Под небом голубым - Аренев Владимир - Страница 34

Оказавшись в фойе, человек сначала тихо, потом громче стал выкрикивать стандартное: «Эй, есть здесь кто-нибудь?» Тишина. Мертвых с косами, правда, не было. Даже мертвых с косами.

Прошелся туда-сюда, заглянул за стойку портье, нащупал телефон, но в трубке — та же пустота.

Он решил выйти на улицу, взял в руки легкий журнальный столик, чтобы разбить им входные двери, которые должны раскрываться только с помощью электричества и, значит, не раскроются.

Стоило подойти, стеклянные половинки дверей бесшумно разъехались в стороны.

Человек поставил столик и вышел наружу; пошел по городу. Сзади монотонно клацали створки дверей, ударяясь о деревянную столешницу.

4. Человек шел по городу. Был тот редкий час, когда прежние обитатели уже исчезли, а новые еще не появились.

Человек спешил.

Город менялся.

Это происходило исподволь, лишь когда человек отворачивался — только в такие моменты. Казалось, город стесняется человека. А может, это было его любимой тайной — как знать?..

5. Испуг.

6. Неверие.

7. Отчаяние.

8. Обреченное понимание.

9. …Улицы вели его, и солнце палило нещадно, но сада вс„ не было. За прошедшую неделю — с тех пор, как он потерялся — человек успел привыкнуть к тому, что трижды в день оказывается среди плодовых…

ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.

10. Он закрыл Книгу итогов. Провел ладонью по грубой чешуйчатой обложке. Глотая воздух через силу, как просроченную отраву, встал и огляделся. «/Да, ты все еще по-прежнему здесь, старина. В Библиотеке. В городе. Снаружи ждет Дер-Рокта (именно так, снаружи, далеко снаружи, черт бы его побрал!). Поспеши/.

Но… Но…

/Что-что? Думай внятнее, тебя сложно разобрать/.

Я понял.

/Неужели? Поздравляю. Дозволено ли будет поинтересоваться, что именно?/ Я понял, я знаю, какое место у города самое уязвимое.

/Какое же?/ Вот какое!» Сжатая в кулаке свеча задохнулась и — показалось на миг — потухла. Но нет, только разгорелась ярче. Человек поднес ее к обложке и подождал, пока огонь переберется на бумагу. Тот боязливо попробовал, куда ступать, поставил одну искорку, поплясал немного, потом прыгнул всем телом, расплываясь, проникая под картонный переплет, в самую сердцевину, в самое нутро, выжигая букву за буквой, строчку за строчкой, жизнь…

«Горячо!» Дикарями плясали огоньки, вольными дикарями вокруг никчемной жертвы, которая неожиданно превратилась в единственно возможную; лишь ее согласны были принять мертвые боги — жертву, что перестала быть жертвой, слабость, что перешла в силу, смерть, что обернулась новой жизнью.

Человек отшатнулся, глядя на огненный клубок былого. Но все-таки досмотрел до конца, взял на ладонь щепоть пепла и растер между пальцами с отстраненной улыбкой, едва задевшей лицо, но не глаза. Нет, не глаза.

Потому что знал: опять ошибся. К счастью.

11. В городе по-прежнему было темно и пусто. Человек посмотрел на небо, на закрывшуюся за спиной дверь Библиотеки, снова на небо. Потом зашел в ближайший дом, очень похожий на тающий небоскреб, поднялся на третий этаж, отыскал незапертый номер, лег на мертвую кровать и закрыл глаза.

Проснулся оттого, что кто-то кашлянул и пошевелил алыми плечами пиджака.

— Ну вот, — сказал Дер-Рокта. — Все как договаривались. Я готов отправить вас назад, прямо сейчас. Но советую поторопиться, времени у нас не так уж много.

Человек приподнялся на локте, разглядывая пришельца. Дер-Рокта, как всегда сидел на стуле, а свеча (как всегда) горела чуть поодаль. Ее свет не выхватывал из пустоты ничего, только гость и хозяин, стол, кровать и кусочек пола. Остального словно не существовало. Как будто процесс разрушения поглотил все вокруг, не досягаемыми были лишь последние предметы да два создания в центре освещенного колпака.

— Не стоит, — сказал человек, и эхо испуганно, само того не желая, повторило его слова. — Не стоит. Я отказываюсь от ваших услуг.

