Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный.

Автор неизвестен

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный. - Автор неизвестен - Страница 11

Изменить размер шрифта:

СТИХ 13

БЛАГОСЛОВЕНИЕ АЙЫЫСЫТ

По велению светлых айыы

Поселенные на земле,

Посланные в срединный мир

Породить тридцать пять племен —

Саха Саарын Тойон

И Сабыйа Баай Хотун,

Новорожденных своих детей

Крепко под мышки держа,

Вынесли на берег реки.

Все нечистое смыли с них

Водою темных пучин,

Начисто вымыли их

Водою синих пучин.

Прекрасная лучистым лицом

Сабыйа Баай Хотун

Две обильно щедрые

Груди свои,

Набрякшие

От переполнявшего их

Сладкого сока Иэйэхсит,

Вынув из прорехи одежд,

Вывалив бережно их,

Правую грудь с золотистым соском

Сыну разгневанному своему

Вложила в кричащий рот,

А левую,

Туго ее обхватив,

Впихнула

Плачущей дочери в рот.

Голодные

Бедные малыши

Сразу начали

Жадно сосать,

Пока не насытились, наконец,

Вдосталь не напились.

Мальчик — дюжий, сердитый —

Так жадно сосал,

Что у матери бедной его

Отхлынула кровь с ланит,

Похолодела спина,

Почернела кожица у ногтей

Сына опрометью

Оттолкнув,

В сторону отца

Отпихнув,

Сабыйа Баай Хотун

Крутонравную дочку свою,

Вспыльчивую дочку свою,

Чтобы к небу в ведреный день

Голову не вскидывала она,

Чтобы солнцу дня

Не было видна,

Чтобы ей от солнца не почернеть,

Чтобы ей от зноя не захиреть, —

Укутала дочку

В куньи меха,

Укрыла в рысьи меха;

Чтобы ни пыль, ни грязь

Не пристали к ней,

Завернула в собольи меха…

А Саха Саарын Тойон,

Ставший корнем племен уранхай-саха,

Сердитого первенца своего

Силой удерживая в руках,

Раскидывая умом,

Мол, скоро он подрастет,

Озорничать, забавляться начнет,

Наскакивать, пожалуй, пойдет

С копьем на Верхний мир, —

В волчью шкуру его завернул,

В матерую волчуру,

С черными полосками на седине

Широких передних лап.

Думал Саха Саарын Тойон:

Мол, скоро сын подрастет,

Топор боевой возьмет,

Взбудоражит подземный мир, —

В шкуру медведицы он

Сына запеленал,

Крепко перевязал

И глубоко усыпил…

После этого —

Трое суток спустя,

Когда на краю небес,

Поблескивая, как широкий меч,

Белое солнце взошло,

Прародительница племен

Сабыйа Баай Хотун,

Убирая ложе свое,

Травяную подстилку сгребла,

На которой лежала она,

Когда рожала детей.

«Если выбросить

На землю ее,

На росу-туман,

На скотный двор, —

Выродятся потомки мои,

Вырастут злыми дети мои.

И когда неприметно старость придет,

И когда, ослабев, упаду ничком,

Не придет мой сын,

Не поднимет меня,

Не поддержит голову мне.

Старость глубокая подойдет,

Устану, навзничь паду —

Не придет ко мне дочь моя,

Не приподымет голову мне,

Поддерживая затылок рукой,

Не поможет мне,

Не вспомнит меня…»

И величавой походкой своей,

Выгнув спину, выпятив грудь,

От жилья далеко отойдя,

Взобравшись на северный горный склон,

Травяную подстилку свою

Положила она на развильи кривом

Березы раскидисто вековой,

А послед, в котором

Сын и дочь

Угнездившись, в утробе ее росли,

Извергнутый после них,

Она, от всякого глаза таясь,

В глиняный скрыла горшок,

Перетянутый тальником,

И от жилья далеко

Закопала в землю его.

Как вольная кобылица-двухлеток,

Вскормленная на тучных лугах,

Легко ступая,

Пустилась она

К озеру светлых вод,

Незамерзающему никогда.

Сбросив одежды свои,

Бросилась в воду она.

Хлюпаясь, нырять принялась,

Словно дикая утка-нырок;

Водою синих пучин

Все нечистое смыла с себя,

Разгоряченное тело в поту

Начисто отмыла она.

Выбежав из воды

На узкий высокий мыс,

На северном берегу

Стройное, крепкое тело свое

Подставила теплому ветерку,

Солнечным благодатным лучам.

И, обсохнув, накинула на себя,

На золотистые плечи свои,

Легкую доху

Из черно-полосатых лап

Отборных лисьих мехов;

Надев, слегка набекрень,

Высокую, с пером,

Шапку из трех соболей,

Довольная — вернулась она

На привольный, широкий двор,

В просторный, богато украшенный дом,

К священному очагу.

«Если на третий день

Благодарностью не воздам,

Радостью не помяну,

Праздником не провожу

Явившуюся на помощь ко мне

Великую Иэйэхсит,

Давшую благословенье мне

Почитаемую Айыысыт —

Обидится,

Огорчится она,

Разгневается она…

И в далекие будущие времена

В доме моем потомкам моим

Скудно придется жить».

Так подумав,

Сабыйа Баай Хотун

Кликнула клич,

Созвала гостей

Из дальних и ближних селений айыы,

Где солнечные живут племена,

Где прежде жила она…

Двенадцать прославленных красотой

Стройных белолицых девиц,

Горделиво ступающих по земле,

Как стерхи — белые журавли,

Откидываясь немного назад,

Отозвались, явились на пир.

Хозяйка, введя гостей

В почетную урасу,

Разожгла священный огонь.

И все, степенно усевшись в круг,

На толстых белых кошмах

За кумысной чашею круговой,

Поставив перед собой

Всякую изобильную снедь

И желтого масла большую бадью,

Чтоб умилилась Иэйэхсит,

Славословие произнеся,

Шумно, радостно веселясь,

Справили праздник они,

Проводили Айыысыт.