Так и остался Караджан с Байчибаром на горе Бабахан. Участники байги тем временем выстроились в ряд — и по данному знаку с места сорвались — и вскачь пустились. А Караджан связанный лежал.

Брошен Караджан — его обида жжет,

Байчибар с ним рядом жалостливо ржет,

Как такой позор батыр переживет?

Кое-как он встал и напряженьем сил

Разорвал аркан, которым связан был.

Снова загорелся в нем батырский пыл,

В нем родник отваги снова забурлил.

Сам освободившись от пут, ноги коню развязал Караджан — и Байчибар встал. Коротко закрутив повод за луку седла, сел Караджан на Байчибара. Конь, однако, на месте стоял — не мог шагу ступить. «Э, зря выехал я на байгу! — подумал огорченный Караджан. — Сколько уж времени прошло, как уехали все мои соперники — как их теперь догнать? Если чей-нибудь конь вперед придет, как взгляну я в лицо другу моему — Алпамышу!»

Стал коня батыр усердней понукать,—

Конь ступить не может, — не только скакать.

Что батыру делать? Тяжко он вздохнул,

Не стерпел — коня по ляжкам он стегнул.

Тут и Байчибар не вытерпел — рванул, —

Во всю ширь тулпарьи крылья развернул:

Было в три аршина каждое крыло,

В три да с половиной каждое крыло!

Если Караджан камчой нанес удар,

Устоит на месте ль этакий тулпар?

Молнией взвился под облака Чибар,

Мчит под облаками седока Чибар,

По небу плывет он, как лебяжий пух.

Караджан глаза открыть боится — ух!

Перехватывает Караджану дух.

Молнией мелькает в небе Байчибар,

Словно бы конем и не был Байчибар.

Кается батыр, что в ход пустил камчу:

«Головой за это, видно, заплачу!

В небесах летать на что мне, силачу?

По степным просторам я скакать хочу,

Только по земле я вряд ли поскачу!

Видно, не вернусь я в тот наземный мир.

Где родился, рос я, Караджан-батыр!

Не вернусь в родные, милые края,

Своего народа не увижу я!

Плачу я, душа терзается моя.

Ой, душой, как видно, этот конь нечист!

Будто силен и статью неказист,

И в походе не был слишком норовист, —

Взвил меня — гляди — как вихрь взвивает лист!

Кружится башка, в ушах не молкнет свист,

Сердце холодеет и в глазах темно.

Что со мною будет, что мне суждено?..»

Страх гнетет батыра и тоска щемит.

Караджан-батыр глаза открыл, глядит —

По лицу земли Чибар уже летит,

Пена с Байчибара падает, как снег!

Сразу же в себя пришел Караджанбек

И по сторонам глядит, как человек, —

Признаков калмыков не находит взор.

По земле Чибар летит во весь опор,

Мчится по долинам, по подножьям гор;

Чем он дальше скачет, тем сильней задор.

Скачет так, что ног не виден перебор,

И вихрится сзади, словно смерч, песок.

Сделает скачок — на полверсты скачок!

Скачет Караджан в пустыне одинок,

Скачет и всю местность озирает он…

Солнце поднялось — стоит над головой,

Все вперед лихой несется верховой,

Замечает всадников он перед собой, —

Скачут в беспорядке озорной толпой.

У иных, однако, вид совсем плохой:

Этот конь хромает, тот едва живой.

Многие не рады той байге лихой!

Скачет калмыкам вдогонку Караджан,

Гикает и свищет громко Караджан.

Обернулись те — пошел переполох:

Караджан за ними — жаль, что не подох!

Все руками машут и кричат они:

— Своего коня напрасно не гони!

Первым все равно прибудет Кокдонан, —

Обогнать его, Караджанбек, не мни,

Своему Чибару зря бока не мни, —

Верное ты наше слово помяни!

Если и доскачешь, зря доскачешь ты, —

Первым Кокальдаш домчится до черты,

Горько от стыда потом заплачешь ты!.. —

Видит Караджан, что их лукав совет, —

Скачет Караджан за всадниками вслед.

