"Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР. - Романенко Константин Константинович - Страница 41

Но у следователей были и другие признания. В мае показания на военных стал давать и бывший комкор Примаков, содержавшийся еще с 14 августа 1936 года в Лефортовской тюрьме. 8 мая в заявлении на имя Ежова он написал: «В течение девяти месяцев я запирался перед следствием по делу о троцкистской контрреволюционной организации и в этом запирательстве дошел до такой наглости, что даже на Политбюро перед т. Сталиным продолжал запираться и всячески уменьшать свою вину.

Тов. Сталин правильно сказал, что «Примаков — трус, запираться в таком деле — это трусость». Действительно, с моей стороны это была трусость и ложный стыд за обман. Настоящим заявляю, что, вернувшись из Японии в 1930 г., я связался с Дрейцером и Шмидтом, а через Дрейцера и Путну с Мрачковским и начал троцкистскую работу, о которой дам следствию полное показание».

Впрочем, на допросе 13 мая Ягода высказал другую версию причин длительного запирательства Примакова. Отвечая на вопрос: «Какие еще задания вы давали Воловичу?», Ягода показал:

«В конце 1935-го или в начале 1936 года Волович сообщил мне, что познакомился с Примаковым. Насколько я помню, это произошло через Лилю Брик, которая вместе с Примаковым пришла к Воловичу домой. Знакомство Воловича с Примаковым заинтересовало меня в плане возможности установления с ним организационной связи и привлечения его к заговору (я уже показывал, что искал связи среди военных). Поэтому я поручил Воловичу попробовать сблизиться с Примаковым, прощупать возможности его вербовки.

Вопрос. Вы знали, что Примаков является участником троцкистской организации и одним из руководителей военной группы этой организации?

Ответ. Давая задание Воловичу, я знал только, что Примаков — участник троцкистской организации. О его принадлежности к военной группировке я тогда еще не знал. Но об этом мне докладывал вскоре Волович.

Вопрос. Что именно он вам говорил?

Ответ. Волович сообщил мне, что, выполняя мое поручение, он несколько раз встретился с Примаковым. Говорил с ним более или менее откровенно по общеполитическим вопросам, и в результате всего этого Примаков сообщил о своей связи с группой военных-троцкистов.

Вопрос. Примаков назвал Воловичу участников этой группы?

Ответ. Нет, не называл, вернее, мне об этом Волович ничего не говорил. Но к этому времени, или немного позже, в протоколах следствия по делу троцкистской организации уже появились первые данные о наличии троцкистов в составе Шмидта, Зюка, Примакова и других. Вскоре я вынужден был пойти на аресты, сначала, кажется, Шмидта и Зюка, и в дальнейшем и самого Примакова. Таким образом, линия связи Примаков — Волович механически была оборвана. Примаков после его ареста долгое время не давал показания, даже после признания Шмидта и Зюка. (...) Когда мне об этом докладывали, причины запирательства Примакова были для меня совершенно ясны. Примаков знал, что в НКВД «свои люди», и он предполагал, что его как-нибудь выручат».

Эти показания прозвучат позже, но было ли совпадением то, что именно 8 мая, в тот день, когда Примаков заявил о готовности сделать откровенные признания, в кремлевском кабинете Сталина состоялось важное со­вещание. В числе присутствующих были Молотов, Ворошилов, Гамарник, Каганович, Ежов и Якир. На этом совещании и было принято известное решение — о восста­новлении «во всех воинских частях» института военных комиссаров. В исторической литературе подчеркивается, что фактически это стало ликвидацией единоначалия в Красной Армии, лишавшей командиров возможности принимать решения в одиночку. Но на самом деле это решение было официально утверждено через день правительством и НКО носило более широкий смысл.

«ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР № 77, г. Москва 10 мая 1937 г.

1. Объявляю постановление Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 10 мая 1937 г. «О создании военных советов военных округов и установлении института военных комиссаров в Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Центральный Исполнительный Комитет и Совет На­родных Комиссаров Союза ССР постановляют:

1. В отмену существующего положения об управлении военными округами (постановление ЦИК и СНК СССР от 22 ноября 1934 г.) создать в военных округах военные советы в составе командующего войсками округа и двух членов военного совета.

2. Установить институт военных комиссаров во всех войсковых частях (начиная с полка и выше), штабах, управлениях и учреждениях РККА.

3. Предложить Народному комиссару обороны СССР разработать и представить на утверждение Совета Народных Комиссаров СССР соответствующее положение о во­енных советах военных округов и военных комиссарах.

Председатель

Центрального Исполнительного Комитета СССР

М. Калинин

Председатель Совета Народных Комиссаров СССР

В. Молотов

2. С приказом ознакомить весь командный и начальствующий состав Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза К. Ворошилов».

Конечно, такое кардинальное решение, как восстановление института военных комиссаров, не могло быть предпринято без инициативы со стороны 1-го заместителя наркома обороны и заместителя председателя РВС Яна (настоящее имя - Янкев) Гамарника. Еще 13 марта 1937 года, в дополнение к этим постам, он стал еще и уполномоченным Наркомата обороны при СНК. Являвшийся к тому же членом ЦК, как политический руководитель Гамарник имел в армии не меньший вес, чем нарком Ворошилов. Без него не могли быть совершены и никакие кадровые перестановки в командном составе РККА.

Разрешение наркома или начальника Политуправления обязательно требовалось и для ареста органами НКВД лиц начальствующего состава армии. Именно через Гамарника осуществлялась и связь между руководством Наркомата обороны и органами государственной безопасности; но теперь он получал еще большие полномочия для прямого влияния на ситуацию в армии, чем Ворошилов.

Однако руководство страны не ограничилось только реформированием системы управления в РККА. 10 мая прошло заседание комиссии по подготовке «вопросов секретного характера», созданной еще 14 апреля. Комиссия в составе Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича, Ежова, Чубаря и Микояна приняла другие важные решения. «Утвердить:

1. Первым заместителем народного комиссара обороны - Маршала Советского Союза т. Егорова А. И.

2. Начальником Генерального штаба РККА — командующего войсками Ленинградского военного округа командарма 1 ранга т. Шапошникова Б. М.

3. Командующим войсками Ленинградского военного округа — командующего войсками Киевского военного округа командарма 1 ранга т. Якира И. Э....

8. Командующим войсками Приволжского военного округа — Маршала Советского Союза т. Тухачевского М. Н. с освобождением его от обязанностей заместителя наркома обороны».

Изданный в связи с этим «Приказ Наркома обороны № 85, от 11 мая 1937 г.» гласил:

«I. Объявляю постановления Президиума Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР от 10 мая 1937 г. «Об освобождении Маршала Советского Союза т. Тухачевского М. Н. от обязанностей заместителя Народного комиссара обороны Союза ССР» и «Об утверждении Маршала Советского Союза т. Егорова А. И. первым заместителем Народного комиссара обороны Союза ССР».

II. Приказываю:

1. Маршалу Советского Союза т. Егорову А. И. вступить в исполнение обязанностей первого заместителя Народного комиссара обороны Союза ССР.

2. Маршалу Советского Союза т. Тухачевскому М. Н. сдать должность заместителя Народного комиссара обороны Союза ССР и отбыть к месту новой службы.

3. Исполнение донести.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К. Ворошилов».

Вместе с тем мало кто знает, что в этот же день, 8 мая, Политбюро рассмотрело еще один кадровый вопрос: «О начальнике УНКВД Дальневосточного края». В постановлении говорилось: