Мила Рудик и тайна шестого адепта - Вольских Алека - Страница 6

— Вроде, учили, — ответил Лапшин. — Но когда это было — не помню.

Сделав глубокий вздох, Мила немигающим твердым взглядом посмотрела в пустоту перед собой.

— Научишь?

Ромка удивленно вскинул брови и несколько секунд вглядывался в ее лицо, словно хотел о чем-то спросить. Однако никаких вопросов задавать не стал, вместо этого тихо хмыкнул и ответил:

— Без проблем.

Утром следующего дня Мила проснулась, когда солнце уже стояло высоко над горизонтом. Одевшись, она направилась в ванную и застала там Ромку с зубной щеткой во рту.

— Я уэ заанщиаю, — с наполненным зубной пастой ртом неразборчиво произнес он.

Так как свадебное гуляние длилось до позднего вечера и Ромка никак не мог вернуться во Внешний мир, Акулина заранее предложила ему переночевать у них — благо на втором этаже была свободная комната. Ромке было не впервой гостить в доме Акулины, поэтому предложение он принял, не раздумывая.

В ожидании своей очереди Мила села на верхнюю ступеньку лестницы и сонно уронила голову на руки, сложенные на коленях. Она совершенно не выспалась. Ночью ее донимали беспокойные сны, после которых она раз за разом просыпалась.

Ей снилась небольшая комната с прозрачными белыми занавесками на каменных стенах и жуткие стонущие существа с зашитыми ртами. Сны с ордалиями преследовали ее уже несколько месяцев. Она просыпалась в холодном поту и, осознав, что это был лишь сон, выдыхала с облегчением. Но сегодня этот кошмар не был единственным. Когда она заснула после очередного пробуждения, ей приснились черный волк и бурая псина, сцепившиеся в яростной схватке. Звери скалились и рычали, вгрызаясь друг другу в глотки, а вокруг них, на земле, растекались лужи ярко-красной крови.

Мила точно знала, кто был виноват в том, что она всю ночь плохо спала. Источником ее кошмаров был не кто иной, как Лютов. Если бы он не разозлил ее вчера вечером, ее сон был бы спокойным, как у младенца. Она тяжело вздохнула, чувствуя, как ее неслышно убаюкивает сладкая дрема. Мила бы, наверное, так и уснула, сидя на лестнице возле ванной, но в этот момент раздался громкий лай Шалопая.

Резко вскинувшись, Мила оторвала голову от коленей — сонливость отступила. Она тряхнула головой и заставила себя сойти вниз, зевая на ходу. В гостиной ее ждал сюрприз — под потолком кружила влетевшая через дымоход троллинбургская Почтовая торба, а Шалопай, прыгая и виляя хвостом, лаял на гостью во весь голос.

Крылатая почтальонша, сделав круг над головой Милы, выплюнула из своего отверстия-рта небольшой свиток и, сложив крылья, нырнула обратно в дымоход. Пока Шалопай провожал Почтовую торбу заливистым лаем, Мила подняла упавший к ее ногам свиток. Письмо было адресовано ей. Не раздумывая, она развернула послание и прочла:

Закончив читать, Мила часто поморгала. Она никогда прежде не переписывалась с Бледо, и его манера писать письма в первый момент заставила ее немного растеряться. Хотя, учитывая забитость Бледо, не удивительно, что в каждом втором предложении он извиняется и просит прощения. Видимо, из-за неуверенности в себе он слишком боялся, что, обращаясь к людям, раздражает их своей мнимой навязчивостью.

Мила сочувствовала неспособности Бледо нормально общаться с людьми, однако его «извини» и «прости» не смогли заслонить собой нечто гораздо более важное. Несомненно, «дядей Массимо», о котором шла речь в письме, был не кто иной, как Массимо Буффонади. Знаменитый мастер жутких иллюзий, пару лет назад он преподавал в Думгроте монстроведение, но потом вернулся в Италию, на Сардинию, позволив племяннику продолжить учебу в Думгроте. И вот сейчас он снова приехал в Троллинбург, и Бледо почему-то считает, что Миле нужно с ним встретиться.

