Конгрегация. Гексалогия (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" - Страница 248

– Не буду, – отрезал Штойперт категорично, передернувшись. – Верю на слово.

– У шкафа мокрый след, – перечислил Курт, – вода в кувшине, мягко говоря, повела себя противоестественно, к тому же отдает тем самым запахом смерти, как и эта комната вообще…

– Но чуть иначе. Знаешь, будто тебе принесли с места преступления нож – окровавленный, и не отмоешь, присохло. С этой водой нечто схожее. Я бы не удивился, если б вообще вместо воды ты обнаружил бы полный кувшин крови.

– Надо идти к старику, – подвел итог он, сползая со стола и разминая поясницу. – У нас шкаф, ворующий детей, а также вода, похожая на место и орудие преступления разом. Если ты прав, Бруно, если это связано с предшествующими событиями, если это – то, чего они добивались… В таком случае, никто не может сказать, что теперь начнется. Быть может, каждую ночь будет пропадать по ребенку.

– Мозеру?младшему ведь было одиннадцать, так? – почти без вопросительных интонаций в голосе проронил подопечный, и Курт лишь вздохнул, не ответив.

– Примешь еще один совет от эксперта? – вновь подал голос Штойперт, с невероятным усилием, пошатываясь, подняв себя на ноги. – Эту комнату обезвреживать следует.

– Освятить, имеешь в виду?

– Оно самое. Причем не силами местного священства или Вальтера Керна, сколь бы заслуг он ни имел как обер?инквизитор и аббат: здесь на самом деле надобен специалист. Пока же советую дверь опечатать, а лучше – еще и выставить на пороге человека, для надежности, и никого сюда не впускать до тех пор, пока нужный священнослужитель не прибудет.

– В таком случае… – мгновение Курт раздумывал, проворачивая в усталом мозгу возможные комбинации, и подытожил: – Мне надо продолжать дознание, поговорить кое с кем еще, следственно, покинуть дом; ты до Друденхауса сам доберешься? Не сверзишься с седла по дороге?

– Нормально, – коротко откликнулся тот; он кивнул.

– Стало быть, так. Бруно? Встанешь у двери. Никого не впускать, на просьбы, слезы, угрозы и увещевания не поддаваться. При необходимости препятствовать всеми мыслимыми способами. Штойперт? Давай?ка к Керну. Обрисуешь ему ситуацию, затребуешь стража к дверям, и пусть отсылают курьера с запросом на спеца.

– А он меня послушает? – усомнился тот; Курт усмехнулся.

– Старик наш скептик по натуре, однако серьезное положение способен увидеть, когда доказательства предоставлены; а на тебя лишь взглянуть довольно, чтобы более уже ничего не требовать… Послушает. Теперь идем – хозяин там, внизу, уж верно извелся.

Глава 13

Новость о том, что в одну из комнат в собственном доме он не имеет права даже заглянуть, Мозер?старший выслушал спокойнее, нежели того ожидалось, лишь покосившись в сторону дальней двери, из?за которой доносились уже не крики, а слабые похлипывания, и Курт мысленно помолился, лишь вообразив себе, как Бруно станет удерживать убитую горем, истеричную женщину, рвущуюся в комнату уже явно покойного сына. Столь же безмолвно и искоса кожевенник взглянул на Штойперта, проскользнувшего мимо него к выходу неслышно, медлительно, словно призрак, каковое сходство усиливалось и безжизненно?серым лицом, и дикими взглядом призванного эксперта; не дожидаясь вопросов, на которые ответить не мог, Курт торопливо попрощался и уже на самом пороге приостановился, обернувшись.

– Последнее, – спохватился Курт. – Ваш сын говорил о своем приятеле по имени Франц. Кто он, и где я могу его найти?

– Франц… – повторил тот безвыразительно и махнул рукой куда?то в сторону: – Мальчишка на посылках в моей лавке. Я не сноб и не возражал их приятельству. Где найти… Наверняка в лавке и можно или в мастерской.

– Вы не заперли ее сегодня после всего случившегося?

– Я не набираю в помощники кого попало, – отозвался тот резко. – И на них вполне можно оставить мое дело на день или более, сколько потребуется. Позволить себе прикрыть его вовсе я не могу – у меня жена и… еще один ребенок, которые все еще живы и которых надо кормить, и обязательства перед гильдией, а пара дней простоя после ударят сильно. Я ответил на ваш вопрос?

