Детектив США. Книга 5 - Филипс Джадсон Пентикост - Страница 41

— Еще какой настоящий, — возразила Анна. — И чем скорее вы убедитесь в этом, тем лучше.

Обед в отеле «Принц Альберт» не удался. Мясо принесли жилистое, жареный картофель подгорел, в салат перелили растительного масла. Я почти ничего не съел, отдав предпочтение кофе, сигаретам и бренди.

Анна, наоборот, ела жадно. Вероятно, в Убондо кормили куда как хуже. Она слупила бифштекс, картофель, салат и даже отвратительную на вид брюссельскую капусту, которую я заказал только для нее.

— Чем вас кормят в Корпусе мира? — спросил я. — Присылают концентраты?

— Мы готовим сами. Покупаем мясо и консервы в местном супермаркете. Он там один. Ничего особенного. Простая британская пища.

— Проще не придумаешь.

— Я неплохо готовлю. Если вы будете хорошо себя вести, я приглашу вас на обед. Но продукты приносите с собой. У меня нет лишних денег.

Постепенно мы втянулись в спор о мартини. Анна утверждала, что самый хороший коктейль получается из джина «Бифитер» и калифорнийского вермута «Трибуно». Я склонялся к мысли, что в сочетании с вермутом марка джина не имеет никакого значения. Мы сошлись во мнении, что американцы почти догнали немцев в гонке за звание самых непопулярных туристов, да и англичане отстают совсем ненамного. Выяснилось, что мы оба не любим кокосовые орехи, но по части анчоусов наши вкусы разошлись. Мы оба считали, что установка подслушивающих устройств недопустима, а в Джимми Хоффе не распознали прирожденного юмориста. По отношению к Богарту[9] нам не удалось прийти к единому выводу. Я сказал, что его вклад в искусство заключается в нескольких незабываемых сценах «Мальтийского сокола» и «Победы над дьяволом». Она спросила, а как же «Африканская королева», и я ответил, что перед съемками ему следовало подновить коронки на зубах и хотя бы в одном или двух эпизодах вытаскивать большие пальцы из-за пояса. Перебрали мы многих других: Дина Раска, Уолтера Кронкайта, Сонни Листона и так далее, но добрые слова нашлись далеко не для всех. Со знаменитостей разговор перекинулся на войну.

— Вы служили в армии? — спросила Анна.

— Недолго. В Корее. 45-ая дивизия.

— Вас ранило?

— Легко.

— Давно вы живете в Лондоне?

— Давно. Уже десять лет.

— Вы не выглядите таким старым.

— А я и не чувствую себя стариком. Родился я в тридцать втором, в год, когда мой папаша с большой прибылью продал соевые бобы. Первый и второй классы я осилил за один год, в шестнадцать поступил в университет, в восемнадцать, в 1950, попал в армию. Получил диплом в 1953 и сразу же начал работать в газете. Мне сказали, что я очень умный, и отправили в Европу. Я стал их первым зарубежным корреспондентом. В 1955 году.

— А что потом?

— Пришел октябрь 1956, выборы в Штатах, Суэц и Венгрия. Я выбрал Венгрию, редакция же хотела знать, как реагирует Европа на ход предвыборной кампании. Мы расстались. Я поехал в Англию, поступил к Даффи, женился, развелся семь лет спустя.

— Почему?

— Наверное, я был плохим мужем.

— А она — хорошей женой?

— Мы оба поняли, что не подходим друг другу.

Анна выводила кофейной ложечкой какие-то узоры на скатерти.

— Я уже сказала, что не испытывала ничего подобного. По отношению к мужчине.

— Я помню.

— Мне даже страшно. Знаете, что мы с вами делали?

— Когда?

— Когда говорили о всякой всячине, что нам нравится, а что — нет. Мы ухаживали друг за другом.

— Пожалуй, что так.

Она посмотрела на меня.

— Я влюбилась в вас, Питер.

— Я знаю.

— Это хорошо?

— Думаю, что да.

— И что мы будем делать?

— Не знаю. Попытаемся любить друг друга. Для меня это внове. Ни разу не пробовал.

— Правда?

— Правда.

— Я собираюсь любить тебя сильно-сильно.

— Хорошо.

— Я хочу остаться с тобой на эту ночь.

— Отлично.

— Ты тоже хочешь этого, так?

— Да, но мне казалось, что предложение должно исходить от меня.

— У нас мало времени. Я — Испорченная девица?

