Конгрегация. Гексалогия (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" - Страница 381

– Идите, – позвал стриг со вздохом. – Чисто.

– Я так и знала, – с наигранным спокойствием сообщила Адельхайда, убирая нож, и, приподняв фонарь, двинулась вперед первой. – Осторожней, майстер Гессе, здесь ступеньки.

– Да что вы, – пробормотал Курт. – В подвал. Ступеньки. Ни за что бы не подумал.

– Вам еще не надоело? – одернул фон Вегерхоф, обернувшись к ним, и на бледно?алом в свете пламени лице раздраженно блеснули яркие, как у кошки, глаза. – Огонь, – потребовал он, и Адельхайда молча протянула ему фонарь.

Четыре больших светильника, укрепленных в стене, озарили подвальную комнату ярким, лишь чуть колеблющимся пламенем, и Курт остановился, оглядывая невероятные извивы трубок и скопище колб и склянок на полках.

– Лаборатория кельнского Друденхауса – отхожая будка, – сообщил он тихо. – Очень большая отхожая будка.

– Неплохой размах для одиночки, – согласилась Адельхайда, поставив свою сумку на пол, и двинулась вдоль стен, с любопытством озираясь. – В одном можно не сомневаться: останки на кладбище – его рук дело.

– А вот и клыки, – позвал стриг, указуя на большую плошку, стоящую у самого края каменного стола в центре комнаты. – То ли не успел выбросить, то ли приберег для иных нужд.

Курт приблизился, осторожно повернув челюстью вверх собачий череп средних размеров с выдернутыми двумя клыками; зубы Штайн удалил аккуратно и точно, не задев соседних и не повредив кости.

– К такому лекарю я бы пришел с зубной болезнью, – заметил он, присматриваясь ближе, и Адельхайда негромко усмехнулась, остановясь рядом:

– Вот только позади этого чудо?доктора должен стоять страж с ножом у его спины.

– Согласен… Призываю всех присутствующих попытаться ответить на следующий вопрос: хотя мы никого не обнаружили в его собственном подвале, мы нашли доказательства его причастия, а стало быть – с какой стати ему это понадобилось?

– Он знаком с ними, – убежденно предположила Адельхайда, осторожно тронув пальцем горелку с остывшим и словно закаменелым фитилем. – И работает на них. Или (как знать) они – на него. Алхимик – стриги; вполне логичный союз.

– Имперская шпионка – стриг – инквизитор, – возразил Курт. – Куда уж не логичнее. Однако этот союз мы в наличии имеем.

– Взгляните?ка сюда, – оборвал их фон Вегерхоф, и он покривился, подойдя к дальней полке, уставленной стеклянными банками, плотно закрытыми и залитыми воском. – Весьма умело заспиртованные органы. У обладателя этого сердца явно был врожденный порок… печень любителя выпить… Похоже, в свободное от изготовления подделок время господин Штайн и впрямь интересовался лекарскими вопросами.

– А это что?

– Таким ты был месяца в три – в утробе матери.

– Какая гадость, – пробормотал Курт, всматриваясь в существо за неровным стеклом. – Наверняка в нем что?то не так, раз уж он на одной полке с больными органами. Думаю, я выглядел все же получше.

– Ну, разумеется, – согласилась Адельхайда язвительно. – И уже с Печатью.

– Откуда такие познания? – поинтересовался он, не ответив, и стриг пожал плечами, перейдя к низкому шкафу у другой стены:

– Жизнь долгая, Гессе. Чему только не научишься со скуки.

– Книги, – оживился Курт, шагнув следом, и, помедлив, снял с полки первую в ряду, укрытую толстой кожаной обложкой. – Среди прочих в лавке не стои т, значит… Вот так так…

– Что?

– А вы послушайте. «Не должно думать, что человек является древнейшим или последним властителем Земли, или что привычный ход жизни и сущность невозможно разделить. Старейшие были, Старейшие существуют, Старые не будут пребывать в тех местах, которые известны нам, но между ними Они ходят безмолвные и изначальные вне измерений, и нам невидимы»… Прелюбопытнейшие литературно?философские увлечения у нашего доброго доктора… «Каков Их облик, не может знать никто, подобия Их – в тех, кого Они сами породили на земле; и таких существует множество видов – от тех, кто полностью повторяет образ человека, до тех, чья форма незрима и неосязаема, что и составляет Их сущность»…

– Это о чем речь? – уточнила Адельхайда, нахмурясь, и он захлопнул книгу, водрузив ее на место.

