Цивилизация страуса (СИ) - Фролов Виталий - Страница 47

  -        Вздрогнули.

  -        За знакомство.

  Водка, честно говоря, была так себе, но Гусев все равно почувствовал благодарность.

  -        Теперь рассказывай, - потребовал Хомяк. - За что тебя пытаются убить?

  -        О Черной Лотерее слышал?

  -        Слышал.

  -        Ну вот.

  -        А, - сказал Хомяк. - Сколько осталось?

  -        Часов двенадцать.

  -        Ну, это ты удачно зашел, - сказал Хомяк. - Я тебя так спрячу, что ни одна сволочь не найдет.

  -        Спасибо, - сказал Гусев. - Но если за мной придут, могут зацепить и тебя.

  -        Как придут, так и уйдут, - сказал Хомяк. - Я тут все проходы знаю. Я тебя отсюда в любой конец города вывести могу. Веришь?

  -        Верю, - сказал Гусев.

  -        Вот то-то. А по жизни ты чем занимаешься?

  -        Дворник я. Улицы мету.

  -        Хорошее дело, - одобрил Хомяк. - Я бы и сам в дворники пошел, но там же люди вокруг.

  -        Не любишь людей?

  -        Бесят, - сказал Хомяк. - Я тут ночным сторожем в одной конторе на полставки подрабатываю, и то бесят. А уж улицы мести, по которым они ходят... Брр...

  Они выпили по второй, закусили тушенкой и хлебом. По идее, сейчас еда должна была казаться Гусеву особенно вкусной, но этого не произошло. Еда и еда.

  Привкус опасности не сделал ее шедевром кулинарного искусства. Витавший в воздухе запах канализации этому тоже не способствовал.

  -        Ну, и чего ты натворил? - внезапно спросил Хомяк.

  -        В смысле? - не понял Гусев.

  -        Чего ты такого натворил, что тебя в Черную Лотерею разыграли?

  -        Ничего, - сказал Гусев.

  -        Фигня, - авторитетно заявил Хомяк. - И про метод случайных чисел тоже фигня. Никто просто так  вписки не попадает, уж поверь мне. Черная Лотерея - это узаконенные убийства. Идеальный способ расправляться с конкурентами, неугодными или просто кому-то мешающими. Знаешь, сколько стоит фамилию в этот список занести? Дорого это, очень дорого. Ты вот кому мешал?

  -        Никому я не мешал. Я вообще не местный, - похоже, Хомяк был очередным поклонником теории заговора и во всем видел происки зловещей закулисы.

  -        А откуда?

  -        Из криокамеры.

  -        А, - сказал Хомяк. - Тот самый Гусев?

  -        Ну да.

  Хомяк посмотрел на него повнимательнее.

  -        'Вторая жизнь', значит? Та еще контора.

  -        Что ты о ней знаешь? - насторожился Гусев.

  -        Лет пятнадцать назад их прихватили на незаконном сборе ДНК, - сказал Хомяк. - Потом еще была какая-то история с анализами... Один из их учредителей на евгенике был повернут.

  -        О господи, - сказал Гусев. - Евгеника-то тут причем? Они же вроде на крионике специализируются.

  -        Это только прикрытие, - убежденно сказал Хомяк. - Вот смотри, крионика - это ведь очень дорого, да?

  -        Допустим.

  -        И знаешь, что самое странное? Прогресс вроде не стоит на месте, технологии развиваются, все должно становиться дешевле, и оно становится. Но только не крионика. Там как было очень дорого, так и осталось.

  -        И что из этого следует?

  -        Что они искусственно удерживают цены на свои услуги на высоком уровне, - сказал Хомяк.

  -        Зачем?

  -        Потому что это фильтр. Заморозку могут себе позволить только богатые и успешные, а они у этих самых успешных берут анализы, исследуют их ДНК, понимаешь? Они хотят вычленить ген, который за это отвечает.

  -        Чушь какая-то, - сказал Гусев. - Ген, который отвечает за богатство и успех? Это антинаучно.

  -        Дурак ты, Гусев

-   Не без этого;

  -        Ладно, с геном богатства, я, может быть, и загнул. В конце концов, деньги не всегда достаются достойным. Но все равно, там не все чисто. Вот они тебя для чего разморозили?

