Москва мистическая - Коровина Елена Анатольевна - Страница 2

– Думаешь, правда?

– Ясно, не все! Большая часть – треп. Но есть пара мыслей. Например, про места силы, дома с тайнами, булгаковскую нехорошую квартиру.

– Это где Маргарита?

– Где Воланд.

– Так ведь это роман – не реал!

– Там многое на самом деле было. Булгаков просто записал. Мне про Воланда, например, дед рассказывал. Он много чего читал. Знаешь, он говорит, что самое сильное желание может исполниться только после мистического путешествия.

– Как это?!

Девчонки аж приостановили шаг – видно, очень интересный разговор возник. Мне тоже пришлось затормозить – очень уж хотелось послушать.

– Мистическое путешествие – это когда путешествуешь по мистическим местам.

– Так места-то знать надо… А как их узнать?

– Ну, во-первых, это те места, где произошло что-то таинственное, даже трагическое. Сила от крови, от всяких ужасов берется.

– Значит, там, где старинные дома. В них много чего случилось.

– Во-вторых, где большие толпы ходят. Каждый часть энергии оставляет, вот и собирается много.

– Это в центре… Там магазины, театры, бульвары…

– Вот! Это места универсальные, для всех. Но есть еще и личные для каждого.

– А их как узнать?

– Они сами проявятся. Надо просто походить по городу. Как почувствуешь приток энергии – это твое место силы.

– И сколько ты так бродить будешь? Времени же нет…

– Можно и за день успеть. Это как повезет. Есть такие тетехи – всю жизнь по Москве ходят, а так и не научатся силой города пользоваться. А кто умнее – за день свое место силы найдет.

– Ну да! – недоверчиво фыркнула подружка. – Тебе бы, Танька, сказки писать. Эти, как их, «Спокойной ночи, малыши!».

Татьяна повела плечиком в своей красной курточке и выпалила:

– Не веришь?! А все – правда. И про Москву, и про разную мистику.

– Ага! – Подружка захихикала. – Тебя послушать, так самое мистическое место в Москве – метро и маршрутки. Там больше всего народу толчется.

– Ну знаешь! – вспыхнула красная курточка.

– Ничего не знаю!

Девчонки остановились. Да так резко, что я чуть не налетела на них.

– А вот вы бы и поинтересовались! – неожиданно для себя выпалила я. – Узнали бы побольше! А тебе, – я повернулась к красной курточке, – непременно надо узнать. У тебя мистический склад ума. Может, ты экстрасенс?

Девчонки посмотрели на меня обалдело и почему-то, схватившись за руки, понеслись вперед. Кажется, мое вступление в их беседу напугало их. Действительно, идешь спокойно, болтаешь с подругой, вдруг подбегает кто-то и говорит, что ты – экстрасенс. Невольно мурашки побегут по коже. Вот вам и начало мистического путешествия по городу.

Да так оно и бывает. Случайный встречный, неожиданные слова. И будьте внимательны – знак судьбы…

Уж я-то знаю. Я всю жизнь живу в этом городе. Поездила и по другим городам с мистической историей и убедилась: Москва – сильнейшая. Так что недаром ее облюбовал профессор черной магии господин Воланд. Судя по всему, частенько он в ней бывал под разными именами, обличьями, с разными царями и простыми горожанами под ручку ходил, дружеские советы нашептывал. А как иначе объяснить, например, что Иван Грозный днями пытки с оргиями творил, а ночами-то каялся, молитвы до одури читал, лбом о землю бил да на холодном полу в одной рубашонке лежал? Понимал, значит, Ивашка, что дьявол его смущает, что он, по сути, с Воландом в сговоре, вот и пытался замолить грехи. Однако не выходило…

Отчего так? Да оттого, что права была красная курточка: наш город имеет собственную силу. И она вполне может справиться с любым злом. Пусть не сразу, не в одночасье, но справится. Больше того, переварит зло, отфильтрует, перетрет и обернет его на службу добра. Вот такой у нас город.

