Драконья ненависть, или Дело врачей - Малинин Евгений Николаевич - Страница 89

Пока дан Когг устраивался в своем «узилище», я подобрал у себя под ногами кусочек рогожной веревочки и нашептал над ним текст заклинания. Теперь, чтобы оно заработало, надо было завязать на веревочке узелок и запустить заклинание особым жестом. Протянув зачарованную веревочку шуту, я попросил:

– Фрик, свяжи господину мощному дану большие пальцы рук.

Шут взял веревку, осмотрел ее и слегка подергал, словно проверяя прочность, удивленно взглянул на меня, но не стал обсуждать мою просьбу, а, подойдя к Коггу, приказал:

– Ну-ка, дяденька, вытяни ручонки-то вперед… И пальчики сложи вместе!

Когг молча выполнил требуемое, и шут быстро связал ему пальцы моей веревкой. Когда он выпрямился, Когг тихо, сквозь зубы, прорычал:

– Мы еще с тобой поговорим, рифмоплет!..

Фрик, не вступая со своим бывшим хозяином в разговоры, вернулся к порогу чулана, и мы трое посмотрели на сидящего у стены дана. В свете, падавшем из дверного проема, лицо Когга было отлично видно, и на нем расползлась довольная улыбка, показывавшая, что рыжий дан не собирается долго задерживаться в этом подвале.

И в этот момент моя правая ладонь выполнила короткое, округлое движение.

Улыбка так и осталась на физиономии дана Когга, а вот его глаза мгновенно закрылись, тело обмякло и с тихим шорохом повалилось набок.

– Что это с ним? – Поинтересовался хозяин харчевни после короткой паузы.

– Ничего, – спокойно ответил я, – просто господин мощный дан заснул.

– Ага?.. – Проговорил Шига, словно в голову ему пришла чрезвычайно дельная мысль, – и долго он будет спать?

– Да дней шесть-семь, не меньше…

– А потом он проснется?

– Конечно. Что с ним будет?.. Разве что проголодается сильно. Но уж это будет твоя забота.

Мы с секунду помолчали, и вдруг шут пристально посмотрел в лицо Шиге, а затем раздумчиво добавил:

– Это будет… твоя забота.

И Шига ему так же раздумчиво ответил:

– Понятно…

– А нам пора ехать! – встрепенулся Фрик и, не глядя на меня, развернулся в сторону кухни.

Спустя пару минут мы уже были во дворе. Я снова забрался в седло, а Фрик, закинув на плечо небольшую торбу, сунутую ему Шигой, двинулся вперед, в направлении винных запасов селения Ушицы.

С полчаса мы двигались молча. Фрик быстро шагал вперед, не оглядываясь в мою сторону и даже не глядя по сторонам. Его голова была опущена, казалось он высматривает под своими быстро мелькающими ногами нечто важное. Наконец я не выдержал и спросил, не слишком надеясь на ответ:

– Что ищешь, шут?!

Вопрос у меня получился весьма высокомерным, но Фрик неожиданно ответил:

– Мне нужна затычка…

– Затычка?! – Невольно удивился я, – для чего?!

– Для дырки… Для чего еще может быть нужна затычка?..

«Действительно, для чего еще?..» – Подумал я и улыбнулся обстоятельности своего спутника.

– А большая ли дыра? – Продолжал я свои расспросы.

– Да нет, – все так же, не оборачиваясь, ответил шут, – всего на три такта, но очень неудобной формы…

– То есть… как это?! – Совершенно ничего не понял я.

Фрик наконец-то оглянулся, и в его глазах я заметил странно отсутствующее выражение, словно он меня и не видел, а разговаривал сам с собой. В следующее мгновение он снова вернулся к созерцанию дороги под своими ногами, хотя разговор и продолжил:

– Если стенка в бочке толщиной в два пальца и имеет круглое отверстие, то затычка нужна длиной три пальца и конической формы. Любая другая будет выпускать из бочки содержимое, и оно растечется бесформенной лужей…

Тут шут как-то странно пошевелил пальцами около виска и неожиданно спросил:

– Вот ты, господин сияющий дан, хотел бы пить из бесформенной лужи?..

– Я не хотел бы пить ни из какой лужи!.. – Брезгливо ответил я, – ни из бесформенной, ни из сформированной!

