последовал за ним и оказался в низком коридоре с голыми каменными стенами и таким же голым сводчатым потолком. Коридор был слабо освещен и уходил вперед и вниз.

Мы осторожно двинулись по коридору. Через десяток – другой шагов коридор пересек его двойник. Галл было направился прямо, но я остановил его и потянул направо. Я заметил в конце этого коридора лестничную площадку. Мы быстро добрались до нее, и я начал спуск. Теперь уже Галл молча следовал за мной. Спустившись на три пролета, мы оказались в точной копии того коридора, из которого начинали спуск. И он также невдалеке пересекался другим коридором. Я быстро, но осторожно приблизился к перекрестку и, выглянув, удовлетворенно хмыкнул. Нам явно везло – прямо напротив нас к стене была привернута консоль с пылавшим в ней факелом. Медвежья лапа, ухватившая за хвост змею. Похоже, мы были недалеко от цели.

– Теперь держись за мной, как можно ближе. Возможно, мне придется прятать нас под пеленой. Двоих взрослых спрятать сложно… – Я еще раз выглянул в основной коридор. – Пора побеседовать с трехглазым и гологоловым. Ласково!… – пробормотал я себе под нос. Сзади послышался сдавленный возглас, и я резко обернулся. Галл смотрел на меня выпучив глаза.