Помни меня - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 4

Сегодня Вивиан сожгут.

Вставая, Скотт взглянул на постель и подумал, как часто в эти три месяца их брака он приносил ей кофе, когда она просыпалась. Потом они уютно устраивались в постели и пили вместе кофе.

Он все еще мог видеть ее, сидящую с согнутыми коленями, поддерживающими блюдце, со спиной, прислоненной к груде подушек, слышать ее шутки насчет спинки медной кровати.

— Мама заново отделала мою комнату, когда мне было шестнадцать, — рассказывала она ему своим необычным, с придыханием, голосом. — Мне так хотелось такую кровать, но мама сказала, что у меня полностью отсутствует вкус в украшении комнат и что медные кровати становятся слишком распространенными. Первое, что я сделала, когда запустила руки в свои деньги, купила самую затейливую кровать, которую смогла найти.

Потом она засмеялась.

— Должна признать, что на обычную спинку намного удобнее облокачиваться.

Тем утром он взял у нее чашку с блюдцем и поставил на пол.

— Облокотись на меня, — предложил он.

Странно, что сейчас это воспоминание причиняет ему боль. Скотт вошел в кухню, приготовил кофе и тосты и присел к столу. Фасад дома выходил на улицу, задние окна смотрели на Ойстер-Понд. Из бокового окна он мог видеть угол дома Спрэгью.

Вивиан рассказала ему, что миссис Спрэгью скоро поместят в дом престарелых.

— Генри больше не нравится, когда я навещаю ее, но нам придется приглашать его на обед, когда он останется один, — сказала она. — Приятно встречать гостей, когда мы вместе. Потом она обвила его шею и крепко обняла. — Ты правда любишь меня, Скотт?

Как часто он успокаивал ее, обнимал, гладил волосы, ласкал ее до тех пор, пока, снова оживившись, она не начинала перечислять причины, по которым любит его.

— Я всегда надеялась, что мой муж будет выше шести футов, и ты выше. Я всегда надеялась, что мой муж будет красивым блондином, так что все будут завидовать мне. Ты такой и они завидуют. Но самое главное, я хотела, чтобы он сходил с ума по мне.

— И я схожу, — снова и снова он говорил ей это.

Скотт уставился в окно, обдумывая последние две недели, вспоминая, как некоторые родственники Карпентеров и многие из друзей Вив бросились утешать его, как только она пропала. Но значительная часть людей поступила иначе. Ее родители держались особенно отчужденно. Он сознавал, что в глазах многих он был не более чем охотником за богатством, аморальным типом. В некоторых газетах Бостона и Кейпа появились интервью с людьми, открыто сомневающимися в обстоятельствах несчастного случая.

Семья Карпентеров была известна в Массачусетсе в течение многих поколений. Из этой семьи выходили члены сената и губернаторы. Все, что относилось к ним, становилось событием общественной жизни.

Скотт встал и подошел к плите плеснуть еще кофе. Внезапно его захлестнула горечь от мысли о предстоящей панихиде и похоронах, о неизбежном присутствии прессы. Все будут смотреть на него.

— Будьте вы прокляты, мы любили друг друга! — прорычал он, с силой опуская кофейник на плиту.

Рот обожгло огненной жидкостью. Скотт кинулся к раковине выплюнуть кофе.

6

Они остановились в Баззард-бей только для того, чтобы купить кофе, булочки и газету «Бостон Глоб». Когда они ехали через Сагаморский мост в загруженном трейлере, Менли вздохнула:

— Как ты думаешь, на небе есть кофе?

— Лучше, чтобы было. Иначе ты проспишь все вечное блаженство.

Адам взглянул на нее смеющимися глазами.

Они выехали рано утром по дороге номер семь. Сейчас, в 11.30, они пересекли Кейп-Кодский канал. После четвертьчасового рева необычно покладистая Ханна спала всю дорогу.

Под утренним солнцем серебристо блестели металлические конструкции моста. Внизу по спокойной воде канала медленно плыло торговое судно. Они переехали на маршрут номер шесть.

— Именно на этом месте каждое лето мой отец кричал: «Мы вернулись на Кейп!» — сказал Адам. — Здесь всегда был настоящий дом.

— Думаешь, твоя мать жалеет о продаже дома?

