Саламанка - Грицак Елена Николаевна - Страница 20

Ребра эколятра

Для средневекового студента университет был не просто местом, где изучались науки, а жизнью, порой не совсем мирной. Помимо лекций, обязательной частью обучения того времени являлись диспуты, или обсуждения спорных мест в изучаемых текстах. Если занятия проходили ежедневно, дебаты, где порой до крови сталкивались мнения ученых мужей и студентов, устраивались раз в неделю. Выступающий, обычно магистр, готовил доклад по назначенной теме, выдвигая тезисы, которые оспаривал оппонент, часто его лучший ученик, близкий к получению степени. Участники диспута имели право вмешиваться в доклад, возражая или соглашаясь с оратором.

Университетский фасад в настоящее время

Даже по самым незначительным вопросам дискуссионный пыл, соответственно формам схоластики, доходил до крайних пределов.

Не стоит сомневаться, что в стычках использовались аргументы более весомые, чем слова. Во избежание кровопролития кафедра была защищена барьером, но в большинстве случаев докладчика это не спасало. Темпераментные испанские студенты часто нарушали границы дозволенного, хотя знали, что за неповиновением последует наказание. В арсенале магистра имелось три предупреждения, фраза «Я налагаю на Вас молчание» и в качестве самой строгой меры – штраф в виде двух кварт вина каждому после окончания диспута. Уплатив столь высокую цену, победители становились героями и, как полагалось, следовали домой в процессии, чуть менее торжественной, чем шествие по поводу получения степени. Один из выпускников университета описал диспут, состоявшийся между поклонниками различных методик образования: «Словесная перепалка перешла в пощечины и пинки, а речь шла о том, стал ли праотец Адам несовершенным, отдав Богу свое ребро. Драка усилилась после того, как был задан вопрос, чем он заполнил образовавшуюся пустоту, только плотью или чем-либо еще…».

Испанские университеты старались занять особое положение в обществе, в чем немало преуспели с помощью короны. Благодаря покровительству монархов им удалось не только найти защиту от беспокойного мира, но и отгородиться от него. Документ под названием «Прагматическая санкция», подписанный Фердинандом и Изабеллой в 1492 году, утверждал, что студент освобождается от военной службы и всех налогов, а также исключается из сферы влияния городского правосудия с подчинением собственному судье – эколятру. Заметно облегчая жизнь, права и привилегии ставили студента в зависимое положение ото всех, кто имел превосходство по статусу. Назначенный папой судья был для школяра тем, кем являлся Адам для Евы. Отдавая все силы делу защиты собратьев, он не мог не учитывать специфику среды и потому выносил вердикт, руководствуясь не законом, а конкретной ситуацией.

В отношении учебы средневековые университеты отличались довольно мягкими правилами. Студентом (от лат. studere – «учиться») мог стать человек любого возраста и подготовки. Число слушателей одного факультета вначале было невелико, зато по качественному составу можно было судить о престиже высших школ Средневековья. Срок обучения не ограничивался, поэтому вместе с подростками на скамьях восседали почтенные старцы: прелаты, знатные феодалы, высшие чиновники государства.

В Саламанке, как и в других средневековых университетах, обязанности декана (от лат. decanus – «десять») или старосты группы исполнял студент. Место ректора (от лат. rector – «управляющий») тоже занимал один из учащихся. Глава заведения избирался на год специальной комиссией, состоявшей наполовину из профессоров и студентов, делегированных товарищами. В обязанности ректора входило управление доходами и забота о материальном благополучии университетского братства. Распоряжаться деньгами, а следовательно, претендовать на эту должность, мог человек ответственный, богатый, представлявший знатный род. Одним из таких был Гаспар Гусман де Оливарес, начавший карьеру в качестве ректора Саламанкского университета и завершивший ее министром при дворе Филиппа IV.

Почетная должность главы учебного заведения позволяла студенту почувствовать себя не только управляющим, но и равным людям высокого социального положения. Он входил в состав официальных делегаций, таким образом получая возможность беседовать с королем или папой римским. Во время торжественных шествий ему разрешалось следовать за архиепископом, перед преподавателями, которые в университетской иерархии располагались ниже ректора, хотя и имели ученую степень.

Привычное сегодня слово «профессор» имеет латинское происхождение и обозначает ученого, объявленного таковым публично. Именно так становились учителями философы Древнего Рима; первым из них был ритор Квинтилиан, изумлявший сограждан своим красноречием.

В Средние века поступление в университет не представляло иной трудности, кроме материальной. Вступительные экзамены отсутствовали, зато существовал взнос, уплатив который достаточно было доложить университетскому руководству, а потом записаться в школу приглянувшегося профессора, в одну или сразу в несколько, что не только разрешалось, но и поощрялось. В Саламанке учебные группы составляли в среднем 20–25 человек, однако на лекции особо популярных профессоров собиралось до 200 слушателей.

Обычай приветствовать новичка (исп. novato) саламанкские студенты переняли у итальянских собратьев и, к несчастью, передали всем своим соотечественникам, о чем свидетельствуют рапорты университетского начальства. Шутки над теми, кто впервые ступил за порог почтенного заведения, были жестокими, откровенно грубыми, еще более тягостными от того, что продолжались несколько дней, в течение которых один вынужден был противостоять целой толпе. «Старики» определяли новенького по растерянному взгляду, свежей сорочке, слишком чистой, отглаженной сутане и шапочке, надетой не так, как носили опытные школяры. Обступив его со всех сторон, вначале они задавали вопросы, исполненные притворного сострадания: «Как же ты расстался с мамочкой и папочкой? Не жалко ли было покидать родной дом? Плакал при расставании?». Затем внимание переключалось на одежду: «Прекрасная сутана! Наверное, новая и прочная!». Со словами «Не хочешь ли проверить?» бывалые студенты набрасывались на товарища и в целях испытания отрывали рукав. «Чудесная шапочка» срывалась с головы несчастного, ходила по рукам, примерялась каждым и возвращалась хозяину изрядно помятой.

Ненадолго прерванный лекцией, ритуал посвящения в студенты (исп. novatada) продолжался во дворе, где сотни студентов, указывая пальцем на новичка, смеялись и громко кричали: «Посмотрите-ка на этого недотепу!». Дальнейшие действия описаны в дневниках выпускника университета Алькалы, но не стоит сомневаться, что подобное испытал каждый испанский студент, не исключая воспитанников Саламанки: «Когда все начали оглядываться, я засмеялся, чтобы меня приняли за своего… Напрасно. Их было уже более сотни вокруг и по движению их губ можно было догадаться, что они собираются делать sacar nevado (превращать в белого). Один из них, сильно простуженный, плюнул, и потом настоящий дождь обрушился на меня. Я прятал лицо под полой плаща, но все равно был хорошей мишенью для всех, ведь они плевали метко. Меня оплевали с ног до головы, сделав похожим на плевательницу старого астматика».

Через несколько дней издевательства прекращались, оплеванный новичок вступал в студенческое братство, ознаменовав сие замечательное событие ужином для тех, кто накануне осыпал его унизительными шутками. С того дня он мог участвовать в крещении, стоя в толпе «старичков», поскольку таковым объявили его сотрапезники: «Да здравствует наш собрат! Да будет он своим среди нас, пусть отныне пользуется благами студенческой жизни, пусть болеет чесоткой, мерзнет и голодает как все!».