Собачья работа - Романова Галина Львовна - Страница 31

— Сш-ш-ш…

Я ударила второй раз, метя в это лицо. Опять деревяшкой. Был миг ужаса, когда подумалось — вот сейчас лоскотуха поймает ее зубами, дернет, как собака, и я шлепнусь навзничь, лишившись опоры. Но повезло — нежить чуть пригнулась, и вместо раззявленного рта протез попал ей в лоб.

— Давай! Бей!

Приказ Коршуна придал сил и заглушил ростки паники. Я ударила в третий раз, уже наотмашь, отвешивая противнице что-то вроде оплеухи. Голова ее дернулась, клацнули друг о друга зубы. Выпустив свою жертву, она нацелилась на меня — поднырнула под деревяшку, обхватила щиколотку обеими руками…

Но при этом отпустила мужчину. Витолд, цепляясь за гайдука, проворно отполз подальше. А рядом возник Коршун. В обеих руках у него было по горящей ветке. Одной он как следует вытянул вцепившуюся в меня лоскотуху, а другой отмахнулся от одной из ее товарок. Целых три бледных гибких существа, опираясь на костлявые руки и мотая растрепанными длинными волосами и отвислыми грудями, пытались выползти на берег. Одной из них ветка попала прямо в лицо. Заверещав, лоскотуха отшатнулась, закрыла изуродованную голову руками — на тонких длинных пальцах были заметны перепонки. Она упала в реку и, извиваясь, как змея, ринулась на глубину.

— Все назад!

Коршун оттолкнул меня. Сделав шаг, я споткнулась и все-таки шлепнулась на задницу, спеша отползти поближе к костру. Уже там поднялась и, выхватив из огня еще один горящий сук, поспешила к Коршуну. Тот, стоя у самой воды, тыкал в извивающиеся на поверхности тела погасшей головешкой. От моей горящей лоскотухи шарахнулись в стороны, уходя на глубину.

— Ага, не нравится! — весело, как мальчишка, крикнул рыцарь-истребитель. — Так их!

И добавил несколько слов на незнакомом мне языке — наверное, заклинание. Во всяком случае, от него водяницы мгновенно ушли под воду. Мелькнули в темной толще длинные извивающиеся тела — и все. Еще несколько раз плеснула вода, крикнула какая-то птица — и на берег опустилась обычная весенняя ночь.

Мы вернулись к костру, который стараниями гайдуков опять горел ярко. Деревяшки стреляли искрами, пахло дымом и горелой листвой.

На Витолде не было лица. Он сидел на разостланном плаще словно парализованный, как был, в промокших сапогах. Встрепенулся, словно пробуждаясь, когда Коршун осторожно опустился рядом с ним на колени, заглядывая в глаза. Я присела рядом и воспользовалась моментом, чтобы осмотреть его руку. На запястье были заметны красные полосы, словно от веревок.

— Все в порядке, ваше сиятельство?

— Чт-то это было? — с трудом отрывая остановившийся взгляд от языков пламени, промолвил мой подопечный. То, что я держу его за руку, мужчину не волновало.

— Не что, а кто, — поправил его «ястреб». — Прошу простить. Я должен был это предвидеть. Этот сарай… Здешние артельщики, сами того не подозревая, прикармливали лоскотух. Эти твари охочи до мужчин, но реже остальных выказывают агрессию. А сейчас для них просто слишком рано. Они голодны после зимней спячки, вот и решили атаковать первого же, кто подойдет к воде… Вы чем там занимались?

Князь внезапно покраснел, как мальчишка. Да почему же он так легко смущается и краснеет? Прямо как девушка!

— Да так… ничем особенным.

— Охотно верю. Но что-то ведь спровоцировало лоскотух на атаку! Просто так ни одна нежить не кидается! Обязательно нужна причина. Так что там было?

— Да говорю же — ничего! Я… просто рукой в воде поболтал.

— Как?

— Вот так, — изобразил мужчина свободной кистью.

— Ну мне все понятно. — Коршун откинулся на пятки. — Этот плеск и приманил водяную нежить.

— Вы их истребите? — поинтересовалась я, памятуя недавний разговор о долге и любви к работе.

— Зачем? — искренне удивившись, пожал плечами рыцарь. — Лоскотухи — один из самых смирных видов водяной нежити. Смирнее только берегини. Вам повезло, что это не мавки. В отличие от лоскотух они высасывают жизненную силу, просто дотрагиваясь до своей жертвы. Тогда бы вас ничего не спасло.