— Нет. Для нее на Кейпе все стало не таким после смерти отца. Ей лучше со своими сестрами в Северной Каролине. А я похож на отца. Это место у меня в крови — наша семья жила здесь каждое лето на протяжении трех столетий.

Менли слегка подвинулась, чтобы можно было смотреть на мужа. Они собирались приехать сюда летом, когда родится Бобби, но доктор не разрешил ей уезжать так далеко перед родами. На следующий год они просто купили дом в Рае и обосновались там, так что не было смысла приезжать на Кейп.

Следующим летом они потеряли Бобби. А после этого, думала Менли, я чувствовала только ужасное оцепенение, полную отчужденность от всех людей, неспособность откликнуться на чувства Адама.

В прошлом году Адам приезжал сюда один. Она попросила его разъехаться на время. Уступив, он согласился.

— Мы определенно не можем продолжать так жить, Мен, — признал он.

Его не было уже три недели, когда она поняла, что беременна. Все это время он не звонил. Менли долго мучилась, говорить ли ему, не зная, как он воспримет эту новость.

Наконец она позвонила. От его безразличного приветствия сердце ее упало, но когда она сказала:

— Адам, вероятно, это не та новость, которую тебе хочется услышать, но я беременна и очень от этого счастлива, — его радостное восклицание обрадовало ее.

— Я еду домой, — сразу сказал он.

Сейчас она почувствовала руку Адама в своей руке.

— Интересно, думаем ли мы об одном и том же, — заметил он. — Я был здесь, когда услышал, что ее милость прошла уже часть пути.

Они помолчали, потом Менли, сморгнув слезы, засмеялась.

— А вспомни, как после ее рождения Филлис рыдала, что мы назвали ее Менли Ханна, — она передразнила резкий голос своей невестки. — Конечно, очень мило поддерживать семейную традицию, называя старшую дочь Менли, но, пожалуйста, не называйте ее Ханной. Это так старомодно. Почему бы не назвать ее Менли Кимберли и тогда она может быть Ким? Это так мило!

Ее голос приобрел обычное звучание.

— Честно!

— Не сердись на меня, милая, — хихикнул Адам. — Я надеюсь, что Филлис не измотает твою мать.

Мать Менли путешествовала по Ирландии с сыном и невесткой.

— Фил намерена исследовать обе ветви семейного дерева. Наверняка, если она обнаружит конокрадов среди своих предков, мы об этом никогда не услышим.

С заднего сиденья послышался шорох. Менли посмотрела через плечо.

— Да, кажется, ее милость собирается скоро присоединиться к нам и, будьте уверены, это будет голодная личность.

Перегнувшись, она сунула пустышку в ротик Ханны.

— Помолись, чтобы она продержалась, пока мы не доедем до дома.

Она положила пустой термос от кофе в сумку и потянулась за газетой.

— Адам, посмотри. Здесь фото той пары, о которой ты рассказывал мне. Она утонула, когда они ныряли с аквалангом. Сегодня похороны. Бедный малый. Какая трагедия!

«Какая трагедия!» Как часто слышала она эти слова. Они всколыхнули страшные воспоминания, закружившие Менли.

Поездка по той незнакомой сельской дороге с Бобби на заднем сиденье. Она громко пела Бобби и он подпевал ей. Неохраняемый железнодорожный переезд. А потом ощущение вибрации. Взгляд в окно. Обезумевшее лицо машиниста. Грохот и скрежет металла, когда тормозящий поезд наехал на них. Вопль Бобби: «Мамочка, мамочка!». Треск, когда поезд ударил заднюю дверцу около Бобби. Поезд протащил машину. Рыдания Бобби: «Мамочка, мамочка». Потом его закрытые глаза. Понимание того, что он мертв. Укачивая его на ручках, она вопила и вопила: «Бобби, я хочу Бобби! Бооооббббиии!».

Менли почувствовала, как тело снова покрылось испариной. Ее начало трясти и она прижала руки к ногам, чтобы уменьшить дрожь в конечностях.

Адам взглянул на нее.

— О Господи!

Они подъезжали к площадке для отдыха. Он рванул к ней, остановил машину и повернулся, чтобы обнять ее.

— Все в порядке, родная, все о’кей.

На заднем сиденье раскричалась Ханна.