Драконье горе - Малинин Евгений Николаевич - Страница 29

Все это мне почему-то совершенно не понравилось.

Я проехал поворот, и дорога открылась вперед примерно на километр. Никакой засады не было и в помине. Да и как можно было устроить засаду на совершенно открытом месте, где в качестве укрытия можно было использовать только не слишком высокие кустики. Вот впереди, у подножия следующего холма, действительно можно было спрятаться – там начиналась опушка леса, а здесь…

Моя лошадь, не понукаемая всадником, перешла на шаг, но спокойно двигалась вперед, явно не чуя никого чужого. И все-таки я почему-то верил Топсу, раз он сказал «засада», значит…

Именно в этот момент я обратил внимание…

В общем-то ничего особенного впереди не было, просто трава по обочинам дороги и само дорожное покрытие были, пожалуй, чуть темнее, чем обычно. И только. Но мое обостренное чутье подсказывало мне, что все не так просто. Затем я заметил, что воздух над этими темными местами чуть колышется, словно трава и камни под ним сильно нагреты.

Если бы не предупреждение Топса, я и не подумал бы останавливаться, а так… Не доезжая до первых затемненных дорожных плиток метра четыре, я остановил лошадь, спешился и подошел к самому краю пятна.

Ничего особенного, необычного или угрожающего вокруг не было. Само пятно было едва отличимо от остального пейзажа, но лошадь его явно не смогла бы перепрыгнуть. Возможно, его можно было бы объехать по склону холма, но оно тянулось полосой вправо и влево от дорожного полотна и с дороги не было видно, где оно заканчивалось. Постояв несколько секунд, я пожал плечами, повернул назад к лошади и тут совершенно случайно заметил на дороге небольшой кусок камня, отколовшийся от покрывавшей дорогу плиты. Я поднял этот кусок, несколько раз подбросил его на ладони, а затем небрежным жестом швырнул его на остановившее меня темное пятно. Камешек спокойно взвился в струящемся воздухе, пошел вниз и у самого покрытия дороги вдруг… исчез. Ни хлопка, ни дыма, ни пыли… Его просто не стало!

Я уже поднял руку, чтобы по привычке поскрести щеку, но вовремя вспомнил, что на мне глухой шлем. Постояв еще несколько секунд, я взобрался в седло и повернул лошадь вправо, собираясь просто объехать это странное место на императорском тракте – ведь не могла же эта ловушка для простака опоясывать всю планету. И в этот момент метрах в пяти слева от дороги на границе пятна появился первый гоблин! А затем они начали выскакивать слева и справа прямо из ниоткуда, как чертики из табакерки.

Когда их набралось десятка полтора, и они полукругом охватили мою лошадку, препятствуя задуманному мной маневру, на полотне дороги появился… сэр Лор собственной персоной. Правда, сегодня он был одет в легкие серебристые доспехи с голубоватой насечкой, а его голову скрывал великолепный шлем с забралом в виде кошачьей морды.

Забрало было поднято, так что его физиономию с желтовато-лиловым фингалом под глазом я немедленно узнал. Чуть кивнув ему с высоты своего положения, я проговорил:

– Рад видеть тебя в добром здравии, самый тайный из сыскных мерзавцев и самый мерзкий из тайных сыскарей.

Сэр Лор, как раз шагнувший в мою сторону, остановился, видимо, удивленный тем, что его узнали, а потом, не поднимая забрала, проговорил:

– Черный Рыцарь, незаконно присвоивший себе прозвище Быстрая Смерть, тебе приказано следовать за мной!

– Вот как?! – глумливо воскликнул я. – Это кто же взял на себя смелость определять законность моих прозвищ и тем более приказывать мне следовать за… мерзавцем?!

– Сэр Рыцарь. – Лор сделал еще один шаг в мою сторону. – Сейчас сила не на твоей стороне, а твой меч тебе не поможет – здесь нет черни!

– Да, здесь нет черни, – согласился я, вытягивая меч из ножен и перекидывая щит из-за спины на левую руку. – Здесь много мусора! Красные Шапки, которых вы послали за мной ночью, успели до твоего отъезда прибежать в замок? Если успели, то они, наверное, рассказали, что я делаю с таким мусором?!

