Иллюзион - Макушкин Олег - Страница 31

Странник дошел до конца туннеля и остановился. Перед ним открылся вход в простиравшуюся внизу огромную освещенную пещеру, настолько глубокую, что дно ее терялось в полумраке. Яркий желтый свет исходил от шара, висевшего под потолком пещеры, на одном уровне с выходом из туннеля. Вдоль потолка по периметру пещеры выходило еще несколько отверстий. Выползавшие из каждого из них рельсы скрещивались возле шара, который, хотя и светился, имел множество темных отверстий на поверхности.

Пока Странник раздумывал, как ему добраться до светящегося шара — ползти по потолку, цепляясь за рельсы? а стоит ли вообще к нему пробираться? — откуда-то снизу появились две точки, быстро увеличивающиеся в размерах. Поначалу Странник принял их за пчел, но довольно скоро внес поправку — это были люди, похожие на пчел.

Они зависли в воздухе недалеко от выхода из туннеля, где стоял Странник. Двое людей в аккуратных деловых костюмах, со спокойными невыразительными лицами, частично скрытыми под черными очками. Все-то в них было обычное, кабы не крылья за спинами — мелко жужжащие, вибрирующие прозрачные лепестки пчелиных крылышек. Явно недостаточного размаха, чтобы удерживать в воздухе крупных сильных мужчин. Странник криво улыбнулся.

— Здравствуйте, господа эльфы. Как погода в улье? Как настроение у госпожи Матки? Не жалуется?

— Ты понял? — спросил один из людей, игнорируя шутку.

— Что именно?

— Ты понял, что с тобой происходит?

— О да, — усмехнулся Странник. — Я путешествую по вымышленным, искусственно созданным мирам. Уж не знаю, где они существуют — в параллельных измерениях или во вселенных, смоделированных на компьютере, но это нечто отличное от обычного мира, в котором я родился и вырос. Поправка — родился и вырос мой предшественник. Ибо я, Странник, появился в момент его гибели. Более того, я могу и хочу предполагать, что это была не гибель вовсе, а расщепление личности, так что, возможно, сейчас одна моя половина, ощущая себя мной, находится в реальном мире и ведет обычную жизнь, тогда как я, ощущая себя второй половиной, болтаюсь тут, играя по чужим правилам.

Люди с крыльями переглянулись.

— Ты близок к истине, — сказал один. — Ты сможешь закончить свой путь, когда сумеешь изменить правила игры. Когда ты встретишь своего двойника...

— Вот как? — спросил Странник. — Думаю, это единственная подсказка?

— Да, — кивнул один из людей. — Мы уходим. Прощай.

Они повернулись и полетели прочь.

— Нет, ну некрасиво же так уходить! — обиженно сказал Странник.

Он прыгнул — прямо с места, — и пространство закрутилось, сминая все представления о длине, скорости, размерности, скатываясь в бумажный шарик, в центре которого были спеленаты маленькие фигурки «Кустодиев» Омнисенса. Странник стремительно настиг их, ударил раскрытыми ладонями, растопыренные пальцы которых превратились в антиматериальные лезвия, разрывающие в клочья беспомощные фигурки, и тут же отрастил крылья, бесформенные плоскости, упруго держащие его на столбе уплотненного воздуха. И засмеялся.

Но «кустодии» не собирались сдаваться. Один из них разлетелся ворохом прелой черной листвы, но другой вывернулся, оборванной тряпкой скользнув к потолку, и обрушил оттуда камнепад тяжелых частиц, сплошным потоком заструившихся вниз. Странник почувствовал, как его тело истончается, рассыпается в прах под давлением каменной толщи, и тут же начал лепить себе новое тело из перемешанных частиц старой плоти, своей и уничтоженного «кустодия», а также камней пещеры и даже воздуха, расщепляя молекулы и создавая новые с такой же легкостью, как возводятся одним лишь усилием мысли воздушные замки. То, что получилось, едва напоминало человека — фигура, сотканная из обломков камня, обрывков одежды и обнаженных кровоточащих частей тела — но Странника это мало волновало.

