Собачья работа - Романова Галина Львовна - Страница 7

По пути попались два всадника, которым я без слов уступила дорогу. Да это, кажется, сделал бы любой, если только он не сумасшедший самоубийца. Два одетых во все черное «ястреба» тихо проехали мимо на вороных жеребцах. Они-то что тут делают? Вроде неподалеку есть Орлиное Гнездо, а всему свету известно, что «орлы» и «ястребы» ведут между собой негласную войну. Это при том, что «орлы» — вроде как королевский орден, а орден Ястреба был образован неким изгнанным из него рыцарем по прозвищу Ястребок. Я почему знаю — один из братьев отца как раз и стал «орлом». Это, кстати, единственный рыцарский орден, куда берут женщин. До войны и ранения я иногда мечтала стать «орлицей». Останавливала меня лишь мысль о том, что там большой вступительный взнос. Вот чтобы пойти в «ястребы», больших денег не надо — достаточно привести с собой коня и быть при оружии и в доспехах. А сколько при этом серебра или меди станет звенеть в твоем кошельке — никого не волнует.

Но зато орден Орла на полном государственном обеспечении, а «ястребы» сами добывают себе деньги. И вражда у них вызвана элементарными причинами — те и другие охотятся на чудовищ.

Разной нежити и нечисти за время войны расплодилось немало. Волкопсы — просто новорожденные котята по сравнению с некоторыми монстрами. Достаточно вспомнить выря… хотя это существо в городе не встречается. Зимники, ушихи, лидерки… Всех перечислять не стану, чтобы никого не пугать. Но часто бывало на войне — первыми в освобожденный замок или деревеньку заходили «орлы». И практически всегда обнаруживали на чердаке, в дальних комнатах или подвалах затаившихся чудовищ.

Кстати, «орлы» всегда сражались на стороне короны. А вот «ястребы» воевали за тех и других — по личным мотивам. Это отнюдь не улучшило и без того натянутые отношения между орденами. Так что пару всадников в черном не только я проводила внимательным взглядом. Половина улицы обернулась, затаив дыхание. А вторая просто застыла. Еще бы! Тут рядом Орлиное Гнездо. Если они встретятся… Вот не понимаю я этих «ястребов»! Нарочно они, что ли, так вызывающе себя ведут? Знают, что почти на нелегальном положении, знают о народной подозрительности, о вражде с «орлами», за которыми стоит государство, — и все равно везде и всюду выпячивают свою природу.

Сделав шаг, я отошла в сторону, уступая двум всадникам дорогу. Всего лишь посторонилась… в то время как надо было бежать сломя голову… Но кто же знал тогда, что все так обернется!

Семья пострадавшего мальчика жила на другом конце города. Пока дошла, пока отдала мазь, пока показала, как надо ее втирать в раны, меняя повязки, да как определить по внешнему виду ран, все ли хорошо заживает и не пора ли звать Яницу, прошло время. Отец подростка, младший мастер гончарного цеха, ненадолго заглянул вместе с подмастерьями. Семья села за обед из овощной похлебки и жареной требухи. Накрыли и мне, хотя я заметила, что хозяйка долго колебалась, раздумывая, сажать ли меня за один стол со своими домашними. Как будто я могла их сглазить! Я уже давно привыкла к косым взглядам — презрительным, жалостливым, даже ненавидящим. Ничего! Я здесь временно, а вот приеду домой…

Когда я вышла за порог, день уже клонился к вечеру. К тому времени как доберусь до дома целительницы в центр города, настанут сумерки. Зайти, что ли, в «Кровавую Мари»? Как ветерану, мне нальют бесплатного пива. Но это же крюк делать на соседнюю улицу. Неохота. Не только потому, что нога все-таки побаливает после долгих пеших прогулок, просто еще свежи в памяти недавние события. Как-никак благодаря моему мечу в таверну теперь заходит на шесть человек меньше. Да и к ужину опаздывать неохота.

Но, подходя к дому, вдруг, к своему удивлению, увидела, что у крыльца стоят оседланные лошади. Восемь лошадей и при них два мальчишки-пажа. Судя по гербам на чепраках, дом целительницы Яницы навестил кто-то из членов княжеской семьи. Мне было глубоко наплевать на местного князя — все равно город не мой, я тут временно, и нечего забивать себе голову такими пустяками, как родословная чужих семейств! Я лишь узнала княжеский венец над щитом, на котором два журавля — белый и алый — держали в клюве одну ленту на двоих. Что они тут делают?

