Драконья ненависть, или Дело врачей - Малинин Евгений Николаевич - Страница 41

Затем он снова повернулся к хозяину постоялого двора и спросил с уже нескрываемой угрозой:

– Так ты откроешь нам дверь?..

Огромный кхмет как-то странно сжался, а потом вдруг замотал головой:

– Нет!.. Если бы это был кто-то другой!.. А дан Тон… Я не могу!..

– Вот как?.. – Медленно проговорил Твик.

– Я не могу рисковать!.. – Быстро заговорил Корда, – Если у нас что-то сорвется, сияющий дан уничтожит всю мою семью… От него не скроешься и его не подкупишь!.. Я не могу рисковать судьбой сына и… дочери…

– А вот мы рискнули, когда тебе надо было убрать отца Мары! – Перебил его Твик, – мы рискнули выдать себя за черных извергов!.. И не однажды!.. Сколько раз мы выручали тебя, почтенный Корда?..

– Я с вами за все рассчитался! – Вдруг рявкнул басом хозяин постоялого двора, – я с вами рассчитался честно и окончательно!

– А теперь ты поможешь нам… – вкрадчиво проговорил Твик, – а мы рассчитаемся с тобой… Честно и… окончательно… Или ты хочешь, чтобы сияющему дану Тону стало известно, сколько у него на самом деле было черных извергов и чем они занимались?..

Несколько секунд хозяин постоялого двора и кхмет Твик сверлили друг друга взглядами, а затем Корда опустил глаза и вздохнул:

– Хорошо… я открою вам дверь гостевого домика…

– Вот и ладненько… Вот и молодец… – чуть ли не пропел Твик, а затем, повернувшись в сторону все еще жующего гнома, спросил, – Парпик, ну, ты, наконец, наелся?

Гном в очередной раз приложился к своей немаленькой кружке, затем достал из кармана штанов огромный клетчатый платок, вытер толстые губы, сунул платок обратно в карман и глухо буркнул:

– Я с вами не пойду.

Целую минуту над столом висело тяжелое молчание, а затем пикси удивленно спросил:

– Почему?..

– Я не хочу участвовать в убийстве девчонки.

– Посмотрите на это невозможное чудо, – проскрипел мертвым голосом один из эльфов, – благородный гном!

Еще некоторое время все молчали, а затем кхмет Твик вкрадчиво поинтересовался:

– Какие трудности, Парпик? Помнится, тебя не смущало убийство отца Мары, что же теперь?..

– И с чего ты взял, что мы… что они собираются убить девчонку? – Вмешался в разговор хозяин постоялого двора.

Гном перевел тяжелый взгляд на Корду и все тем же глухим, спокойным голосом переспросил:

– А ты думаешь Твик, или Ильрейк, – он кивнул на одного из эльфов, – оставят в живых свидетеля убийства сияющего дана Высокого данства?

И, с тяжелой ухмылкой оглядев огромного кхмета, гном добавил, словно выплюнул:

– Дурак!

И тут прозвучал так хорошо знакомый мне заикающийся и пришепетывающий фальцет:

– Хозяин!.. Кто хозяин этого замечательного постоялого двора?

Сидящие за столом разом повернулись к входной двери и уставились на вошедшего Фрика. С минуту длилось молчание, а затем один из кхметов, до сих пор до сих пор не сказавших ни слова, проговорил хрипловатым тенором:

– Это что еще за чучело?!

И, довольно ухмыльнувшись, спросил:

– Тебе чего надо, чучело?!

Фрик неторопливо, медленными, заплетающимися шажками двинулся к столу, на ходу бормоча своим пришепетывающим фальцетом:

Фрик остановился у самого стола и с жадностью уставился на разложенные яства. Немного помолчав и не дождавшись от сидящих за столом новых вопросов, экс шут повторил свой:

– Так кто тут хозяин?..

– Я хозяин, – отозвался наконец огромный Корда, – а что тебе, собственно говоря, надо?!

