Драконья алчность, или Дело Алмазного Фонда - Малинин Евгений Николаевич - Страница 31

Зверюга остановилась и принялась пристально рассматривать потуги своих товарищей, колотя себя по бокам хвостом, как бы в сильном раздражении. Спустя тройку минут тигр отвернулся от телеги и вдруг… начал все быстрее и быстрее кружиться на одном месте, словно он впервые увидел свой собственный хвост и теперь во что бы то ни стало желал рассмотреть его во всех подробностях. Очень скоро зверь буквально слился в некое оранжево-черное облако, а через секунду это облако как-то странно опало и из него появился… человек. Это был огромный здоровяк в длинном меховом оранжевом халате, разрисованном по бортам четкими черными ромбами.

«Оборотни!» – неожиданно вспомнил я слово, употребленное правителем для обозначения нападавших. Тогда, в самом начале схватки, я не обратил на него внимания, а теперь оно объяснило мне все. Нападавшие были оборотнями!

Я быстро оглядел поляну. Большинство цзинов бродило по поляне, внимательно разглядывая лежавшие в траве тела и время от времени втыкая в них свои длинные мечи, видимо, добивая раненых. Причем они не делали различия между стражниками правителя, синсинами и… своими товарищами. Впрочем, кое-какие различия были – тела убитых синсинов они стаскивали на ковер, служивший нам трапезной. Трое из нападавших, видимо главари, уселись как раз на том же ковре и ковырялись в остатках нашей трапезы, о чем-то крикливо переговариваясь. Четверо, возившиеся с телегой, сдвинули ее наконец с места и с помощью здоровяка-тигра катили ее в сторону леса. А у самой опушки я увидел пятерых довольно крупных лис, уходивших неторопливой рысцой в лес, причем бежали они друг за другом, ровненькой цепочкой.

В это время нашу телегу выкатили прямо на ковер, и цзины принялись грузить в нее своих пленников. Сначала через высокий борт перекинули старого учителя, потом толстяка советника и последним, очень аккуратно, туда же переправили правителя. Затем туда в заднюю част телеги побросали трупы синсинов. Один из тех цзинов, что пробовали наши лакомства, также перебрался через борт телеги, а затем десятка два оборотней в рыжих халатах облепили телегу, и та довольно ходко пошла в сторону леса. На самой опушки произошла некоторая заминка, но скоро ветви кустов и тонкий валежник затрещали, и телега, проминая своим весом невысокую поросль, ушла под высокие кроны деревьев.

Спустя несколько минут поляна опустела, и только в глубине леса долго еще были слышны высокие резкие вскрики и треск ломающихся под колесами телеги сучьев.

Я тронул лошадь, и она медленно сошла с дороги на обезображенную, изрытую и окровавленную поляну. Остановившись около заляпанного и затоптанного ковра, я подождал пока не удалились и окончательно не смолкли крики в лесу, а затем одним коротким пассом уничтожил магическую пелену. Спрыгнув на землю, я помог соскочить с лошади Шан Те, и мы, не сговариваясь, разошлись в разные стороны, оглядывая поле битвы. Мы надеялись, что кто-нибудь из наших спутников все-таки выжил в учиненной на этой поляне резне.

Стоило мне удалиться от девушки шагов на десять, как рядом со мной раздался знакомый тихий голосок:

– Учитель, может мы пойдем отсюда? Смотри, как все хорошо складывается – мы избавились от всяких там учителей и начальников, девчонку можно бросить здесь, все равно от нее в нашем деле никакого толку не будет, да, похоже, и война начинается, а во время войны нам самое раздолье!.. Нет, правда, пойдем отсюда!..

– И куда ж ты собираешься… пойти, – с невеселой насмешкой спросил я Поганца, – Каков, по-твоему, самый безопасный и… прибыльный маршрут?

– Ну, конечно же, в Пакит, в столицу! – тут же оживился он, – Тем более что скоро праздник Сбора Дани, и значит там народу соберется видимо-невидимо! И дорогу я хорошо знаю, завтра днем мы уже будем на месте…

– Это что ж, здешнему народу так нравится выплачивать дань? – перебил я быструю речь Поганца.

– Не-е-е, здешнему народу нравится смотреть, что сделает Мэнь-Шэнь с богатеем, если тот вдруг не может внести положенный камень! – с некоторым даже восторженным повизгиванием воскликнул Поганец, – Ну так, значит мы решили!.. Уходим!..