– Даже не знаю, – мстительно вздохнул Курт. – Возможно, вас и не следует подпускать к этой полке; быть может, ваш ранг этого не дозволяет. Наверное, мне надлежит отправить запрос касательно вашего допуска…

– Напомню, что мой ранг дозволяет приказать вам покинуть этот дом вовсе, майстер Гессе. Без всяких запросов.

– Хватит, – повысил голос фон Вегерхоф. – Довольно. Вот что я вам скажу, друзья мои: то, что происходило здесь сегодня, это не специальная операция, а бродячий цирк, причем дешевый, бездарный балаган, chapiteau, pardon за мой французский. Я ожидал некоторой легкомысленности от Гессе, но ты, Адельхайда… Расслабилась? Давно сидишь без работы? Или его общество на тебя плохо влияет? Если бы так, как вы сегодня, себя вела зондергруппа, зачищавшая пражское гнездо, там полегла бы не половина – полегли бы все. И если бы сегодня здесь были те, кого мы разыскиваем, мы отсюда не вышли бы. Мы бы сюда даже не вошли. Вы, оба. Вы понимаете, о чем я говорю, или все это звучит в пустоту?.. Надеюсь, понимаете, – кивнул тот, когда в ответ не донеслось ни слова. – А теперь слушать меня, уж коли вы сами не в силах должным образом организовать работу. En premier lieu[582]. Быстро и по возможности осторожно осматриваем подвал – осмотреть осталось немного, в основе своей все и без того ясно. En second lieu[583]. Адельхайда – после этого ты уходишь. Гессе остается здесь и ждет дорогого доктора для задушевной беседы. Я остаюсь с ним на случай, если его увлечение неправедными книжками простирается дальше исследовательского интереса и граничит с практическими умениями. Завтра встретимся снова для обсуждения. Ясно всем? Согласны – все?

– А возражения примутся? – уточнил Курт и, перехватив взгляд холодных прозрачных глаз, пожал плечами: – Разумеется, все согласны… Так что же – подпускать ее все?таки к полке или не стоит?

Глава 14

Свой уговор с фон Вегерхофом ульмский канцлер исполнил точно и добросовестно – ожидать возвращения хозяина пришлось не менее полутора часов. Окно за ушедшей Адельхайдой снова затворили, и помещение лавки теперь пребывало в темени, ничуть не разбавляемой узкими лезвиями света, проникающими в щели ставен, сработанных по старинке – без стеклянных вставок. Курт сидел у стола, скучающе подперев голову ладонью, стриг стоял чуть поодаль, скрытый от глаз стенкой полки, прислонясь к стене, и, скрестив на груди руки, с увлечением рассматривал рукав. По временам горящий кошачий взгляд вскидывался к двери, неподвижно замирая и через мгновение вновь опускаясь; поначалу Курт всякий раз приподнимал заряженный арбалет, лежащий на колене, потом лишь сжимал ладонь на прикладе, а спустя час и вовсе отложил оружие на стол.

– Ты вообще не устаешь? – недовольно выговорил он, в очередной раз переменив позу; фон Вегерхоф передернул плечами:

– Почему. Устаю. Но сейчас усталость ни при чем; ты на обедне стоишь дольше, чем мы ждем в этой комнате. Просто я уже привык к скуке, а твоя натура в бездействии чахнет, потому ты и ерзаешь, точно на пыточном стуле.

– «Привык к скуке»… Я?то полагал, что уж у тебя жизнь насыщена событиями, делами, встречами – вон даже твоя домовая мышь постоянно в недовольстве, что у тебя нет на нее времени; а ты – «скука».

– «Жизнь удивительна и увлекательна»… Ерунда. Загруженность и насыщенность – не одно и то же. Ничего нового не происходит, Гессе; все где?то когда?то уже было, и чем дольше живешь, тем все больше скуки. Tout est vieux[584]. Одни и те же женщины, одна и та же пища, одни и те же города, люди, дни, годы, одна и та же жизнь.

– Ты зануда, – покривился Курт. – Воображаю себе ваших в возрасте лет трехсот. Наверняка снобье еще то.

– Высокомерное снобье, – уточнил стриг. – Словом, ты бы с ними столковался.

– Благодарю.