Увидев мой черный клинок, сэр Лор попятился, а потом развернулся и несколько неуклюже бросился за спины своих подчиненных, взревевших после услышанного от меня оскорбления. А я, опустив клинок и указав им на гоблина, стоявшего в середине строя, неожиданно для самого себя, громко произнес:

– Кто с алебардой к нам придет, тот от нее и погибнет!…

И в этот момент в голову того самого гоблина, на которого указывал мой меч, что-то врезалось. Раздался громкий хлопок и красный колпак свалился с совершенно лысой башки неприятно серого цвета. И на глазах у всего враз замолчавшего воинства на этой оголившейся башке начала стремительно вспухать лиловая шишка. Буквально через секунду она достигла совершенно немыслимых размеров и наконец с противным скрежетом лопнула, забрызгав всех стоящих вокруг густой синеватой кровью.

Раненный неизвестно чем гоблин пронзительно заверещал, бросил алебарду на голову соседа и схватился за ушибленную башку своими мозолистыми лапами. В следующее мгновение он метнулся ко мне, и я уже подумал, что бедолага решил покончить жизнь самоубийством. Но гоблин проскочил буквально под носом моей лошади и, не отрывая лап от своей головы, рыбкой сиганул за границу пятна. Он исчез, не долетев до полотна дороги, как и камешек, который я швырнул совсем недавно.

Несколько секунд в рядах Красных Шапок царило некоторое замешательство, но их быстро привел в чувство громкий возглас графского тайного агента:

– Мы все равно загоним тебя в тоннель перехода! Тебе некуда деваться!

«Так вот что это за пятно!» – мгновенно сообразил я и тут же припомнил черные пятна на стенах пещеры Маулика. Видимо, этот тоннель был им сродни, но наведен какой-то иной волшебной силой.

Красные Шапки между тем сомкнули свои поредевшие ряды и, опустив алебарды, осторожно двинулись в мою сторону.

И тут мне в голову пришла новая мысль. Я поднял вверх левую руку и, проорав: – Одну минутку, друзья!… – полез с лошади. Гоблины остановились, и некоторые из них оглянулись на своего предводителя. Сэр Лор выдвинулся вперед и с надеждой в голосе поинтересовался:

– Ты решил подчиниться?!

Я, не обращая внимания на сей глупый вопрос, слез с лошади и, развернув ее в сторону от дороги, хлопнул по крупу. Моя кобыла послушно сошла на травку. После этого я снова повернулся к нападавшим и поднял меч:

– Поехали, господа!…

Но гоблины не тронулись с места, переглядываясь между собой и переговариваясь хриплыми, неразборчивыми голосами.

– Что ты сказал?… – поинтересовался сэр Лор через их головы.

– Я сказал, поехали! – повторил я для непонятливых.

Красные Шапки замолчали и удивленно уставились на меня, а сэр Лор несколько растерянно переспросил:

– Куда и на чем?… Ты же слез с лошади…

Его тупость меня просто взбесила, и я заорал, срывая связки:

– Я имею честь атаковать вас, тупицы!…

Несколько мгновений над дорогой висела изумленная тишина, а затем полтора десятка луженых гоблинских глоток яростно взревели, но громче всех взревел тайный графский сэр:

– Ты!… Нас!… Да мы сами тебя атакуем!… Вперед, швырните его в тоннель!

И Красные Шапки толпой повалили мне навстречу, собираясь, как я понял, просто затолкать меня в тоннель перехода всей своей массой!

В момент их старта между нами было метров десять, и за то время, которое им потребовалось, чтобы преодолеть эти десять метров, я успел пропеть некий странный стишок, внезапно появившийся в моей голове. Мне самому показалось, что это какая-то полузабытая детская песенка со смешными и не совсем понятными словами, но после того, как смолк последний ее звук, вокруг моего панциря взметнулся странный оранжево-синий вихрь, и его черная сталь сделалась малиновой.

Первым ко мне подоспел самый здоровенный из гоблинов. Он несся вперед гигантскими скачками, выставив вперед свою огромную алебарду и нечленораздельно рыча какие-то угрозы. Коротким взмахом меча я отсек лезвие его оружия от древка, и оно упало Красной Шапке на ногу. Однако железный башмак уберег ступню гоблина от травмы, а потеря оружия его совершенно не обескуражила. Использовав набранную скорость, он со всего маха врезался в меня… и тут же с диким воплем отскочил в сторону. Я, правда, тоже вынужден был сделать шаг назад, но Красная Шапка, как оказалось, пострадал от нашего столкновения гораздо больше. Его кожаная куртка с правой стороны была полностью сожжена, а кожа под ней, потеряв свой весьма густой волосяной покров, пошла огромными синеватыми волдырями.