— Брр… — Витолда передернуло. — Как вспомню… Я сидел, занимался своим делом. Наклонился к воде, смочить руку — и вижу, что-то плывет. Присмотрелся — как будто девушка…

— Красивая?

— Что?

— Девушка, спрашиваю, красивая?

— Ну, — Витолд задумался, — лицо обыкновенное. Но фактурное. Острохарактерное. Запоминающееся. Что-то в нем определенно было. Мне захотелось рассмотреть его черты поближе, и вот тут…

— Она схватила вас за руку и потянула под воду, — безжалостно закончил Коршун. — Ваше счастье, что мы подоспели вовремя. И что лоскотуха была еще слаба после зимы. Обычно от них так просто не отделаться.

Князь посмотрел на темную реку:

— А она может опять прийти?

— Всенепременно. Мы их отогнали, но угроза осталась. Чуть позже, когда погаснет огонь, они попробуют вернуться. Я начерчу защитный круг, но, боюсь, от него будет мало толку.

— Почему? — Как всякий не сведущий в колдовстве человек я свято верила в безграничные возможности магии. — У вас нет нужных… э-э… книг заклинаний?

— Все намного проще, милая девушка, — улыбнулся Коршун. — Защитный контур будет прекрасно защищать нас, но не его милость Пустополя. Лоскотухи придут ночью и утащат его, спокойно миновав мою защиту. Ибо одна из них, — он взял пострадавшую руку и продемонстрировал всем желающим, — успела оставить на нем свои метки. А это — ключ, который может отпереть любой замок.

Витолд во всю ширь распахнул глаза:

— Значит что? Я обречен?

— Не совсем. Есть еще одна степень защиты, обойти которую эта нежить не в состоянии. Но согласитесь ли вы?

— Да! — пылко воскликнул мой подопечный. — А что надо делать?

— Провести ночь с женщиной, — пожал плечами вредный «ястреб».

Мы опять переглянулись, потом оба уставились на Коршуна, не понимая, шутит он или говорит всерьез. Посмотрев на наши ошарашенные лица, тот заметил без тени улыбки:

— Лоскотухи — это женские сущности. По сути дела, в них перерождаются утопленницы. Это — мертвые девушки, либо принесенные в жертву в незапамятные времена, либо самоубийцы, решившие сигануть в реку от несчастной любви. Они потеряли вместе с жизнью нечто очень важное — любовь, счастье, мечты, надежды. Все то, что составляет смысл жизни и придает силы. Остатки памяти толкают лоскотух к людям — они пытаются хоть как-то восполнить этот пробел. Но их души… вернее, то, что от них осталось, не могут сами согреться. Им нужны тепло и сила людей. Мужчины — лучшие источники тепла, ибо при жизни эти создания пострадали от мужчин. Девушек они почти не трогают — ни к чему плодить конкуренток. Могут лишь попытаться разлучить влюбленных, чтобы самим пользоваться мужской силой и энергией. Но мужчина, рядом с которым находится женщина, для них недосягаем. Живое женское тепло мешает холодной лоскотухе подобраться к жертве. В данном случае к вам, милостивый государь Пустополь!

Мужчина посмотрел на меня. В его серых глазах светилась мольба.

— Я не знаю, — призналась я. — Это обязательно?.. Ну…

— Можете не выполнять всех требований, — смягчился рыцарь-истребитель. — Тем более что в данных условиях это технически трудно осуществимо. Ограничьтесь минимумом, — и добавил, наклонившись ко мне: — Смотрите на это как на часть вашей работы, ясная панна!

Осталось лишь скрипнуть зубами. А ведь он прав! Если представить это как работу, станет намного проще жить.

Коршун отвернулся к костру, подтащил поближе свой вещмешок и стал в нем копаться, перебирая содержимое. Паж улегся обратно, исподтишка пожирая взрослых глазами — любопытство оказалось сильнее страха. Гайдук, которому выпало сторожить первым, стоя на страже, тоже усиленно делал вид, что тут никого нет. Лишь его напарник демонстративно отвернулся, с головой накрывшись плащом.

Витолд тихо пожал мне руку:

— Спасибо!

— Я еще ничего не сделала, — буркнула в ответ.

— Но вы согласились! Знаете, я никогда не спал с женщиной… просто так. А вы?