Фрик перевел взгляд на здоровенного кхмета и задумчиво проговорил:

– Ты, многоуважаемый хозяин этого замечательного постоялого двора, повторил тот же вопрос, что задал мне вот этот почтенный господин в момент моего появления в дверях твоего заведения. Теперь, получается, мне надо повторить свой ответ? Тебе не кажется, что мы начали повторяться?

Корда недоуменно развел руками и обратился к своим дружкам:

– Кто-нибудь понимает, что говорит этот полоумный?!

– По-моему, он хочет поесть, выпить и, возможно, переночевать… – неожиданно ответил Корде гном.

– А почему он так и не скажет? – Повернулся кхмет к гному.

– Он так и говорит, только использует для этого слишком много слов, – недовольно пробурчал гном и отвернулся от хозяина постоялого двора.

– А он может заплатить за еду, выпивку и ночлег? – Не отставал тот.

– Вот ты сам у него и спроси!.. – Огрызнулся рассерженный гном.

– Спросили вы – могу ль я заплатить? – Неожиданно вмешался в разговор Фрик, –

Тут он по локоть засунул правую руку в драный карман своих драных штанишек, и вся компания буквально впилась в эту… погрузившуюся в штаны руку.

– … Ни в коем случае не может быть! – Продолжил шут, вытаскивая пустой кулак, и все кроме гнома разочарованно вздохнули.

– Зато вот в этой голове – ума палата! – Гордо закончил шут очередное свое гениальное четверостишие.

– Если ты такой умный, то почему ты такой нищий? – Неожиданно повторил кхмет Твик шутку, слышанную мной давным-давно в Москве.

– А если ты такой богатый, то почему ты такой глупый? – Ответил шут неожиданной прозой, – по-твоему нормальное существо может заинтересовать исключительно серебро и золото?

– Ну почему только серебро и золото? – Ухмыльнулся в ответ Твик, – Камушки или другое какое барахлишко тоже может сгодиться… только у тебя ведь вообще ничего нет!

– А информация?! – Воскликнул Фрик и постучал себя по голому черепу, – Я же говорил, что я чрезвычайно умен!

– Ну, и что же умного ты можешь нам поведать? – Вкрадчиво поинтересовался Твик, – только не вздумай снова рифмовать! Нам желательно простые прозаические факты.

– Простые прозаические факты обойдутся вам в кувшин вина, в два куска вот этой замечательной кабанятины и в тюфяк на котором мое бренное тело будет отдыхать до утра! – Нахально заявил Фрик.

Твик толкнул сидящего рядом с ним кхмета и приказал:

– А ну-ка, принеси еще один стул!

А когда тот поднялся с места, кивнул шуту:

– Садись!.. Я рискну!

Он пододвинул усевшемуся на место кхмета шуту тарелку с мясом и кувшин с кружкой:

– Вот твоя еда и выпивка, ешь, пей и рассказывай. Если твои… факты и в самом деле стоящи, ты получишь свой тюфяк, если нет – я выколочу из тебя все, что ты успеешь проглотить!

Фрик быстрым движением ухватил со стола недоеденный кем-то ломоть хлеба и сунул его в рот, затем вгрызся в предложенный кусок мяса и чавкал не менее трех минут, пережевывая откушенное. Проглотив наконец первую порцию угощения он приложился к горлышку кувшина, а напившись, поднял руку с зажатым в ней мослом и торжественно провозгласил:

– Сияющий дан Тон, прозванный светочем Высокого данства погиб в Трольих горах, сражаясь с нечестью!

Вслед за этим он немедленно вернулся к мясу.

Сидящие за столом многозначительно переглянулись, а затем снова уставились на жующего шута, ожидая продолжения новостей. Однако шут не торопился с этим продолжением, так что вскорости хозяин постоялого двора пророкотал своим басом:

– Если это все… факты, которые он может нам сообщить, я сам вышибу из него проглоченное. Его гнилое брюхо даже не успеет приступить к перевариванию съеденного!!!