Дер-Рокта покачал головой:

— Это невозможно. Вы заплатили. И значит…

— Абсолютно ничего не значит, — прервал его человек, вставая с постели. — Я не хочу. Ступайте.

— Вы не понимаете…

— Может быть, не понимаю. Но ровно так же не понимал и все это время. Ступайте, вы ведь получили желаемое. А теперь я попытаюсь получить то, чего хочу я. Уходите.

— Но…

— Уходите! Сейчас же!

— Да, Творец, — сказал Дер-Рокта, склоняя бледную безволосую голову. — Ухожу.

Он исчез, вместе со стулом и свечей, а человек еще долго смотрел туда, где только что вместо пустоты растекался по полу болезненный свет.

12. «Творец. Он сказал „Творец“ «.

Было смешно и горько одновременно.

ЭПИЛОГ

13. Человек оставил небоскреб и отправился в путь. Он вышел налегке, захватив только куртку с дырявым карманом да клочок бумаги в целом: «Когда заблудишься, не кричи…» Человек шел по улицам города, внимательно вглядываясь в очертания каждого здания, каждого моста, каждой арки. Город отвечал ему тем же.

Наконец человек добрался до Врат.

Врата сегодня ничем не отличались от прежних ночей, а ночь — от прежних Врат; разве только оспяные пятна символов и силуэтов мерцали слабо, мертвенно, вызывая вместо страха жалость — так аккуратный красноклювый аист разглядывает полудохлого лягушонка.

Человек вошел в тень надвратного козырька, приблизился к вороту, привычно обхватил руками рычаг, потянул. А-А-АХХ!!! — посыпались неистребимые чешуйки ржавчины. А-А-АХХ!!!

Когда створки распахнулись до конца, он отошел от ворота и некоторое время смотрел на свободную, прямую, как натянутый над бездной канат, улицу. И эта улица уже не манила.

Человек обернулся.

В первый момент он не понял, что, собственно, изменилось там, за кроваво-красными стенами. А когда понял, улыбнулся и уверенно шагнул в междучелюстье Врат.

Светало.

Он шел навстречу восходящему солнцу, шел, с пустыми руками и свежим взглядом, не зная (но, несомненно, догадываясь), что в центре города, под мостовой, закапало, забурлило, а потом взорвалось и потекло тягучее застоявшееся нечто; наполнилось, вознеслось и взлетело тысячами тысяч струек из черного фонтана; разлилось в ассиметричных ярусах разноразмерных чаш, увлажнило миниатюрные фигурки живых существ и плеснуло в невысокий белый бортик, становясь прозрачнее и чище; и зажурчало настоящим сердцем города.

И когда над пустынной бездвижной землей заботливо склонилась ночь, человек лег, свернувшись калачиком, как ляжет еще не один раз, — чтобы уснуть. И видеть сны.

14. В принципе, на этом можно было бы и закончить. Финал хороший. Неплохой, по крайней мере. Жизнеутверждающий. Но… только отчасти правдивый. Ладно, кто не хочет, может дальше не читать. Пускай думают, что на этом все и закончилось. Я бы тоже хотел так думать. Не получается.

15. В городе по-прежнему было темно и пусто. Человек посмотрел на небо, на закрывшуюся за спиной дверь Библиотеки, снова на небо. Потом зашел в ближайший дом, очень похожий на тающий небоскреб, поднялся на третий этаж, отыскал незапертый номер, лег на мертвую кровать и закрыл глаза.

Проснулся оттого, что кто-то кашлянул и пошевелил алыми плечами пиджака.

— Ну вот, — сказал Дер-Рокта. — А обещали. Я ведь заранее знал: обманете. Ну, как хотите. Счастливо оставаться.

И он исчез, вместе со стулом и свечей, а человек еще долго смотрел туда, где только что вместо пустоты растекался по полу болезненный свет.

16. Спать больше не хотелось. Человек вышел из номера, спустился по лестнице в фойе и подошел к дверям (нет, не стеклянным — обычной вертушке). Когда толкнул ее, что-то звякнуло по ту сторону, на мостовой. Оказавшись снаружи, человек начал искать невидимый предмет, хотя — видят мертвые боги! — не надо бы, ох, не на…

Да, разумеется это был меч.

17. …Когда створки распахнулись до конца, он отошел от ворота и некоторое время смотрел на свободную, прямую, как натянутый над бездной канат, улицу. Не оглядываясь, быстро пошел по ней, еще не отдавая себе отчета, куда и зачем. По сторонам старался не смотреть.