Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Греческий огонь - Малерба Луиджи - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

2

Был холодный февральский вечер, и гости, занявшие свои места за пиршественным столом в Зале Триклиния, обнаружили, что поверхность воды, которую кравчие разливали в серебряные кубки, покрывается тонким слоем льда. Трапеза началась с торжественного исполнения глашатаем «In guadio prandite, domine!» [4], и все склонились над горячей пищей и вином, торопясь вернуть жизнь замерзшим членам.

Стол василевсов [5], за которым сидела регентша Феофано, размещался в центре Зала, напротив входа. Инкрустированный мрамором прямоугольной формы стол возвышался на обтянутом пурпуром деревянном помосте и обогревался горячим воздухом, поступавшим по трубе прямо из кухни. Остальные столы располагались полукругом напротив стола регентши таким образом, чтобы пирующие сидели к ней лицом. Юноши, дрожавшие от холода в своих коротеньких белых шелковых туниках, развозили кушанья на специальных тележках, начиная со стола регентши и сидевших с ней почетных гостей, а затем уже объезжали другие столы, следуя указаниям распорядителя стола василевсов, который в соответствии с установленным ритуалом наблюдал также и за столами других гостей. По правую руку от регентши Феофано сидел посол эмира Мосула и Алеппо, грозного Сайда аль Даула, с которым пытались заключить перемирие после долголетней войны, обескровившей обе стороны и истощившей казну Византийской империи. По левую руку от Феофано сидел евнух Иоанн Бринга, исполнявший обязанности магистра [6] и паракимомена [7], то есть буквально «спящего рядом с императором», а в данном случае рядом с регентшей, но который в действительности был тайным вдохновителем всей имперской политики, как внутренней, так и внешней. Остальные гости, сидевшие за столом регентши, принадлежали к числу высших сановников империи: Лев Фока, недавно назначенный на должность куропалата [8], после того как его брат, Никифор Фока, отвоевал у эмира Сайда аль Даула города Германикию и Алеппо, что в долине Евфрата, и эпарх [9] Георгий Мезарит, верховный судья империи. За остальными столами, рядом с придворными дамами и другими высшими иерархами, сидели мастер риторики, грамматик, теолог, математик, придворный поэт и несколько ученых монахов. Цвет византийской культуры был собран на этом обеде, который по обычаю, заведенному Константином VII, раз в месяц посвящался какому-нибудь античному философу, поэту или историку. На этот раз объектом беседы был избран греческий философ Аристотель.

Лакомясь жареным козленком, гусиными колбасками с луком и чесноком, кабаньим окороком и белым мясом павлина, они обсуждали вопрос, является ли философия Аристотеля истинной философией, всегда ли философская истина совпадает с божественной как источником всякой истины и, соответственно, может ли истинный христианин принять философское учение афинянина. В то время Аристотель еще не был принят христианской культурой, и беседа достигла кульминационной точки разногласий.

— Если бы мы даже и захотели признать Бога в идее Неподвижного Двигателя, предложенной афинским философом в качестве первоисточника окружающего нас мира, как на том настаивают некоторые, — сказал придворный теолог, — непонятно, почему Бог должен быть неподвижным. Напротив того, сам принцип божественной сущности и есть принцип движения, и атрибутами Бога являются воздушная стихия, бесконечность и скорость.

По поводу скорости как атрибута Бога в спор вмешался математик.

— Скорость может быть атрибутом или признаком Бога лишь в том случае, если она абсолютна, это несомненно. Но абсолютная скорость означает, что некто, отбыв из исходного пункта, одновременно прибывает в конечный пункт.

Куропалат Лев Фока застыл на мгновение с вилкой в руке и кусочком гусиной колбаски, которую он положил обратно в тарелку, и вмешался в спор о божественной скорости:

— Это трудноразрешимый вопрос, так как утверждение многоуважаемого математика опровергает принцип противоречия, сформулированный еще Анаксагором [10], а в дальнейшем принятый и самим Аристотелем в качестве одного из основополагающих принципов логики.

