Конгрегация. Гексалогия (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" - Страница 276

Не в том месте и не в то время…

В голове словно бы взорвался вдруг огромный кувшин с маслом, орошая внезапно пробудившийся рассудок обжигающими каплями, встряхнув мозг, точно игральную кость в стакане; тряханув – и разом установив на место. На свое место. В свое время. В свои мысли. Дождь. Река. Град в лицо. Погасший под дождем костер. Грязь под ногами. Оружие в этой грязи – брошено шагах в трех в стороне. И – сам там же, в той же слякоти, сжавшись в комок, как когда?то давно сжимался, затиснувшись в угол, мальчишка из заброшенных кварталов Кельна, которым он едва не стал снова, кажется что – окончательно, навеки, бесповоротно. Словно вновь вернулся туда и в тогда, не в мыслях, не в видении, а наяву, ощущая всей кожей старый камень стен, пыльного пола, слыша запахи, звуки – всё. Словно кто?то вот так просто, незаметно, но неуклонно ввел в те дни, в ту жизнь, как в соседнюю комнату, и дверь за спиною почти захлопнул…

Кто?то. Кто?то рядом.

Рядом – враг; это единственное, что есть общего в обеих жизнях. На это разум переключился тотчас и без усилий.

Пробудить тело оказалось сложнее – подняться сразу не вышло, и Курт, стараясь не думать о том, как это выглядит со стороны, дополз до брошенного арбалета, как вышло, на четвереньках, упираясь в осклизлую землю затекшими руками. Приклад в пальцах едва почувствовался, и голова чуть не покатилась сама собою на сторону, когда тяжело, пошатываясь, поднялся?таки на ноги, уже не таясь – не стре лы, судя по всему, оружие его неведомого врага…

Опровержение его вывода пришло немедленно – со знакомым коротким свистом пропоров воздух, тяжелый снаряд ударил в землю позади него, и Курт уже в который раз за последние несколько минут шлепнулся в холодную грязь, все еще не до конца владея затекшим телом и понимая, что, не промажь тот сейчас, этот болт пришпилил бы его к месту, как беспомощную пьяную муху.

– Ты гляди, какой, твою мать, талантливый… – пробормотал Курт, злясь на себя, на невидимого противника, на все еще отсутствующих Ланца и Бруно, тщетно силясь определить, сколько же на самом деле минуло времени с того мига, как оба скрылись в том полуголом леске.

Лежать в хлюпающей луже в невысокой серой траве он продолжал неподвижно, пытаясь понять, откуда прилетела стрела, и осторожно сжимая и разжимая пальцы, чтобы вернуть им подвижность; в безмолвии и безлюдье протекла долгая минута, прежде чем неподалеку, из?за поросшего низким кустарником взгорка, послышалось насмешливое:

– Майстер инквизитор!

Голос выждал, не то ожидая ответа, не то подбирая слова, и продолжил все с той же насмешкой:

– Не пытайтесь прикинуться – ни мертвым, ни раненым вы не являетесь. Я бы почувствовал. Бросьте; не разочаровывайте меня, я был о вашей смышлености лучшего мнения.

– Зараза… – прошипел Курт сквозь зубы, понимая, что там, за пологим скатом и ветками, увидеть и тем более достать своего противника он не сможет; однако то, что оный противник пошел на контакт, обнадеживало – кажется, ему их наметившаяся позиционная баталия была не на руку.

– Может быть, – продолжил голос, – вы не станете упорствовать и просто отдадите мне эту флейту?

– А мне взамен позволят уйти? – уточнил он, сползая в сторону, дабы попробовать подобраться к взгорку справа. – Слабо верится.

– А у вас выхода нет, майстер инквизитор, – откликнулся тот; Курт усмехнулся:

– Да неужто? я ведь могу торчать возле этой могилы до Второго Пришествия. Вам?то, я так посмотрю, эта идея не слишком по душе, а?

– Просто отдайте мне флейту, – повторил голос уже серьезно. – И можете уходить на все четыре стороны. Я не привык повторять дважды столь выгодные предложения.