Она видела только одну-единственную причину для такой встречи — это как-то связано с Терасом Квитом, отцом Бледо. Других причин просто не могло быть. А если так… Если так, то Мила непременно должна увидеться с ним.

Приняв решение, Мила бросилась вверх по лестнице в свою комнату — писать ответ Бледо.

Глава 3

Дневник предателя

Мимо проехал полупустой бордовый дилижанс с золотой буквой «Т» на боку. Подождав, когда путь будет свободен, Мила перешла дорогу и оказалась перед неуклюжим на вид зданием с вывеской «Перевернутая ступа». Мимоходом прислушиваясь к уютному шелесту листвы каштанов, она подумала, что в гостинице, скорее всего, сейчас тихо и безлюдно. Однако она знала, что уже через несколько дней, когда перед самым началом нового учебного года в Троллинбург приедут будущие ученики Думгрота, от постояльцев здесь будет не протолкнуться.

Плешивый, похожий на старую жабу портье за стойкой в пустом холле любезно сообщил Миле, что господин Буффонади, о котором она спрашивает, поселился в девятнадцатом номере.

— Не соблаговолите ли назвать ваше имя? — попросил он.

— Мила Рудик.

Портье важно кивнул и, откинув крышку, вышел из-за стойки.

— Прошу за мной, — сказал он Миле. — Господин Буффонади просил вас проводить к нему, когда вы придете.

После стука портье дверь открыли почти сразу — на пороге Мила увидела Бледо.

— Господин Квит, я привел гостя, которого ожидал ваш уважаемый дядя.

— С-спасибо, г-господин Квакша, — обрадовался при виде Милы Бледо.

Заверив портье, являвшегося одновременно хозяином гостиницы, что они с дядей целиком и полностью довольны обслуживанием в «Перевернутой ступе», Бледо закрыл дверь и повернулся к Миле.

— Хорошо, что ты п-пришла, — по привычке заикаясь от волнения, сказал он.

Мила улыбнулась.

— Ну… ты же сказал, что это важно.

Улыбка на лице Бледо слегка померкла. Он кивнул.

— Да. П-проходи.

По лакированному паркету просторной гостиной номера стелился солнечный свет. Светлые шторы по обеим сторонам открытой двери, ведущей на балкон, слегка колыхались. На круглом чайном столике стояло три чашки. В одном из кресел, окружающих столик, закинув ногу на ногу, сидел человек, которого Мила сразу узнала.

Несмотря на летнюю жару, Массимо Буффонади выглядел свежо и элегантно, облаченный в коричневые брюки, белую рубашку и оливкового цвета жакет с позолоченными пуговицами. В тот момент, когда Мила с Бледо вошли, он оторвал взгляд от окна. Его черные, как уголь, глаза, остановились на Миле.

— Приятно видеть вас снова, синьорина, — легким поклоном головы поприветствовал ее он. — Рад, что вы пребываете в добром здравии.

— Здравствуйте, про… — Мила остановила себя, сообразив, что едва по старой привычке не назвала Буффонади профессором. — Здравствуйте, господин Буффонади.

— «Синьор Буффонади», если не затруднит, — поправил ее итальянец.

Мила слегка опешила, но поправилась:

— Синьор Буффонади.

Про себя она отметила, что бывший профессор монстроведения в Думгроте совсем не изменился: ни внешне, ни манерами. Что касается его приветствия, то оно могло бы показаться ей обычной формальностью, если бы не одно но: Массимо Буффонади был тем самым человеком, который два года назад спас ей жизнь, придя на помощь в тот момент, когда ей угрожала почти неминуемая смерть от руки некроманта. С учетом этого беспокойство о ее здоровье приобретало особый смысл.

— Присаживайтесь, — указав на одно из кресел, предложил ей он.

Мила села. Тайком переводя взгляд с Массимо Буффонади на Бледо, она не переставала думать о причинах, из-за которых итальянец захотел встретиться с ней.