— Аристотель — языческий философ, — вдруг отозвался теолог, — и поэтому, говоря о признаках и свойствах христианского Бога, мы вполне можем позволить себе опровергать принципы егo логики. Следует больше учитывать рассуждения Прокла [11], который в своих «Началах теологии» утверждает, что существование Неподвижного Двигателя обязательно предполагает также и существование того, что движется, но дать импульс движению может только то, что Аристотель называет Неподвижным Двигателем. Таким образом, в своем рассуждении вы не учитываете, что неподвижное нечто дает импульс движению чего-то, что находится вне его, но не ограничено в своей неподвижности, поскольку включает в себя и другие субстанции, а потому его следует рассматривать как самодвижущееся нечто. В этом случае движение есть не что иное, как простое распространение, не имеющее ни начала, ни конца, и поэтому скорость, которую я привел в качестве примера одного из божественных признаков, осуществляется внутри некоего Высшего Существа, неправомерно отождествляемого с Неподвижным Двигателем Аристотеля. Нo если мы все-таки решим вписать скорость в ряд других признаков, по необходимости бесконечных, то, по словам Прокла, мы будем спорить всуе, и в этом случае лучше помолчать, как то предписывает нам вера.

Лев Фока вновь решил вмешаться, опасаясь, что вечер сведется к перепалке между математиком и теологом, которые вели свой ученый спор с неторопливым спокойствием людей, уверенных, что у них большой запас аргументов и что они могут рассчитывать на внимание слушателей.

— По-моему, бестактно, — сказал Лев Фока, — впутывать религию в вопросы, которые мы обсуждаем в соответствии с принципами логики.

— Я лишь имел в виду те случаи, когда религия предписывает нам промолчать, особенно ситуации, подобные вашей, когда досужая болтовня не отличается ни логикой, ни тактом.

Лев Фока, обиженный и несколько сбитый с толку суровой отповедью придворного теолога, даже не успел собраться с мыслями, чтобы ответить, как свой спор с теологом вновь продолжил математик, предварительно отрезав себе приличный кусок жареного козленка и отложив в сторону нож.

— Итак, вы сводите понятие пространства к небесам, населенным существами неподвижными, подвижными и самодвижущимися?

На этот иронический вопрос теолог ответил с обычной для него невозмутимостью.

— Мне кажется, что предметом нашего спора является Всемогущий Господь, или, если хотите, Неподвижный Двигатель, а не пространство с населяющими его существами.

— Я имел в виду некое Высшее Существо, — сказал математик, — или, говоря словами афинского философа, Неподвижный Двигатель. Но я могу сформулировать вопрос иначе: если Бог Всемогущий допускает понятие пространства, то тем самым он допускает и геометрию со всеми присущими ей формами, включая и сферу, самую совершенную из всех геометрических форм?

— Понятие пространства, безусловно, допускается Господом Всемогущим, со всем тем, что в нем существует и приводится в движение. Но само Высшее Существо, скажем так, включает в себя и бесконечное пространство, и существа, его населяющие, и соответствующие геометрические формы.

— Бесконечное пространство, в соответствии с учением Евклида, складывается из бесконечного множества точек, удаленных друг от друга. Не так ли?

— Я понял, что вы имеете в виду: можно рассчитать расстояние от одной точки до другой, и это расстояние можно пройти с той или иной скоростью. Но, поскольку Высшее Существо присутствует во всех этих точках одновременно, невозможно рассчитать ни расстояния между ними, ни тем более скорости.

вернуться

[4] В радости молимся Тебе, Господи! (лат.)

вернуться

[5] Василевс — император Византии.

вернуться

[6] Магистр — светский титул при византийском дворе.

вернуться

[7] Паракимомен — евнух, верховный спальничий, начальник службы личных покоев императора.

вернуться

[8] Куропалат — один на высших светских титулов.

вернуться

[9] Эпарх — префект Константинополя, подчинялся непосредственно императору.

вернуться

[10] Анаксагор — греческий философ V в. до н.э.

вернуться

[11] Прокл — греческий философ, неоплатоник V в. н.э.