Рок-н-ролл под Кремлем - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 37

– А ты что, Дед Мороз? – строго спросил отец. – Или филантроп?

– Ну почему именно филантроп?

– Да потому, что все, кто узнает про эту историю, скажут так: «Евсеев вместо работы ерундой занимается, водит всяких прохиндеев по ресторанам, обжирается, коньяк трескает да под это дело по двести долларов списывает!» И начнутся вокруг разные пересмешечки, разговорчики, насмешливые взгляды… А это твое первое дело, тебе репутацию надо зарабатывать, а не кривотолки собирать! И, кстати, никто тебе расходы не оплатит, потому что конечного результата не получено!

Петр Данилович встал, нервно прошелся от дивана к окну и обратно. Цезарь тут же вбежал в комнату и сел на ковер, переводя взгляд с отца на сына и обратно.

– Поэтому в отчете про ресторан и возмещение расходов не пиши! Не было никакого обеда вообще! Обычный оперативный опрос!

– Но… Пап. Так ведь поступают, только когда рядом… Враги!

– Какие враги, сынок! – усмехнулся отец. – Враги, может, тоже появятся, но и друзей вокруг тоже не много… Есть сослуживцы. А сослуживцы разные бывают: кто-то тебя недолюбливает, кто-то видит конкурента, кто-то завидует…

– Да чему тут завидовать? Я лейтенант, мотаюсь, как соленый заяц, целыми днями на ногах, вот даже поясница стала болеть! Еле высидел этот тайм в ресторане!

Юра вытянулся на диване, перевернулся на живот, похлопал себя по спине.

– Иди, Цезарь. Лечи меня. Врачуй.

Собака взметнулась огромной черной горой, подскочила к дивану и положила тяжелую голову на поясницу хозяину.

– Всему. Зависть – самое страшное зло на земле. Завидуют твоему умению, твоим знаниям, твоему академическому диплому с отличием… Успехам в работе, если дашь результат, наградам, званиям… Ну, это в будущем. А сейчас все с любопытством наблюдают, как ты выкрутишься из этого дела. Уверены, конечно, что ничего у тебя не выйдет, старый «глухарь» не поднимешь. Но посмотреть интересно, как ты барахтаешься…

Юра молчал. Отец говорил страшные вещи, но если их принять на веру, то объясняются бесконечные подтрунивания сослуживцев… И действительно, все смотрят и ждут, когда он шлепнется в лужу…

– Пусть смотрят, – сказал Юра. – Я его, гада, найду. Как ты находил своих.

– Вот это правильно! – кивнул отец. – Высокий результат – это единственный убедительный ответ всем завистникам. Ладно, мне пора на дежурство. Оперативная обстановка в городе сложная, опять налет на инкассаторов.

– Да, папа. Будь осторожен, – подыгрывая отцу, сказал Юра, но тот не признавал поддавков.

– Мне-то чего… Сижу взаперти за пультом, прямой телефон с милицией, датчик сработал или что подозрительное на мониторе – позвонил. И все дела!

– Ну что, герой, обедать будешь? – появилась в дверях Клавдия Ивановна. – Чего это Цезарь на тебе лежит?

– Поясница болела. Сейчас прошла…

– Да, собанька оттягивает…

Юра заметил, как родители переглянулись. Все трое вспомнили одно и то же.

Дисциплина в семье была строгой, чтобы не сказать – тиранической. Слово родителей закон, на первом месте учеба, потом помощь по дому, на последнем – развлечения. Самые невинные: кино, каток, цирк, прогулки с друзьями… И чтоб в восемь-девять-десять-одиннадцать был дома! Когда Юре исполнилось шестнадцать и уже было понятно, что он уверенно идет на золотую медаль, что выученные без всяких репетиторов английский, немецкий и французский языки открывают широкие возможности в будущем… Вот тогда и случилось в их благополучной семье… ну совершенно невероятное событие.

Позвонил Юре одноклассник – Леня, пригласил в гости, потому что к его отцу приехал друг из Киева, на своей машине, и привез жену, тещу и собаку. А Юра очень-очень давно мечтал о собаке. Он просил. Он умолял. Он ждал с замиранием сердца каждый свой день рождения и каждый Новый год, что ему все-таки подарят щенка. Но родители, при всей своей любви к сыну, были неумолимы: у мамы «пунктик» – чистота в квартире, а какая с собакой чистота: грязные следы да шерсть повсюду…

Юра домчал до друга Ленчика меньше чем за полчаса, радостно просчитав, что часть пути надо проехать на быстрой «Аннушке». Он висел в грохочущем стремительном вагоне и улыбался: когда два года назад папка научил его водить их сильно постаревшие «Жигули», он любил повторять: «Сынок! Трамвай всегда прав!»