Он ринулся вслед за убегающим врагом, загоняя его в самую сердцевину горячего золотого шара, освещавшего и согревавшего пещеру. Шар был пронизан червоточинами узких проходов, и Странник скользнул внутрь, обжигаясь и теряя на ходу куски своего комбинированного тела. И в момент, когда он оказался в самой середине миниатюрного солнца, мир вокруг начал сжиматься. «Кустодий» исчез — он был составной частью мира, который теперь давил Странника со всех сторон необузданной энергией ядерной реакции, поглощавшей тело Странника с каждой наносекундой замедлившегося субъективного времени.

И тогда Странник начал разрушать сам мир, крушить его фундамент — законы микромира, физику квантовых взаимодействий. Он отмел, как бумажные фантики, слабое и сильное взаимодействие частиц, сломал, словно фанерный макет, четырехмерную модель пространства-времени, раздробил на мельчайшие кварки все и каждую из окружавших его частиц. И остался один в абсолютной пустоте первозданного хаоса, удерживая свою сущность едино лишь силой сознания. И в это бесконечное мгновение почувствовал себя Богом и Миром, сущностью, началом и концом Вселенной.

А потом явилась тьма, и Странник, обращаясь в ничто, успел лишь подумать: означает ли это, что его путешествие завершено и он обретет вторую половину своей сущности, или его ждет лишь очередное перерождение в бесконечной кармической цепочке? Ответ был неведом.

\True'sight

Мир — линейный, как пучок спутанных проводов, порождающий набор одномерных пространственных векторов, стремящихся продлить себя в бесконечность, но не дающих свободу многомерности. Мир состоял из множества игольчатых трубок, протянувшихся параллельно друг другу, или множества когерентных световых лучей, или множества молекулярных нитей, или множества гравитационных колодцев, пронизывающих безмерную и невещественную пустоту соединительного континуума.

Самого себя Странник ощущал как нечто лишенное формы, как сгусток одухотворенного сознания, помещенный в безразмерный континуум и обладающий способностью видеть, чувствовать, осознавать существующие в этом континууме одномерные сущности, воспринимаемые как лучи света или тонкие трубки. Ощущение времени пришло вместе с попытками понять форму своего существования в этой вселенной; спустя некоторое время Странник интуитивно постиг, что представляет собой такую же одномерную сущность, подобную всем остальным.

Тогда он попытался соединиться с ближайшей аналогичной сущностью; со стороны это, должно быть, выглядело как попытка одного луча света обвиться вокруг другого, как пляска двух натянутых нитей, пытающихся коснуться друг друга; временами это удавалось, и тогда Страннику казалось, что он видит внутри соседней нити какие-то образы, ему непонятные, но вызывающие смутные воспоминания. В какой-то момент он увидел внутри нити отражение своего лица; вообще говоря, это было ЧЬЕ-ТО лицо, но Странник интуитивно понял, что оно — его собственное, как понял и то, что может видеть в другой нити лишь отражения собственных воображаемых картин.

Одномерные векторы могли быть наложены друг на друга, но безмерный континуум препятствовал этому с неумолимой абсолютностью непреодолимых математических законов. Странник мог коснуться другого вектора, но никогда и ни за что он не смог бы проникнуть внутрь него; можно было только догадываться, что этот вектор содержит сущность, аналогичную по своей структуре сущности Странника.

Странник осознавал, что как вектор он обладает бесконечной протяженностью, но не мог ощутить эту протяженность; бесконечность, скрытая в двух сторонах его сущности, отличимых лишь направлением, была изолирована от активной части его сознания; Странник мог почувствовать эту бесконечность, но не мог осознать ее, не мог проникнуть в то, что лежало ПОЗАДИ или ВПЕРЕДИ. В какой-то момент Странник почувствовал себя горошиной ртути, катящейся по вертикальному желобу из ниоткуда в никуда; он испугался и снова прильнул к одной из ближайших нитей, надеясь разглядеть что-либо там. Но его попытки были безуспешны с одной нитью, и с другой, и с третьей; он перебрал тысячи сущностей, прежде чем в одной из них увидел что-то необычное.