– Вполне, – не став заострять внимания на вызывающем тоне Мозера, кивнул Курт, перешагивая порог.

В стремя он попал не с первого раза, и курьерский скосил в его сторону настороженный и словно презрительный взгляд коричневого глаза; в отличие от сонного майстера инквизитора, жеребец был полон сил, готов к работе и сетовал разве лишь на то, что ему не позволяют разогнаться на узких улочках.

Столь же недоброжелательно на него смотрели и горожане, встречающиеся сегодня на улицах изредка и кучками, как заговорщики, однако сейчас их пристальное внимание уже не раздражало и не настораживало – привык; оказывается, и к этому можно привыкнуть… Их чувства были отчасти понятны: волна арестов после нового убийства, наглухо запертый город, даже в дневное время, а если уж в довесок к тому инквизиторы начали гонять галопом взад?вперед, стало быть, творится что?то впрямь серьезное. Будь он каким?нибудь лавочником или старьевщиком – сам, наверное, точно так же косился бы и смотрел хмуро вслед, пытаясь понять, что происходит вокруг, чего надо бояться и сторониться, и мысленно костерил бы всю эту братию за то, что ни словом не обмолвятся добрым людям, что им надлежит думать.

В лавке Мозера его встретили теми же напряженными взглядами, разве что чуть разбавленными робкой и лишенной смысла надеждой; не отвечая на их невысказанные вопросы, Курт велел отыскать и привести приятеля хозяйского сына, отчаянно жалея о том, что подопечного, сходящегося с детьми куда лучше него, пришлось оставить; когда же Франц, явившись, взглянул в его сторону так, словно увидел нечто ожидаемое, чему удивляться не следует, так же по?взрослому, как до того смотрел Штефан Мозер, его едва не перекорежило. Отведя мальчишку чуть в сторону, в самый дальний угол, где их не могли услышать, он тяжело опустился на старый массивный табурет, подумав мельком о том, что ближайшие часа два, а лучше три предпочел бы не вставать, а спать и сидя можно…

– Франц? – уточнил он, когда мальчик, присев напротив, тихо поздоровался; тот кивнул.

– Вы из?за Штефана пришли? – спросил парнишка уверенно, не дожидаясь первого вопроса, и тут же продолжил: – Он так и сказал – «когда будет поздно, забе гают»… простите.

– Вот так, значит, – вздохнул Курт неопределенно, пытаясь понять, как говорить со взрослым ребенком, и злясь на себя. – Ну, уж если ты все понял, тогда я не буду ходить вокруг да около. Я знаю – он рассказывал тебе о своих… страхах. И когда Штефан говорил мне об этом, он упомянул, что… Словом, по твоему поведению он решил, что с тобою происходит то же самое, но почему?то ты не хочешь рассказать об этом ему. Он был прав?

– Вы скажете мне, что случилось с ним? – не ответив, спросил Франц. – Взрослые, я слышал, говорят, что это евреи, только я?то знаю, что люди тут вообще ни при чем. Они говорят, что Друденхаус никому ничего не рассказывает, чтобы не было бунта, но скоро кого?нибудь обязательно накажут, чтобы народ успокоить. Скажите, майстер инквизитор, Штефана тоже мертвым нашли? Его вообще нашли?

Минуту Курт размышлял, глядя в сторону от его лица, чтобы не встречаться с серьезными глазами мальчишки взглядом. Так или иначе, отец пропавшего вскоре расскажет все и всем; быть может, не будет упоминать о шкафе, чтобы самого себя не выставить дураком, однако обязательно станет известно, что комната его сына опечатана, у порога – охрана, а когда прибудет священнослужитель, да еще и нарочно вызванный…

– Тайны хранить умеешь? – спросил Курт в ответ, наконец, обернувшись вновь к собеседнику, и тот, не задумываясь, кивнул. – Между нами, Франц. Запугивать не буду – сам должен понимать, что о таком всем подряд не рассказывают.

– Понимаю; засмеют, – кивнул тот снова и, еще более понизив голос, уточнил: – Значит… это случилось?

– Да, – подтвердил Курт. – Это случилось. Он исчез из своей комнаты ночью, одежда осталась, окна заперты, двери тоже, у распахнутого шкафа – кровавый след. Что бы ни было там, одно можно сказать точно: он боялся не напрасно.