Памяти не предав. Авторский сборник - Сергеев Станислав Сергеевич - Страница 55

— А, майор, навестил наконец-то старика.

Я тоже вполголоса ответил:

— Да какой вы старик, Михаил Григорьевич? Вам еще молодняк учить да в бой вести.

— В таком виде. Да нет, Сергей, отвоевался я уже.

— Не получится: у меня на вас большие планы. Так что не выдумывайте и поправляйтесь, скоро вас на чистый воздух переведем.

Черненко закашлялся, но оказалось, что это он так смеется.

— Да, уделал ты всех: машину времени построил и в сорок первый стал мотаться, торговлю наладил.

— Да какая торговля. Что плохо лежит, то и хватаем.

— Хватит прибедняться: то, что тебе майора Сталин присвоил да Красную Звезду дал, это же не за красивые глазки. Тут Васильев заходил, порассказывал, что вы там под Фастовом и под Киевом устроили, да про твои похождения под Могилевом. Молодец, Сережа. Все ты правильно сделал, да жаль мне так поздно сказал.

— И что бы было? Вы, Михаил Григорьевич, на людей посмотрите. Как волки стали, за кусок удавить друг друга готовы. Да вы сами бы попробовали все под себя подмять, и кто знает, во что бы это вылилось.

— Ты так про меня плохо думаешь?

— Нет. Но голод, болезни, особенно болезни детей, толкают людей на самые отчаянные поступки. А так я вам не дал возможности натворить глупостей.

Черненко промолчал. Видимо, какие-то планы на мой счет у него были, и он думал, что я в курсе про его проделки. Поэтому, чтобы разрядить обстановку, я перевел разговор на другую тему.

— Как вы отнесетесь к должности военного консультанта в РККА? Будете учить наших предков.

Он невесело улыбнулся.

— Хочешь меня удалить из бункера подальше?

— Не совсем. Вас, в вашем состоянии, обязательно нужно отправлять в чистый мир, иначе никак, да и на выздоровление уйдет не меньше полугода. А за это время тут такая мясорубка начнется, что вряд ли кто-то уцелеет, если не успеет перебраться в мир прошлого.

— Ты тоже так думаешь?

— Уверен. Вы сами видите, что уже началось: нездоровое шевеление вокруг нас, ваши херсонские друзья нарисовались да еще кто-то на заднем плане дрыгается. Ребята приезжих гостей, конечно, повязали, но не без крови. Надо быстро разруливать ситуацию, а то нарвемся на партизанскую войну на наших коммуникациях.

— От меня что-то требуется?

— Да. Скажите, вы знаете такого майора Кириченко?

— Из Херсона?

Я коротко согласно кивнул.

— Командир отряда, который долго крутился вокруг нас. Настроены весьма агрессивно. Поэтому придется Кириченко тащить сюда и предъявлять вас в качестве доказательства. Хотя если это второй Семенов, то ничего это не изменит.

— Можно, конечно, с ним поговорить, но я его не знаю. Скорее всего, это заряженный под определенную задачу исполнитель с периферии.

Черненко промолчал, а потом задал вопрос:

— Сережа, а что с Семеновым случилось?

— Да темная история. Придушили его по-тихому. Да и Ильяса с двумя подельниками за компанию.

— Убирали свидетелей?

— Нет, скорее месть. Убивали его несколько человек, при этом присутствовали и женщины. Я знаю кто: там стояли несколько видеокамер, и те люди никак не подходят на роли чистильщиков. Его приговорили и наказали…

— Ты все спустил на тормозах?

— Не совсем. Тем, кто в этом принимал участие, я прямым текстом сказал, что все знаю и полностью одобряю их действия. Хотя считаю их преждевременными.

— Сильно. Не можешь пресечь безобразие, возглавляешь его. Вполне разумно.

