Брачная ночь - Кинселла Софи - Страница 83

Единственный плюс, который я нахожу в нынешней ситуации, заключается в том, что в данном случае Дэниел совершенно ни при чем. В том, что меня занесло в Болгарию, он абсолютно не виноват. Мне просто не повезло, хотя, возможно, такова была кара Божья. (Неужели Ты решил таким образом наказать меня за те глупые слова, которые я произнесла в школе на уроке религиоведения, когда мне было одиннадцать лет? Но ведь, Господи, я тогда просто пошутила!) Впрочем, сейчас мне хотелось бы обвинить во всем Дэниела. Больше того, мне хочется как следует его пнуть, но, поскольку Дэниела нет рядом, я пинаю свою ни в чем не повинную багажную тележку.

Пассажиры стоят вокруг карусели не меньше чем в пять рядов. Здесь люди не только с нашего самолета. Дожидаются своего багажа пассажиры других рейсов, и, надо сказать, настроение у большинства далеко не самое радостное. Но мрачнее всех выглядят наши товарищи по несчастью с рейса номер 637, который так и не долетел до солнечного курортного Иконоса. Они совершенно не улыбаются и не шутят; напротив, их нетерпение с каждой минутой делается все острее, реплики – все раздраженнее, движения – резче.

Черт нас сюда занес! (Я имею в виду Софию.)

Я давно летаю в служебные командировки и научилась относиться с философским спокойствием к ненавязчивому сервису, постоянным отменам и задержкам, а также путанице и бардаку, которые свойственны всей современной системе воздушных перевозок, но сегодняшнее безобразие переходит всякие границы. Я, например, не понимаю (думаю, и остальные пассажиры тоже), почему мы не могли продолжить наше путешествие сразу после того, как больную женщину увезли на «Скорой помощи» в местную больницу. Увы, сначала представители авиакомпании долго искали багаж бедняжки, потом мы никак не могли получить разрешение на взлет, а в итоге выяснилось, что у нас какие-то проблемы с двигателем. В результате нам всем пришлось остаться в Софии на незапланированную ночевку. Правда, авиакомпания разместила нас в довольно неплохом отеле в городском центре (я его знаю: четыре звезды, уютные номера и отличный бар на крыше), но в данном случае я предпочла бы лететь дальше, даже если бы мне предложили президентский люкс в «Ритце».

– Вон наш!.. – кричит Ной в пятьдесят первый раз. Он упрямо пытается присвоить каждый черный чемодан, проезжающий рядом с ним по транспортеру, хотя ему прекрасно известно, что наш черный чемодан отличается от других хорошо заметной красной ручкой. (Лично я вообще уверена, что в данную минуту наш багаж летит куда-нибудь в Белград.)

– Нет, Ной, это не наш, – терпеливо говорю я (тоже в пятьдесят первый раз). – Смотри внимательнее!

Какая-то женщина пребольно наступает мне на ногу, и я изо всех сил пытаюсь припомнить все немногие известные мне болгарские ругательства, но тут в моем кармане оживает телефон, сигнализируя о поступившем сообщении.

«У меня отличные новости: МЫ ВЫИГРАЛИ!!! Все было просто отлично. Мы с Беном оказались замечательной командой. Я очень, очень счастлива O Надеюсь, у тебя тоже все хорошо. Как твои дела? Любящая тебя Л.».

Я настолько поражена, что не в состоянии пошевелиться. Как это они выиграли?! Почему?! Кто допустил?!!

– Это от кого? – спрашивает Ричард, увидев, что я читаю эсэмэс. – От Лотти?

– Д-да… – Я настолько растерялась, что не могу даже солгать.

– Что она пишет? Она уже поняла, какую сделала ошибку? – Его взгляд полон надежды, и я мысленно чертыхаюсь. – Как прошла эта их викторина? Они опозорились, конечно?

– Вообще-то… – Я ненадолго задумываюсь. Как сообщить ему новость, в которую я и сама едва поверила?

– Вообще-то наоборот. Они выиграли.

Лицо Ричарда вытягивается:

– Выиграли? Ты шутишь!

– Нисколько.

– Но как же?.. Они же ничего не знают друг о друге!

– Не знают. И тем не менее…

– Ты сама говорила, что они непременно сядут в лужу! – В голосе Ричарда начинают звучать обвиняющие нотки, и мне это совсем не нравится.