И про мистическое путешествие девчонка верно объяснила. Конечно, коряво. Но как сумела. Не часто, но происходят у нас в городе такие путешествия, при которых человек находит свое место силы, получает знаки судьбы и, если сможет их разгадать, обретает что захочет. Это я точно знаю. Недаром же, идя за девчонками, я оказалась рядом с телеграфом. А это особая история…

Встреча у телеграфа, или Двенадцатый рубль Улица Тверская, № 7

Мастер и Маргарита

А что делать, если незнакомцы заговаривают с вами?..

Тот год и его октябрь выдались не из удачных. Я училась в ГИТИСе (теперь это РАТИ). Курс был дружным и талантливым. Но как-то быстро выяснилось, что, когда нас спрашивали: «Кем вы будете?», а мы отвечали: «Театроведами», народ не мог понять, отчего же мы учимся в театральном, а не в экономическом. Дело в том, что театроведа путали с товароведом. И, между прочим, очень быстро стало ясно, что товаровед – царь и денежный бог, а театровед – существо маловостребованное и к тому же малообеспеченное.

Под давлением обстоятельств выпускники-театроведы бойко переквалифицировались хоть в торговцев, хоть в товароведов. Из выпусков, например, старше нас в театрах работали единицы. Ну а нам что делать, куда податься?

С такими думами я и шла вверх по Тверской (тогда она еще была улицей Горького) и дошла аккурат до Центрального телеграфа. Вдруг с его полукруглой лестницы ко мне метнулся довольно тощий субъект с лихорадочно блестящими глазами и всклокоченной бородкой.

«Алкоголик? Торчок? – подумала я. – Напился или обкурился…»

Стало как-то страшновато и довольно холодно. Я поежилась, но решила: кругом же люди!

А тощий субъект между тем, подскочив ко мне… церемонно склонил голову и проговорил почти шепотом:

– Не откажите в любезности бедному страннику! Мечтаю вернуться в Тверь, но по пути лишился денег.

«Да он попрошайка, – подумала я. – Небось на выпивку не хватает».

Попрошайка неожиданно прочел мои мысли, наверное, они отражались у меня на лице.

– Никак нет-с, барышня, – не употребляю и не злоупотребляю! – произнес он. – Сочувствующие сограждане собрали мне на билет, но рублика не хватает. Соблаговолите-с – осчастливьте несчастного!

И субъект протянул мне руку… в порванной перчатке.

Мне бы отойти подальше. Но внезапно окружающее показалось мне декорацией, тощий субъект – актером из пьесы Островского. «Барышня», «соблаговолите», окончание на «с» – словно из XIX века! И потом – Тверь… Какая Тверь?! Город давным-давно переименовали в Калинин. И бороду теперь мало кто носит, и перчатки. Взгляд мой упал на расстегнутую куртку незнакомца. Она была будто со свалки. Но мой наметанный на театральных зрелищах глаз разглядел под этим рваньем… белый (вернее, уже серый) жилет и черные брюки с прошвой, словно от фрачной пары.

Здание Центрального телеграфа на Тверской улице

Что-то во всем этом было не так. Какой-то маскарад, обман. Маскарад во времени и обман веков. Вот только лихорадочно блестевшие глаза отражали не игру, а страдание. И этот странный холод, разливающийся вокруг бродяги во фраке…

– Соблаговолите-с рублик, – чуть не задыхаясь, прошептал он. – Я всенепременно вам возверну-с!

Моя рука сама полезла в кошелек, вытаскивая купюру.

– Двенадцатая! – радостно прошелестел незнакомец.

Я не поняла: то ли была двенадцатая из тех, кто дал ему денег, то ли он вел счет купюрам. Но в этот миг кто-то крикнул мне сзади:

– Девушка, не давайте ему рубля!

Я инстинктивно обернулась, а когда перевела глаза на незнакомца, того уже и след простыл.

– Зря дали!

Ко мне подошла старушка со старомодным ридикюлем. Ее волосики были спрятаны под старомодную, уже потерявшую вид шляпку. Таких давно никто не носил – только на старинных портретах и можно было увидеть. Да что сегодня на Центральном телеграфе – день переодеваний, маскарад какой?!