— Не совсем так, полковник. Просто я считаю, что у наших людей должно быть право судить и наказывать. У нас это право забрали вместе со свободой. Если б те же татары знали, что за каждое нападение, разбой, убийство они понесут заслуженную кару, от которой нельзя защититься продажной милицией, прокуратурой, купленными чиновниками, резни славян, произошедшей два года назад, не было бы. Безнаказанность порождает новые преступления…

Я замолчал, собираясь с мыслями.

— Михаил Григорьевич, сейчас рождается новое общество, у которого есть свой путь, уникальный путь. Если проводить аналогию, то можно сравнить с американскими переселенцами, которые, вооружившись револьвером Кольта и ружьем Генри, двигались вперед. На то, что из этого получилось, нельзя, конечно, смотреть без омерзения — общество потребителей, но это только из-за того, что в какой-то момент повернули не в ту сторону, и то в угоду банкирам, которые избрали США как центр своих усилий, перебравшись из Англии… Для нас же главное — понять: чтобы выжить, нужно измениться. И люди меняются, побывав на той стороне. Скорее всего, снова возникшая духовная связь с прошлым, которую у нас украли все эти продажные скоты, поборники демократических ценностей, пробуждает в людях нечто такое, что позволяет вершить поступки планетарного масштаба. Это не желание получить на халяву чистую жрачку и воздух, это тяга к чему-то действительно светлому и большому. Главное, люди начинают реально понимать, что они могут изменить свою жизнь, управлять своей судьбой, а ведь именно этого нас лишили, навязав в качестве конечной цели зеленые бумажки и жесткий ошейник. Сейчас мы вершим историю, не как боги, а как люди, которым свойственно ошибаться и заблуждаться. Куда ведет эта дорога, никто не знает, но в отличие от прошлой жизни, это путь для сильных духом людей, а не широкая прямая трасса, по которой настоятельно направляли на убой толпу обдолбанного быдла для получения сверхприбылей.

Лицо Черненко порозовело, а в глазах, несмотря на боль, засверкал огонь. Были бы у него силы, он, наверно, подскочил бы в кровати.

— Ого, майор, а ты под свою деятельность целую философскую платформу подвел.

— Надо же думать и о душе, и о том, что будет после того, как накормим людей и обеспечим им безопасность.

— Метишь на должность вождя или мессии?

— Боже упаси, еще этого не хватало. Вот чего-чего, а этого всегда терпеть не мог. Мне больше нравится должность серого кардинала.

— А вот и банковский безопасник заговорил. Сережа, ты определись, чего хочешь, а потом веди людей в бой. У тебя в руках великий инструмент коррекции истории, и как мне кажется, ты сам пока не можешь в это до конца поверить и решить, что со всем этим делать.

— Да уж, удивили вы меня, Михаил Григорьевич.

— Что попал в точку?

— Ну не то чтобы в десятку, но в черный круг зарядили весьма основательно.

Я замолчал на несколько секунд, собираясь с мыслями.

— Как-то в одной из книг прочитал, что все, кто спасал свою родину, никогда не начинали свой путь с громогласных заявлений об этом. Они просто делали свое дело, не думая о признании потомков и о памятнике из золота в полный рост. У меня все начиналось с того, что просто стояла проблема спасения моей семьи, потом еще и семьи погибшего друга. А затем все так закрутилось, что мне доверили свои судьбы множество людей, и уже не было другого выхода. Потом я заметил, какой странный эффект производит путешествие в прошлое: люди меняются, и не могу сказать, что в плохую сторону. Данных и наблюдений не так много, чтоб делать какие-то выводы, но вся моя интуиция и совесть говорит, что иду правильным путем.

— И что ты советуешь предкам?

— Ничего не советую. Смысл? Вы бы поверили советам финансового аналитика, спустившего свой капитал до копейки? Я им передаю информацию и пытаюсь наладить взаимовыгодное сотрудничество, но не более того. Ложиться под Сталина и его компанию не собираюсь. У нас свои проблемы, у них свои, но вот помочь, поучаствовать я и мои соратники не против, особенно если из этого можно будет добыть нужные для нашей жизни трофеи и надавать по голове извечным нашим врагам…