— Отнюдь.

— Нам могут принести шампанское в номер?

— Конечно, — я подозвал официанта и достаточно быстро втолковал ему, чего нам хочется. Кроме шампанского я заказал бутылку «Мартеля».

— Посидим здесь, пока они выполнят заказ. Я не хочу, чтобы нам мешали.

— Мне придется уехать рано, около пяти утра, — Анна прикусила губу и покачала головой. — Все произошло так быстро, — она наклонилась ко мне, ее глаза переполняла мольба. — Я не ошиблась, Питер?

— Нет.

— Мы поступаем правильно, мы оба?

— Да, правильно, но как и почему это произошло с нами, сейчас я объяснить не могу. Пока я не собираюсь думать об этом. Я хочу насладиться случившимся. Я рад, что влюбился в тебя. Я чувствую себя рыцарем-романтиком. Я рад, что мы поднимемся наверх и будем пить шампанское и любить друг друга. Полагаю, я чертовски счастлив и это очень необычайное чувство.

Анна улыбнулась.

— Это хорошо. Мне нравится. Теперь я знаю, что все правильно.

— Вот и отлично.

Мы встали из-за стола, и я взял ее за руку. Мы прошли к лифту, поднялись в мой номер. Шампанское и бренди уже принесли. Шампанское оказалось не слишком хорошим, но холодным, и мы пили его, не отрывая глаз друг от друга.

Осушив бокал, Анна вновь улыбнулась.

— Питер, пожалуйста, будь нежен со мной.

Мы легли на прохладные простыни, и я был нежен, и случилось то, что должно было случиться, и мы унеслись туда, где плюшевые медвежата справляют свои праздники, а затем неспешно вернулись назад, и я поцеловал ее и легонько провел рукой по ее лицу, коснувшись бровей, глаз, носа, губ и подбородка.

— Как я? — спросила она.

— Ты — само совершенство.

— И ты тоже.

Я закурил и какое-то время лежал, глядя в потолок отеля, построенного в сердце Африки, а головка девушки, в которую я так внезапно влюбился, покоилась на моем плече.

Жизнь сразу стала не такой уж плохой. Я задумался было, почему мне так повезло, но моя любимая повернулась ко мне, и поэтому я затушил сигарету…

Глава 9

От Барканду до Убондо девяносто девять миль петляющего, забитого транспортом шоссе. Асфальт с многочисленными заплатами плавился под жарким солнцем. На открытых участках, там, где вырубили тропические леса, вдали мерцали миражи. Вдоль обочин ржавели остовы грузовиков и легковушек, водители которых не вписались в последней поворот. Металлолом, похоже, в Альбертии не собирали.

Дорога из Барканду ведет на север, к Сахаре, и если ехать по ней достаточно долго, пока асфальт не уступит место красному латериту, а затем латерит не сменится пылью и песком, то можно добраться до Тимбукту. Но это длинный путь, и редко кто проходит его до конца.

Путешествуют по местным шоссе главным образом в фургонах-грузовиках. Правая дверца кабины всегда полуоткрыта, чтобы водитель, высунувшись, мог лучше видеть дорогу, а при случае быстрее спрыгнуть в кювет. Водители гоняют фургоны из Барканду в Убонго и обратно, иногда покрывая по шестьсот миль в день, перевозя людей, кур, коз, яростно торгуясь из-за платы за проезд. Ездят они быстро, правила движения если и знают, то смутно. Обгон воспринимают как личное оскорбление.

Шартелль развалился на заднем сиденье, надвинув черную шляпу на лоб, с длинной сигарой, заменившей крепкие дешевые сигареты. В свежевыглаженном костюме, в застегнутой на все пуговицы, кроме верхней, жилетке, красно-черном галстуке и белой рубашке. Ноги его, в черных туфлях, лежали на деревянном столике, откидывающемся со спинки переднего сиденья.

В вестибюле отеля он оглядел меня с головы до ног, выразил надежду, что день будет хорошим, и спросил, не хочу ли я кофе. Мы выпили кофе в ресторане, за столиком с видом на бухту.

— Какая бухта, — в очередной раз повторил Шартелль, после того как заказал яичницу с ветчиной.

Анна уехала в пять утра. Я смотрел, как она одевалась. Потом сидела перед зеркалом и причесывалась. Мы оба улыбались. И молчали, понимая, что время для разговоров прийдет позже. Я чувствовал, что времени нам хватит на все.