Иллюзион - Макушкин Олег - Страница 61

— Нам надоело здесь находиться! — возмущались тем временем граждане. — Мы хотим спуститься! Вы не имеете права держать нас здесь!

— А где же ваша вера, дети мои? — развел руками ангел. — Разве вы позабыли, что покорность Его воле превыше всего?

— Его или твоей? — спросил инкассатор.

— Отступник! — взорвался «ангел», — Слуга сатаны! Я покараю тебя!

И он взмахнул крыльями. В мгновение ока на широкой, словно теннисный корт, крыше стало тесно, как в электричке, поданной после долгого перерыва. «Ангел» носился по крыше, сметая с нее людей, расшвыривая их ударами рук и крыльев и восклицая: «Отступники! Антихристы! Смерть вам!» Инкассатор перевалился через невысокое ограждение и исчез; я подполз к краю и увидел, что тело парня лежит внизу на асфальте, а дробовик повис на карнизе четвертого этажа, зацепившись ремнем.

На крыше было пусто. «Ангел» стоял, держась руками за голову, а в глазах его застыли слезы.

— Зачем они заставили меня это сделать? — спросил он, непонятно к кому обращаясь. — Зачем они предали нашего Господа?

Я пошевелился, и «ангел» повернулся ко мне.

— Я верю, — поспешно сказал я. — И мне очень хорошо в чертогах.

«Ангел» вздохнул, но его глаза, сморгнув слезинки, внимательно следили за мной. Демонстрируя невинность, я подполз к краю крыши, ухватился за свисавший кабель и перепрыгнул через ограждение.

Прыжок на мгновение ослепил меня открывшейся внизу высотой, сравнительно небольшой и оттого куда более путающей, чем стоэтажная заоблачная высь. Вцепившись руками в кабель, я повис у стены. Оглядевшись, увидел ружье; надо было раскачать провод, чтобы дотянуться до оружия.

— Что ты делаешь? — спросил «ангел», перегнувшись через ограждение и наблюдая за тем, как я неловко раскачиваюсь, отталкиваясь негнущимися ногами от стены.

— Покаяние за грехи, — объяснил я. — За чужие грехи, что самое обидное.

Я дотянулся до дробовика; «ангел» вскрикнул и ринулся на меня. Удар оказался скользящим и, благодаря тому, что я держался за кабель, отбросил меня поперек стены; обдирая куртку об карнизы, я полетел в горизонтальном направлении и врезался в железный каркас пожарной лестницы. Мгновенно начав проваливаться вниз, я переплел свои конечности со ступенями лестницы; боль пронзила суставы, но падение удалось остановить. Ладони были содраны в кровь, плечи и бока болели от ушибов; непослушными руками я поднял дробовик, который не потерял благодаря ремню, обвившему запястье.

«Ангел» пытался удержаться возле стены, но здесь ему не хватало простора, его крылья бились об стену. Он брызнул в меня струей клейкой жидкости, но промахнулся; я выстрелил, почти не целясь, и он отшатнулся в сторону. Небеса не благоволили своему самозваному приспешнику — он запутался в кабеле, свисавшем с крыши, и теперь не мог ни улететь, ни упасть. Выставив вперед руки, «ангел» направил в меня облако пламени; глядя на клубящийся огненный цветок, который раскрывался мне навстречу, я выстрелил вторично, чувствуя, как рубчатое цевье срывает отдачей остатки кожи с кровоточащих ладоней, и закрыл лицо согнутой в локте рукой.

Огонь лишь слегка опалил одежду, не повредив мне; стало слышно потрескивание сжимающейся кожи на бортах куртки. Осторожно открыв лицо, я увидел, что «ангел» висит вниз головой, слегка покачиваясь в захлестнувшей его ногу петле из телевизионного кабеля. Лицо несостоявшегося небожителя было залито кровью из развороченной груди; золотистые волосы веяли в воздухе и от корней к кончикам напитывались красным — кровь ползла, разделяя темными дорожками пучки волос и превращая пушистые пряди в слипшиеся красные нити. Я смотрел, завороженный, пока не почувствовал, с каким напряжением держусь за проржавевшую железную лестницу.

Ушло немало времени, прежде чем я спустился вниз и встал на дрожащих ногах на тротуар. Дорога к квартире Шелеста оказалась длиннее, чем я думал; бросив взгляд в ту сторону, куда мне нужно было идти, я перезарядил ружье и повернул обратно.