Собака, большая взрослая овчарка, лежала на светло-бежевом парадном диване.

– Я не знаю, как его оттуда спихнуть, – прошептал Леня.

Родители и гости пошли погулять по Москве. Юра, не мигая, с восхищением смотрел на собаку. Собака смотрела на него.

– Очень просто, – сказал Юра. И, чуть повысив голос, сказал собаке: – Ко мне!

Пес вытянул шею и сильно втянул носом воздух. Будто всасывал какую-то информацию о Юре.

Потом медленно, с достоинством, поднялся, спрыгнул с дивана. Что-то увидел Юра в его глазах. Улыбку?.. Но пес зевнул, раздирая зубастую пасть, подошел вплотную к Юре и сел у ноги.

– Понятно? – сказал Юра своему другу Ленчику. – Он услышал биополе! Я читал! Ты знаешь, сколько я прочел о собаках!

Он наклонился, погладил пса по голове:

– Умница! Молодец! Хочешь погулять?

Пес навострил уши и только не спросил: «Неужели?!»

– Да ты что! – возопил Леня. – Они еще чемодан не распаковывали! Ни намордника нет, ни поводка! Только вот ошейник!

Юра присел и ловко надел на овчарку ошейник: сбившись набок, на нем висели две медали.

– Я не могу его обмануть, – сказал он. – Мы справимся. Знаешь, как надо останавливать такую собаку, если побежит? Не «фу» кричать, а – «сидеть»! Понял? Пошли.

И они пошли. Даже не пришлось кричать ни «фу», ни «сидеть».

Белый от страха Ленчик не сразу заметил, что Юра плачет. Собака била мощными лапами по траве на газоне: играла в какую-то свою игру, которую только что придумала… А Юра смотрел на нее и плакал.

– Ты чего? – не на шутку испугался друг Леня.

– Почему у меня нет такой собаки? – тихо и чуть ли не по слогам произнес Юра. – Как его зовут?

– Не знаю, – растерялся Ленчик. – Они не сказали… Юра шумно высморкался в носовой платок, утер слезы и крикнул:

– Собака!

Пес немедленно бросил громить траву и поднял умную красивую морду.

– Ко мне, – сказал Юра. – Пойдем домой!

Длинными прыжками, радостный, пес бросился к нему.

У Юры снова хлынули слезы:

– Леня, ты понимаешь, что такое собака!

– Не реви, – попросил Леня друга.

Когда вернулись домой, в кухне он поставил на стол красивую бутылку.

– Это успокоительное, – сказал Леня. – Импортное вино, отцу подарили.

– Сухой, золотой, крепкий, – без труда прочел Юра на этикетке. – Ром.

Овчарка сидела рядом с ним, тесно прижавшись к ноге.

Леня в это время приподымал по очереди крышки кастрюль, стоявших на плите, заглядывал внутрь, вдыхал ароматные запахи:

– За это – попадет, – бормотал он, сглатывая слюну. – За это – жутко попадет…

Он взял с тумбочки хлебницу.

– Давай с хлебом, а? Что нам сделается от одного стакана?

…От одного стакана сделалось то, что Юра, открыв дверь своим ключом, вошел в родную прихожую с очень мрачным лицом, полностью проигнорировав «выставку» домашних тапочек, и, не снимая ветровку, в грязных от бегания по газону с собакой туфлях, прошел прямо в гостиную.

Мама как раз вышла из кухни: в одной руке – легонькая старая табуретка, в другой – ковшик с водой, чтобы полить цветок в кашпо на стене. Она остолбенела, как будто увидела привидение.

– Ты что? Что с тобой?! Петя, он пьяный!!

Петр Данилович сидел на диване и читал газету. Он недоверчиво поднял голову, всмотрелся, потом вскочил, набычился, выпятил челюсть и выставил жилистые руки, будто собирался схватить Юру и надеть на него наручники.

– Я не пьяный, я несчастный, – надрывным голосом сказал Юра. – Зачем нам эта чистота? И чем собака мешает чистоте? Просто повесить на крючок мокрую тряпку, пришел с улицы, вытер ей ноги – и нету пятен! Но зато – собака в доме живет! Как у людей! А некоторые люди даже ездят со своей собакой в гости в другой город! Да кто угодно! Да полный двор собак! Только не у меня!