Итак, «я», отметил Курт, сдвинувшись еще на полшага в сторону. «Мне», «я»; не «мы». Стало быть, кроме них двоих, здесь нет никого, а это значит, что можно смело оставить инструмент не слишком покойного углежога без присмотра – ненадолго; а много времени и не потребуется, или все выйдет быстро, или не выйдет вовсе…

В сторону говорящего холмика он выстрелил вслепую, никуда особенно не целясь и ни во что не надеясь попасть; вскочил, матерясь на громко хлюпающую под ногами грязь и всеми силами пытаясь не упасть, дабы успеть преодолеть разделяющее их расстояние за те мгновения, что противник будет лежать, как и он только что, ничком, радуясь, что не попал под выстрел, и ожидая следующего. Когда до пригорка осталось несколько шагов, на мгновение вновь что?то всколыхнулось в мозгу; на миг напрочь, без остатка, забылось все, что вершится здесь и сейчас, как, бывает, тотчас изглаживается из памяти то, как потянулся с утра или махнул рукой, отгоняя назойливую пчелу – на одно мгновение словно бы перестало быть существенным все происходящее, перестало быть существующим … Наваждение ушло, не успев закрепиться, вцепиться холодными когтями в разум – завалившись на бок при крутом повороте у подножья холмика, Курт спустил струну снова, снова в никуда, лишь бы противник отшатнулся, лишь бы нарушить его сосредоточенность, лишь бы дать себе еще два мига на то, чтобы вскочить, оскальзываясь в мокрой земле ладонями, пробежать последние четыре шага до сидящего на земле человека и сходу, не раздумывая, влепить ногой под челюсть, от души, выместив в этом ударе всю накопившуюся за этот муторный день злость, запоздало спохватившись, что, возможно, перестарался, когда тот, не выронив ни звука, отлетел назад и замер, раскинув руки.

Мгновение Курт стоял неподвижно, переводя дыхание и уставившись арбалетом в неподвижное тело, не сразу сумев переступить вновь онемевшими ногами и приблизиться к противнику; новая попытка ввергнуть его в ту, другую реальность, увести снова в прошлое, пусть и не удалась всецело, однако выбила из колеи, и сейчас руки мелко подрагивали; хотя, быть может, это был лишь припозднившийся испуг от его спонтанной, опасной и, прямо скажем, не слишком благоразумной выходки, которая вполне могла окончиться и по?другому…

На краю видимости, схваченное боковым зрением вскользь, возникло движение; Курт вздрогнул, вскинув арбалет и развернувшись, и едва успел удержать палец на спуске, чуть не всадив болт в Ланца или подопечного, вышедших, прихрамывая, из близкого леска. Увидя его, оба заковыляли быстрее, и Курт, облегченно выдохнув, опустил руку, лишь теперь расслабившись окончательно. Оба были на ногах, он сам – жив, на земле лежал готовый к допросу пленный, и на время можно было успокоиться, невзирая на окончательно утвердившийся как непреложный факт тяжелый град, лишь чуть стихшие ветер и дождь, погасший костер и еще предстоящую возню с неведомо что могущим выкинуть Крысоловом.

Не дожидаясь напарников, Курт присел перед бесчувственным телом, первым делом сняв с него ремень с коротким клинком; бросив мимолетный взгляд на валяющийся рядом арбалет, он вздохнул, лишь сейчас поняв, отчего тот больше не стрелял, перейдя к соблазняющим речам – арбалет, по всему судя, принадлежит не ему, подобран у убитого Ланцем стрелка, и заряд был всего один – тот самый, благополучно миновавший майстера инквизитора у могилы хамельнского углежога. Знать бы – можно было б не играть в бойца зондергруппы, приблизиться попросту, шагом, ничем не рискуя, не валяясь лишний раз в грязи и не суетясь. Возвратиться бы в это прошлое и переиграть…

Сняв клинок, оружейный ремень Курт приспособил беспамятному чародею на руки, завернув их за спину, ремень от штанов – на ноги, лишь после этого занявшись осмотром собственно самого тела, дабы убедиться в том, что тот не намерен отойти к своим дальним предкам здесь же и сейчас.

– Magnus Dominus[396]. – Ланц, приблизясь, остановился рядом; голос у сослуживца был сорванный и утомленный – видно, сегодняшний день ему тоже особенного удовольствия не доставил и сил отнюдь не придал. – Неужто живой?

– Это радость за мое или за его самочувствие? – уточнил Курт, и тот покривил губы в усмешке, отмахнувшись.

– Тебе?то что сделается… Сдается мне, ты ему челюсть своротил; как говорить будет?