– Правильно, – удовлетворенно констатировал шут, – ты хотел бы пить из бочки!

– Нет! – Немедленно возразил я, – я хотел бы пить из бокала!

– Для моего создания этот объем мал… – Пожал плечами шут, – Для моего создания необходимо никак не меньше бочки… Может быть даже и в бочку не поместится.

– И что же такое ты создал? – С насмешкой в голосе поинтересовался я, – неужели твое творение настолько велико, что даже в бочку не помещается?!

Однако Фрик на мою насмешку никак не прореагировал – его последующие слова были произнесены совершенно серьезно и без всякой обиды:

– Творение?.. Очень хорошо сказано! Именно – творение!.. Так вот, мое творение еще не закончено, но я надеюсь, что его качество и объем будут таковы, что очень многим захочется приложиться к нему!

– А пока что ты ищешь затычку для бочки, в котором ты будешь держать это творенье.

Фрик снова бросил взгляд через плечо в мою сторону, и теперь уже в его глазу светилось веселье:

– Разве я сказал, что я ищу затычку для бочки?..

– А разве нет?! – Опять удивился я, – Ты ж мне про эту бочку уже полчаса талдычишь!

– Ничего подобно, – неожиданно возразил шут, – я просто привел бочку в пример. А про затычку я сказал, что она должна быть в три такта и довольно неудобной формы… Впрочем я ее уже нашел!

– На дороге?.. – переспросил я, – но ты ведь ничего не подбирал!

Шут покачал головой.

– Нет, господин сияющий дан, та затычка, которая требовалась мне, могла отыскаться только здесь!

И он постучал маленьким кулачком по своей лысой голове, а затем неожиданно продолжил:

– Твое поведение в харчевне Шиги навело меня на мысль – глупость должна быть воспета в стихах! И я решил сложить оду глупости!

– Оду?! – Чуть насмешливо спросил я, – а не слишком ли ты зауживаешь тему?..

– Что значит – зауживаешь?.. – Переспросил шут и, чуть приостановился, чтобы дальше двигаться рядом с моим стременем.

– Ну-у-у… понимаешь, – перешел я на язык литературной критики, – ода – это довольно жесткая поэтическая форма, своего рода канон. В оде ты не сможешь критически подойти к рассматриваемой теме, ты должен будешь просто воспевать выбранный предмет! Кроме того, ода – это слишком высокопарно, а мне кажется твоя муза более склонна к… иронии, сарказму… Или я ошибаюсь?!

Фрик задумчиво посмотрел в мое забрало и… промолчал. А я, спустя мгновение, добавил:

– Если мне будет позволено дать совет будущему классику, то твоему творению… – сделав крошечную паузу, чтобы был ясен мой «кивок» в сторону прежней темы разговора, я продолжил, – … надо дать название… ну, допустим… э-э-э… «Похвальное слово Глупости»! Вот когда ты сможешь развернуться во всю ширь своего таланта! Если он у тебя, конечно, есть!

С десяток минут после этих моих слов, мы двигались в полном молчании, а затем шут энергично кивнул:

– Ты прав, сияющий дан, именно «Похвальное слово Глупости»!

– А теперь ты мне объяснишь, – тут же подхватил я, – почему именно мое поведение навело тебя на эту… тему?

И снова Фрик долго молчал, прежде чем проговорить, тонким фальцетом вновь вернувшимся заиканием и пришепетыванием:

– Ты сделал глупость, оставив в живых дана Когга!.. Глупость!!

– Я сдержал слово… – мягко возразил я, – держать слово, данное даже врагу – прерогатива благородного человека, человека чести, и эта прерогатива не имеет никакого отношения к уровню его ума или глупости!

Я замолчал, и шут так же молча шагал рядом с моим стременем. Это продолжалось довольно долго, и мне уже показалось, что у Фрика закончились аргументы. Однако я ошибся. Сначала Фрик начал что-то тихо, с подвыванием нашептывать себе под нос, словно складывая какое-то сложное заклинание. Потом он принялся размахивать руками в такт своим подвываниям и при каждом почти шаге слегка подпрыгивать и раскачиваться из стороны в сторону. Тут я даже немного испугался – что если в его голой голове какой-нибудь винтик окончательно соскочил со своего места! Но в этот момент пришепетывание и подвывание шута сделались немного громче, и я начал различать слова!