Собственно, в этом не было ничего удивительного — моя квартирная хозяйка и работодатель по совместительству считалась одной из лучших городских целительниц. Мало ли зачем она понадобилась? Слышала, у князя в семье имелся маленький ребенок. Вдруг он заболел? Или — мелькнула шальная мыслишка — это посланцы того самого парня приехали, чтобы расплатиться с Яницей за уход и заботу? А что? Очень может быть.

Пажи проводили меня заинтересованными взглядами — мальчишкам было скучно, и каждая мелочь поневоле привлекала их внимание. Я же и бровью не повела — открыла калиточку, прошла мимо газона, толкнула дверь…

В передней-приемной оказалось тесно от гостей. Сама Яница стояла перед сидевшим на стуле парнем, тем самым, которого пользовала незадолго до полнолуния. Справа и слева от него переминались с ноги на ногу два рыцаря. Одного я вспомнила сразу — седоголовый ветеран, старый рыцарь, которому активно не понравился мой костыль, Генрих, кажется. Второго видела первый раз — это был мужчина лет тридцати с небольшим, высокий, худощавый, симпатичный, но какой-то вялый. В сидевшем на стуле раненом парне было больше жизни, чем в нем. Еще двое, простые гайдуки, навытяжку стояли у порога.

Яница и знакомый мужчина что-то выясняли, но замолчали, стоило моей деревяшке стукнуть о порог. Шесть пар глаз — пять мужских и женские — уставились на меня.

— Вот она, — просто сказала Яница.

Мужчина вскочил. Короткий плащ распахнулся при этом движении, и стало заметно, что одна рука у него до сих пор на перевязи. Ну да, прошло меньше недели, и рана пока еще не зажила…

— Это вы? — воскликнул он с каким-то юношеским восторгом и повернулся к своим спутникам: — Я же говорил, что мы ее найдем!.. Госпожа… э-э…

— Дайна. Дайна Брыльская, из шляхтичей Брыльских, ясный пан…

До меня дошло, что я тоже не знаю его имени.

Спас этот самый Генрих.

— Перед вами, госпожа Брыльская, князь Витолд-Яромир, сын Доброуша Войча Пустопольского, — произнес он одновременно гордо и презрительно.

Ого-го! А сказки все-таки бывают! Он князь! Настоящий! Не ошиблась-таки Яница! Я посмотрела на целительницу и увидела, что та исподтишка делает какие-то странные знаки.

— Прошу простить, я…

— Дайна, — повторил князь с какой-то странной интонацией. — Я… э-э… хотел вас попросить… поблагодарить…

— Не меня благодарите, а госпожу Яницу, — перебила я, стараясь не обращать внимания на возмущенное фырканье Генриха, — если бы не она и ее искусство…

— Если бы не вы и не ваша отвага, госпоже целительнице было бы нечего делать! — пылко воскликнул мужчина. — Я вас искал.

— Чтобы сказать «спасибо»?

— Чтобы сделать вам предложение…

Вот тут я онемела. Честное слово, не ждала от судьбы подобного поворота! Ни с того ни с сего…

— Вы меня не так поняли, — торопливо поправился князь и отчего-то засмущался. — Я не то имел в виду. Я…

Он как-то странно покосился на остальных, словно застеснялся, и Яница коротко поклонилась, сложив руки на переднике:

— С позволения ясновельможного пана, я вас ненадолго оставлю. У меня в печи томятся целебные отвары, за ними нужен глаз да глаз. И если ваша милость не будет против, могу угостить господ медовухой, настоянной на травах.

— Да-да, — князь Витолд несколько раз небрежно кивнул, словно бы отмахиваясь от целительницы, как от мухи. Гайдуки отлепились от косяка и послушно потопали за хозяйкой на кухню. Дверь была хлипкой, подслушать ничего не стоило, но хотя бы создавалась иллюзия уединения. Тот мужчина, что стоял за стулом князя Витолда, ушел вместе с ними.

— Генрих, — тихо промолвил князь, не сводя с меня пристального взгляда. — Я знаю, ты…

— Не одобряю, — так же тихо промолвил седой ветеран, — но и препятствовать не стану. Ты уже взрослый, тебе пора самому принимать решения… и отвечать за свои поступки!