Я отрицательно покачал головой и медленно проговорил:

– Нет, ученичок, не могу я бросить молоденькую девушку одну, да и своего старого учителя не могу оставить в лапах этих самых цзинов! – и чуть помолчав, добавил, – Но ты, если считаешь нужным, можешь… уходить. Я тебя ни винить, ни задерживать не буду.

Некоторое время Поганец Сю молчал, а потом вдруг обиженно пропищал:

– Что ж ты думаешь, я так просто могу оставить своего учителя?! Что я по-твоему совсем уж… это… неблагородный, бесчувственный?! Я с тобой…

И после этих неожиданных слов мне почему-то стало теплее на душе.

Взглянув в сторону Шан Те, я увидел, что она опустилась на колени под одним из кустов, росших довольно далеко, почти на самой опушке леса. Признаться, это меня несколько взволновало, не рановато ли я снял пелену, возможно оборотни не слишком далеко удалились от поляны, или же оставили дозор на самой опушке леса, и тогда девушку вполне могли увидеть. Я быстро направился в ее сторону и по дороге прихватил валявшийся в траве длинный, прямой и странно гибкий меч, скорее похожий на широкую шпагу.

Шан Те стояла на коленях над… синсином, и я сразу же узнал его – это был Гварда. Видимо, он одним из первых встретил нападающих оборотней, и те не нашли его, когда собирали в повозку тела его сородичей. Рядом с ним валялась лисица с порванным горлом, а сам синсин лежал на боку, вытянув лапы и оскалив клыки. По всему его боку, от плеча почти до самого хвоста шла глубокая кровавая рана. Девушка подняла лицо, и я увидел на ее щеках быстрые слезы. Она громко всхлипнула и, запинаясь, проговорила:

Гварду убили… Умницу Гварду… убили…

Я присел рядом пристально глядя на понравившегося и мне синсина, и вдруг мне показалось, что его глаз внимательно смотрит на меня из-под приоткрытого века. Моя рука непроизвольно потянулась вперед и легла на шею Гварды, как раз в том месте, где начиналась рана. И сразу же я ощутил живое тепло и чуть заметное биение какой-то жилки под плотной черной шерстью.

– Тихо! – жестко проговорил я, и всхлипы Шан Те мгновенно прекратились. Мои руки застыли над телом синсина, не касаясь его, а потом медленно заскользили вдоль его израненного бока. Прикрыв глаза, я внимательно «слушал» собственные ладони, и они говорили мне, что внутренние органы Гварды серьезно не задеты, но рана очень глубока, болезненна и сильно загрязнена, а кроме того синсин, потеряв очень много крови, лишился сознания. Если бы Шан Те не нашла его, он умер бы в течение ближайшего часа, но теперь!..

Я уселся на коленях поудобнее и вернул руки к началу раны. Теперь я уже не «слушал» свои ладони, теперь я ими… работал. Мои руки снова двигались вдоль страшной раны Гварды, но теперь левая ладонь осторожно и тщательно очищала эту рану – все то лишнее, грязное и вредное, что я нащупывал короткими магическими прикосновениями, мгновенно изымалось из раны и прилипало к моей ладони. Одновременно я отщипывал от своего кокона крохотные сгустки Силы, лепил из них небольшие пластичные шарики и направлял их правой ладонью в рану Гварды, где они сразу же покрывали порванные мускулы синсина тонкой, незримой пленкой, заживляли их, стягивали и соединяли края рассеченной шкуры, и она срасталась прямо на глазах изумленной Шан Те!

Вся эта процедура продолжалась минут двадцать и совершенно вымотала меня. Уже из последних сил я перебросил в неподвижное тело синсина часть собственной энергии, одновременно погружая его в сон. Едва я почувствовал, что обработка раны закончена, и что у Гварды теперь достаточно сил для выздоровления, как мои руки бессильно опустились, а сам я медленно повалился на бок и… заснул.

Впрочем, спал я совсем недолго, и разбудили меня визгливые вопли Поганца Сю:

– Я тебе говорю, что я ученик господина Сор Кин-ира, он сам меня пригласил в ученичество и долго уговаривал, пока я не согласился!!! Он даже был готов съесть какую-то дрянь, только бы я пошел к нему в ученики!!!