Молнией Чибар уносится вперед,

И разбег все больший, больший он берет.

Поотстали все, а Байчибар несет, —

Он один, а их — без одного пятьсот!

Славный Караджан ведет отставшим счет.

Вся толпа калмыков гикает, орет,

Кадыки выпячивают, кривят рот:

— Это же не конь, ублюдок, он, урод!

Силу эту взял откуда он, урод?

Он же всех обгонит, первым он придет, —

Хоть бы околел, проклятый, не в черед!.. —

И, своих коней стегая, говорят:

— Польза нам от вас какая? — говорят. —

За коней считать вас надо ль? — говорят, —

Жалкие вы клячи, падаль! — говорят, —

Будем из-за вас в большом уроне мы, —

Гордую узбечку провороним мы!..

Караджан камчой опять Чибара бьет,

Скачет напролет он день и ночь вперед,

Чрез овраги скачет, чрез навал камней.

Обогнал Чибар четыреста коней,

Обогнал еще он шестьдесят коней,

Остальные рядом, но и остальным

Тоже не под силу мчаться рядом с ним.

Байчибар летит, как вихрь, неутомим,

Молнией несется по пескам степным.

Вот уже он всех коней опередил,

Те за ним несутся из последних сил:

Вытянулись выдрами кони за ним,

В воздухе висят в погоне за ним.

День прошел и ночь, и вновь настал рассвет.

Скачут, скачут, терпят много тяжких бед.

Многих скакунов и седоков уж нет, —

Не топтать им больше Байчибара след,

Не узнать, кому Барчин присудит суд:

Много их свалилось, — те ползком ползут,

Те лежат на месте и песок грызут,

А иных — степные вороны клюют.

Солнце все сильней над головой печет,

Час обеда близок, но обед не ждет.

Скачет Караджан теперь один вперед,

Всем отставшим счет усердно он ведет.

Четырех коней нехватка у него, —

Кто ушел вперед — загадка для него.

И спросил бы он, да спросишь у кого?

Оглядел всю степь — не видно ничего,

Скачет Караджан невесел оттого.

Скачет и гадает, весь настороже,

И растет тревога у него в душе, —

Мочи нет терпеть неведенье уже!

Вдруг заметил точку Караджан вдали;

Будто эта точка движется в пыли,

Лучше пригляделся — всадник впереди, —

У Караджанбека екнуло в груди.

Крикнул Байчибару: «чу!» Караджанбек,

Вытянул на нем камчу Караджанбек,

Молнией понесся Байчибар вдогон.

Караджан гадает: «Что за человек?»

Всадника, однако, настигает он.

Тот калмык сидел на ханском, на гнедом

Резвом жеребце — красавце молодом.

Был Караджанбеку ханский конь знаком, —

На ноги легок, однако же с грешком:

Если он пошел — помчится ветерком,

Окарачишь вдруг — завертится волчком

И вперед потом не ступит ни на шаг,

Беспокойный конь — гнедой алакарак!

Знал гнедого норов Караджан-батыр, —

Насывая он у всадника спросил.

Вынул насывай калмык и угостил.

— Кто ушел вперед? — Караджанбек спросил, —

Крикнул: «чу!» — коня во весь опор пустил.

Удила Чибар мгновенно закусил, —

Поскакал вперед — что только было сил.

Глупый тот калмык обман сообразил,

Но гнедой — ни с места, где стоял — застыл!

По коню калмык камчою зачастил,

А гнедой лишь глаз на всадника скосил

И, на месте стоя, землю замесил,

Наземь повалился, всадника свалил.

Тут седло упало, сбруя тут сползла,

И калмык медведем заревел со зла…

Снова день проходит — полдень настает.

Скачет Караджан и все глядит вперед, —

Издали он видит снова ездока, —

Стал он нагонять лихого ездока.