– Говорила, – огрызаюсь я. – Ну и что? По-видимому, есть какое-то разумное объяснение… Может быть, это я что-то не так поняла. Сейчас я ей позвоню…

С помощью клавиши быстрого набора я звоню Лотти и поворачиваюсь к Ричарду спиной.

– Флисс?! – С первого же мгновения я понимаю, что моя сестрица вне себя от восторга.

– Поздравляю, дорогая! – говорю я, пытаясь подделаться под ее радостный тон. – Вы и правда выиграли? Как вам удалось?

– Слушай, это что-то совершенно невероятное! – восторженно кричит Лотти. – Жаль, тебя не было. Мы все разыграли как по нотам. Мы были Дирк и Салли из того старого телесериала… Ну, помнишь, который мы постоянно смотрели на Иконосе?

– Ну да… – растерянно бормочу я. – Молодцы.

– Мы сейчас празднуем – пьем шампанское и едим замечательные канапе с омарами. Завтра мы решили побывать в нашем пансионе… А еще Бен сочинил для меня стихи на французском. – Она блаженно вздыхает. – У меня просто чудесный, чудесный медовый месяц!

Я в ужасе смотрю на зажатый в руке «Блэкберри». Шампанское? Стихи на французском? Чудесный медовый месяц? Как прикажете это понимать?!

– Значит, все замечательно… – говорю я, пытаясь сохранить спокойствие. – Просто я немного удивлена. Не понимаю, как вам удалось?..

«Где Нико, черт его возьми? – думаю я в панике. – Почему он ничего не предпринимает?»

– Ты права, мы с Беном прекрасно проводим время. – Лотти радостно смеется. – Ты не поверишь, но мы еще ни разу… ну, ты понимаешь?.. Но мне почему-то кажется, что это не так уж и важно. – Ее голос звучит как у классической влюбленной дуры. – Все эти мелкие неприятности… из-за них мы с Беном стали как будто еще ближе, понимаешь?

Все эти мелкие неприятности, мысленно повторяю я за ней. Неприятности. Которые устроила ей я. Что же это получается? Что благодаря мне Бен и моя сестра стали еще ближе друг другу? Как же так, ведь я хотела добиться прямо противоположного результата!

– Это очень хорошо! – говорю я каким-то не своим, пронзительно-истерическим тоном. – Значит, ты не жалеешь, что вышла за Бена?

– Что ты, конечно, нет! – отвечает Лотти с таким искренним восторгом, что я на мгновение теряюсь.

– Ну и отлично, – говорю я. – Только, знаешь… – Я снова задумываюсь, пытаясь на ходу решить, какой лучше сделать ход. Впрочем, вариантов у меня немного. – Я тут вспоминала твоего Ричарда… Интересно, как у него дела? Ты ему не звонила?

– Я?!! Я звонила Ричарду?! – Ее интонация так резко меняется с блаженного лепета на саркастически-злобное рычание, что от неожиданности я едва не роняю телефон. – С какой стати я стала бы ему звонить? Этого человека для меня больше не существует, понятно? И вообще, я хотела бы никогда, никогда его не встречать!

– Ага… – Я тру переносицу, стараясь не смотреть на Ричарда. Надеюсь, он ничего не слышал.

– Мне теперь и самой не верится, что ради него я готова была лететь в другую страну, на другой континент! – продолжает возмущаться Лотти. – Он бы точно ничего такого не сделал. Ричарду недоступны настоящие чувства. Самодовольный эгоист и ничтожество – вот кто он такой!

От ее резкого голоса и исполненных горечи слов мне становится не по себе.

– Откуда ты знаешь, может быть, Ричард и совершил бы что-то подобное, – возражаю я, на мгновение позабыв об осторожности.

– Да никогда! – тут же парирует Лотти. – Разве он знает, что такое подлинная романтика? А еще мне кажется, что Ричард никогда не любил меня по-настоящему. Я, например, абсолютно уверена, что он уже забыл о моем существовании!

Я снова смотрю на Ричарда – красного, потного, взъерошенного и решительного, и мне хочется закричать. Ах, если бы только Лотти знала!..

– И вообще, Флисс, тебе не кажется, что это бестактно – напоминать мне о Ричарде? – сердито добавляет сестра.

– Извини. Я не напоминала – просто подумала вслух, вот и все… – Я спешу сменить тему: – На самом деле я очень рада, что у тебя все хорошо.