  -        Для рекламы, - сказал Гусев. - Но, вообще-то, в этом вся суть. Тебя замораживают, а потом размораживают. Если тебя только замораживают, в этом нет никакого смысла. Кто будет платить за то, чтобы вечность пролежать в морозильнике?

  -        Ну-ну, - сказал Хомяк, разливая остатки водки. - А тебе не кажется, что над нами кто-то проводит эксперимент? Над всеми нами? В смысле, над страной.

  -        Ты еще скажи, что с самого семнадцатого года. Который тысяча девятьсот.

  -        Не исключено, - сказал Хомяк. - Ну, ты сам посмотри. Войны и революции у всех бывают, но потом какое-то время все ровно идет. А у нас? Как началось, так до сих пор закончиться не может. То революция, то война, то перестройка, то кризис. Мы одних только культов личности штук пять пережили.

  -        Это когда мы успели?

  -        А, - отмахнулся Хомяк. - Ты ж все равно мне не веришь. Давай лучше выпьем.

  -        Давай.

  Выпили. Тушенка кончилась, хлеба осталось еще полбатона.

  Гусев блаженно откинулся на колченогом стуле и закурил. Хомяк смерил его неодобрительным взглядом, но промолчал.

  -        Часто здесь бываешь? - спросил Гусев.

  -        Я тут живу.

  -        Почему?

  -        Потому что наверху люди, законы, общество и прочая ерунда, - сказал Хомяк. - Настоящая свобода бывает только под землей.

  Он открыл потайной лючок в полу, вытащил оттуда ноутбук, запитал его от провода, висящего на стене, второй провод, подозрительно похожий на оптоволокно, всунул в соответствующий порт.

  -        У тебя тут и интернет есть?

  -        А то ж, - с гордостью сказал Хомяк. - Причем, настоящий интернет. Свободный. Без всяких ваших паспортов.

  -        Напрямую в сеть подрубился?

  -        Подрубился, - передразнил Гусева Хомяк. - Много ты в этом понимаешь?

  -        Мало.

  -        А я - много, - сказал Хомяк. - Я раньше в отделе информационной безопасности одной корпорации работал. Пока не выгнали.

  -        За что выгнали?

  -        Интересно стало, чего охраняю.

  -        И что там было?

  -        Да ерунда всякая. Конфиденциальная информация, полезная только для тех, кто в теме. Я прочитал и забыл, даже копировать не стал, а меня все равно выгнали. Еще и расписку взяли, что к конкурентам не пойду и вообще по профилю работать не буду.

  -        А если бы пошел?

  -        Тогда суд. Ты видел, какие теперь суды?

  При воспоминании о том, какие теперь суды, Гусева передернуло.

  -        Видел, - констатировал Хомяк.

  -        Даже судился. С банком.

  -        Проиграл?

  -        Проиграл.

  -        Ну, вот у корпорации примерно такие же адвокаты, только чуть покруче, - сказал Хомяк.

  -        Поэтому ты теперь сторож?

  -        Не только поэтому, - сказал Хомяк. - Устал я от того, что сверху.

  -        Понимаю, - искренне сказал Гусев. - Дашь ноутбук погонять?

  -        Да бери.

  В первую очередь Гусев разыскал информацию про своего двойника, убитого вчера.

  Лавинский Николай Алексеевич, тридцать один год, москвич, не женат, работал стратегическим менеджером в крупном банке, жил в Печатниках, не был, не состоял, не привлекался, прямо как Гусев в своей предыдущей жизни. Внешнее сходство было поразительным, но еще поразительнее оказалось то, что и детские фотографии, вывешенные в социальной сети, до ужаса напоминали детские фотографии самого Гусева, как он их помнил. Антураж, ясное дело, был другой, ребенок на фото - тот же самый.

  Информации о родителях и любых других родственниках Гусев не нашел, парнишка воспитывался в детском доме.

  -        Брат? - спросил Хомяк, заглядывая через плечо.

  -        Нет. Я вообще до вчерашнего дня о его существовании даже не слышал.

  -        А похож, - задумчиво сказал Хомяк. - Хотя, откуда у тебя тут братья...

  -        Вот именно.

  -        Может, сын?