Но, и не догнав, еще издалека

Узнает батыр в коне наверняка

Тоже из конюшни ханской шапака!

Байчибар уже сравнялся с шапаком,

Едет Караджан конь о конь с калмыком,

Но не обгоняет шапака Чибар,

Скачет морда в морду с ним пока Чибар.

Хлещет Караджан камчой коня, но тот

Все никак не может вырваться вперед, —

Морда в морду рядом с шапаком идет.

«Вот беда! — в тревоге мыслит Караджан, —

Конь отличный, строгий! — мыслит Караджан, —

Обогнал он многих, — мыслит Караджан, —

Тут ослабли ноги! — мыслит Караджан.

Сглаз иль хворь какая? — мыслит Караджан. —

Эх, ты тварь такая!» — мыслит Караджан.

Шапака ругая, мыслит Караджан:

«Чтоб ты околел и чтобы сдох твой хан!

Вот еще напасть лихая на меня!»

Также Байчибара бедного браня,

Понукает, хлещет Караджан коня, —

А подходит дело к середине дня.

Вырвался Чибар на голову вперед,

Сделал Байчибар внезапный поворот, —

Шапаку дорогу преградил — и тот

Мордой к солнцу стал — и, солнцем ослеплен,

Хитрым Байчибаром был опережен.

И еще привычкой был он наделен:

Если слышит сзади конский, топот он,

То вперед, как вольный ветер, устремлен,

А не слышит сзади топота — сдает, —

Больше все и больше в скачке отстает.

Бьет калмык его, камчой его сечет, —

Конь, не слыша сзади топота, сдает…

По степи один летит Караджанбек,

Все по сторонам глядит Караджанбек;

Скакуна опять он видит одного,

Скачет — догоняет скакуна того,

Подъезжает ближе — узнает его:

Это был холеный ханский новый конь,

Одиннадцатитысячный соловый конь,

Тот скакун арабский по степи летит,

С головы до ног, что золото, блестит.

Скачет по горе — гора под ним гудит,

По граниту скачет — и звенит гранит,

Кажется, что ветер он опередит!

Скачет Байчибар за ханским скакуном,

Поровнялся мордой он с его хвостом, —

Вгрызся в круп соловый запененным ртом,

Вгрызся — и с дороги оттолкнул потом.

Начался у них из-за дороги спор,

Оба скакуна летят во весь опор,

Но скакун соловый был белокопыт,[24] —

Понял, что Чибаром будет он побит.

Держится он рядом, но уже хрипи

И слезами землю на бегу кропит.

А Чибар на камни жмет его и жмет:

«Пусть, мол, на камнях копыта он собьет»,

Скачет по камням выносливый Чибар,

С вытянутой шеей скачет, не сдает,

Скачет напролет весь день и ночь тулпар,

Скачет по камням он — бодр и невредим,

А соловый ханский тянется за ним.

Но, копыта сбив, жестоко он страдал

И от Байчибара далеко отстал.

Скачет Караджан — хвала ему, хвала!

Доказал он дружбы славные дела,

Скачет — не слезает ни на миг с седла.

«Где же Кокальдаш?» — гадает Караджан,

«Где соперник наш? — гадает Караджан. —

Всех опередив, меня тревожит он,

Первым прискакать на место может он.

Если я теперь его не догоню, —

Ноги бы в пути сломать его коню, —

Другу своему я горе причиню!..»

Ни себя ему, ни скакуна не жаль,

Скачет Караджан — грызет его печаль,

По степи несется, глядя зорко вдаль, —

Вглядываясь, видит впереди, вдали,

Будто над землею тень летит в пыли:

Скачет впереди еще один калмык!

Караджан вдогонку мчится напрямик,

Слышит, узнает он кокальдашев гик.

Вслед за Кокдонаном, высунув язык,

Скачет Байчибар — он обгонять привык…

Кокальдаш-батыр несется, горд и лих, —

Обскакал он всех соперников своих,

Думает: «Я первым к месту прискачу, —

Девушку-узбечку в жены получу!»