В парке продолжала завлекать людей своим мороком лжедриада, и это удлиняло мой путь еще на один выстрел.

\Awful.war

• Open file 'genetic.warfare'

• Shakeyourbody, mutatos!

Патроны кончились на подходе к дому Шелеста. Дорогой мне попадалось немало любопытных персонажей: чего стоил хотя бы один парень, худой очкарик, который представлял дикую помесь кентавра с козлодоем и отличался поистине необъятными достоинствами, которые он норовил приложить к первому встречному, невзирая на пол и возраст. При знакомстве с ним я ограничился ударом приклада; по разгуливающим на крышах домов мантикорам с лицами прекрасных дев и окрашенными кровью когтями я тоже не стал стрелять — кровь здесь была почти на всех обитателях заповедника монстров, в который превратился Северный столичный округ.

Мальчишку с капсулой, присоединенной к наладоннику-палмтопу, я увидел уже у подъезда. Десятилетний паренек морщил лоб, набирая какие-то комбинации. Я выбил из его рук игрушку, а парню влепил оплеуху; он отбежал в сторону и начал поливать меня жесточайшей площадной бранью. Я выстрелил в воздух, и парень убежал. Но это был последний патрон, и когда гигантская сороконожка толщиной с человека и метра четыре в длину загнала меня в кабину сломанного лифта, я понял, что до Шелеста мне добраться не суждено.

Сороконожка вздыбилась, подняв свой передний сегмент до уровня моего лица. По торчащим из пасти узким длинным жвалам стекала клейкими белыми нитями слюна; я увидел едва различимые на хищной морде, но все же угадывающиеся черты лица немолодой матери семейства с обвисшими щеками и тройным подбородком. Наверняка где-то в подвале дома ее ждал выводок малышей, алчущих свежего мяса.

В памяти всплыли строчки из энтомологического справочника: «Парализованную жертву затаскивает в подземную нору и откладывает в нее личинки, которые развиваются в теле жертвы, питаясь ее мякотью... »

В этот момент я вдруг отчетливо увидел мир, каким он может стать, если всем людям раздать генконструктор. На земле, под водой и в воздухе сотни разновидностей существ, летающих, ползающих, прыгающих — все великолепно вооруженные, все опасные, злые и голодные. Царство насекомых, ежесекундно поедающих друг друга. В обычной жизни люди едят своих ближних только морально, но когда не станет барьеров общества, государства, законов собственной плоти, наконец, — что помешает людям жрать друг друга, рвать на части зубами, клешнями и жвалами?

Сороконожка сделала выпад головой, пытаясь вцепиться мне в руку, но я отбился прикладом. Плотный черный хитин хорошо держал удар; я молотил по броне своего противника без малейшей надежды на успех.

— Черт возьми! Я прикончил полдюжины монстров и даже одного «ангела», и после этого меня сожрет какая-то членистая тварь?! — заорал я. — Шелест, сукин ты сын, ну почему тебя нет, когда ты нужен?

Сороконожка повалилась к моим ногам, разрубленная надвое, и конвульсивно забилась в луже вытекшей жидкости; я брезгливо отпихнул ногой извивающийся труп.

— Пришел все-таки, — сказал Шелест, вытирая об штанину лезвие сабли. — А я надеялся, что ты не будешь камнем висеть у меня на шее, когда начнется серьезная игра.

— Шиш тебе! — буркнул я и добавил: — Шелест, сволочь ты этакая, как же я рад тебя видеть!

— Одного не понимаю, — сказал я, выпив чашку горячего чая и почувствовав приятную слабость в разбитом усталостью теле. — Почему монстры? Где женщины-феи, где мужчины-эльфы? Неужели все люди стремятся превратить себя в чудовищ?

— Нет, — пожал плечами Шелест. — Тут и феи летали, и эльфы водили хороводы. Но чудовища оказались самыми живучими. Так что всех фей уже сожрали к твоему приходу. И, по правде сказать, я не особо об этом жалею — они все сильно смахивали на куклу Барби.

Я оглядел квартиру. Она была почти пустой, обои висели на стенах, как тряпки на какой-нибудь старой карге, потолок осыпался. Мебели почти не было — мы сидели возле лишенного скатерти стола на скрипящих табуретках. В одном из углов лежала Шелестова коллекция холодного оружия, кочевавшая с ним с одной явки на другую.