Скачет он, беды не чуя никакой.

Вдруг он слышит конский топот за собой, —

Оглянулся — видит всадника… ой-бой!

Караджан-батыр летит за ним стрелой.

Кокальдаш загикал, закричал: «Чух-чу!»

Хлещет Кокдонана, истрепал камчу.

Думает: «Он жив и конь его живой!

Кто б ни развязал их — иль чужой, иль свой, —

Только бы узнать, — заплатит головой!»

Молнией несется Кокдонан лихой,

Кокальдаш несчастный потерял покой.

То и дело он через плечо глядит, —

Как свистящий ветер, Байчибар летит.

Грозен Караджана удалого вид.

Вот уж Кокдонана Байчибар достиг,

Круп его зубами он хватает вмиг, —

Приподняв, швыряет далеко его,

Сзади оставляет далеко его,

Сам на сорок тысяч ускакав шагов.

Но и Кокдонан, однако, не сплошал:

Выправился он и снова побежал,

И, догнав Чибара, мстительно заржал,

И схватил Чибара за крестец — да так,

Что едва не треснул у того костяк,

И со всею силой так его тряхнул,

Что шагов на десять тысяч отшвырнул,

И упал Чибар, чуть шею не свернул…

Кокальдаш опять один вперед летит,

Получить узбечку он в награду мнит,

Мнит он, что ему соперник не грозит,

Что скакун узбекский, где упал — убит,

И что вечным сном и Караджан там спит.

Вдруг он слышит сзади частый стук копыт.

Обернулся — смотрит: Байчибар летит, —

Невредим в седле Караджанбек сидит!

Кокальдаш растерян, на коня сердит,

Бьет его камчой, ногами бьет, кричит,

Но все ближе, ближе Байчибар хрипит,

И уже с Донаном рядом он летит.

Скакуны ведут из-за дороги спор!

Бросил Караджан на Кокальдаша взор

И такой заводит сразу разговор:

— Ты ль не старшим братом был мне до сих пор?

Но, однако, был, как недруг, ты хитер,

Козни строил мне, готовил мне позор.

Ты меня связал, чтоб отстранить с байги,

Делал то, чего б не сделали враги, —

Ты теперь хотя бы честь побереги,

Выслушай меня и отвечай — не лги:

Сколько дней ты гонишь своего коня?

Как же до сих пор не обогнал меня?

Верной дружбы что ж не доказал твой конь?

Корма твоего не оправдал твой конь, —

Ведь Барчин-узбечку прогадал твой конь!

Скачешь много дней, а все же, ротозей,

Плакать ты заставишь всех своих друзей!.. —

Молвит Кокальдаш: — Не хвастай, Караджан!

Попадешь в беду, несчастный Караджан!

К месту все равно я первым прискачу,

Будь, что будь, — узбечку в жены получу!

Лучше свой язык укороти, дурак,

Вздора не болтай и не бахвалься так! —

Караджан, однако, тоже не простак,

Сразу отвечает Кокальдашу так:

— Мы пока с тобою наравне идем,

Но придешь ли первым, поглядим потом.

Кто возьмет узбечку, как жену, в свой дом,

Кто с байги уйдет, наказанный стыдом,

Кто — обласкан славой и людским судом,

Тоже, Кокальдаш, увидим, подождем! —

Скачут оба рядом тем степным путем,

Злобно на скаку бранятся — и притом,

Брань уже ведут не только языком,

Но и богатырским крепким кулаком.

Каждый дрался так и каждый так орал,

Что, казалось, — горный грохотал обвал.

Кулаки потом сменили на камчи,

Чуть было не взялись оба за мечи.

Драке нет конца, а кони горячи —

Скачут по пути, как седоки, озлясь,

Обогнать друг друга яростно стремясь,

Злобно на скаку лягаясь и грызясь.

вернуться

Белокопытный конь — конь со слабыми копытами, которые не выдерживают каменистой почвы.

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года) - Автор неизвестен - Страница 36