Красный реванш - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 34

Андрей Викторович знал, что с таких внешне безобидных просьб «Усилить бдительность» и неизвестных кораблей, не отвечающих на радиозапросы, начинаются инциденты. Политики утром договариваются между собой считать событие «мелким недоразумением», но погибших ребят уже не вернешь. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Тем временем «Славный» пересек курс нарушителей и потребовал лечь в дрейф. Его 76-мм автоматы угрожающе смотрели на неизвестных. Точнее говоря, они были уже определены как дизельные каботажники водоизмещением по 3000 тонн. Но на запросы они по-прежнему не отвечали и курс держали прежний. «Красный Крым» шел параллельно нарушителям на дистанции в пять кабельтовых. Почти вплотную. Его торпедный аппарат был готов к стрельбе. Ситуация накалялась. Два боевых корабля находились в непосредственной близости от противника. В том, что это противник, Столетов не сомневался. В штаб ушла шифровка с коротким докладом. Ответа пока не было. Каботажники неумолимо приближались к берегу. «Славный», развернувшись лагом, дал короткую очередь прямо по курсу шедшего первым нарушителя. Нарушитель наконец сбавил ход, на его палубе, освещаемой прожекторами БПК, забегали люди.

– Мы мирные рыбаки, прекратите огонь, – прозвучал хриплый голос, говоривший на ломаном английском на общей коммерческой радиоволне.

– Назовите свою национальную принадлежность, название судна и порт приписки, – потребовал Смирнов.

– Мы мирные рыбаки, – повторил тот же голос. – «Антиентам», порт Дуррес, Албания. Мы сбились с курса, компас не работает, радара нет.

– Ложитесь в дрейф и приготовьтесь принять досмотровую партию. Вы находитесь в территориальных водах Союзной Республики Югославии.

– Я вас не понимаю, мы мирные рыбаки.

Столетов сжал кулаки. Пока «Антиентам» лежал в дрейфе, остальные нарушители продолжали приближаться к берегу, им оставалось пройти только девять миль. Пора было приступать к решительным действиям. Наконец пришло сообщение из штаба: «Капитану первого ранга Столетову. Всеми имеющимися в распоряжении средствами воспрепятствовать высадке десанта. Задержать нарушителей. И обеспечьте безопасность конвоя и дружественного порта». Это была индульгенция на отпущение грехов.

– Требую остановить двигатели и лечь в дрейф! – прозвучал в эфире голос Смирнова.

– Виктор Николаевич, – Столетов переключился на УКВ-канал внутриэскадренной связи, – прекращайте эту бодягу. Открывайте огонь.

Приказ прозвучал на редкость будничным тоном. Подобный приказ получил и Алексей Карпович Гайдамачный, командовавший «Красным Крымом». Ночь разорвали хлесткие звучные очереди скорострелок. Загрохотали разрывы снарядов. На горизонте, там, где велась стрельба, вспыхнуло зарево. Видимо, горел нарушитель.

Огонь длился считаные минуты. «Славный» очередью 76-мм снарядов прошелся по ватерлинии ближайшего к берегу судна. А 30-мм зенитным автоматом изрешетил его ходовую рубку. Судно охватило пламя, вскоре оно начало погружаться в воду. «Красный Крым», в свою очередь, снарядами разлохматил носовую оконечность одного нарушителя, а затем перенес огонь на попытавшееся его таранить судно. Первые же снаряды, разорвавшиеся в корпусе, заставили «Летучего голландца» заглушить двигатели, выкинуть белый флаг и лечь в дрейф. Остальные, видя судьбу своих более смелых товарищей, послушно выполнили все требования Смирнова.

Зенитные прожекторы скользили по воде у борта тонущих судов. Море напоминало суп с клецками. В воде плавали сотни человек. Даже у видавших виды моряков шевелились волосы на голове от такого зрелища. Пока «Красный Крым», как заботливая наседка, сгонял в кучу четверку нарушителей, на одном из них полным ходом шла борьба за живучесть. «Славный» и подошедшие к нему «Бурный» и «Гремящий» занимались спасением людей. Горящие суда отбрасывали гротескные тени на мерно вздымающуюся зыбь. На палубы лежащих в дрейфе эсминцев из объятий Нептуна вытаскивались десятки человек, хорошо хоть вода была теплая, и пострадавшим не грозила смерть от переохлаждения. Хуже было с вместимостью кораблей. В экстренном порядке для спасенных приспособили корабельные кладовые. Морские пехотинцы и моряки с автоматами в руках размещали пленных в освободившихся помещениях. Тем временем подразделение морской пехоты с «Красного Крыма» высадилось на ближайшее судно. В переоборудованных по типу войскового транспорта трюмах находились сотни вооруженных людей. К счастью, шок от потопления двух десантных судов оказался слишком сильным, никто и не думал о сопротивлении. Иначе морских пехотинцев просто снесла бы за борт разъяренная толпа.

Вскоре вертолеты с «Бурного», «Гремящего» и «Василевского» доставили новые партии морской пехоты. Незаметно наступил рассвет. Корабли, забитые спасенными, первыми вошли в порт. На причалах их уже ждали. Албанцы были переданы местной полиции. Четверку задержанных судов оставили на внешнем рейде под прицелом «Красного Крыма». Подпускать набитые людьми, как бочки селедкой, суда к причалам было опасно. У морских пехотинцев не было физической возможности обыскать корабли. Они ограничились только высадкой десантов, блокировавших трюмы и занявших ходовые и радиорубки и моторные отсеки. Естественно, первым делом десантники конфисковали все найденное при досмотре оружие и заперли команды в трюмах.

Столетов молча смотрел вдаль, облокотившись на сигнальный прожектор.

– А повезло нам, Андрей Викторович, что на нарушителях были боевики, – заметил неслышно подошедший со спины Шубин.

– Да, повезло, Антон Петрович, повезло, что мы их заметили, – невозмутимо ответил Столетов. – Нечего было границу нарушать.

Неожиданно вспомнилась фраза из давно пролистанной повести Анта Скалантиса: «Оставьте свои интеллигентские штучки: не убий, гуманизм-онанизм. Вы стреляете, когда вашу жену уже отправили в концлагерь, а на головы ваших детей падают бомбы. А надо стрелять раньше, чтобы этого не было».

Далеко внизу под крылом проплывали яркие огненные озера городов. Иногда можно было заметить маленькие движущиеся светлячки машин. Самолет шел со снижением. Скоро будет посадка в Шереметьево. Скоро будет Москва.

Президент Милошевич после первого звонка Станишича все время был на связи с генштабом, МВД и службой госбезопасности. Почти ничего нового не происходило, но лучше подстраховаться, чем получить переворот или массовые беспорядки в столице. Незадолго до посадки ему доложили об инциденте в море. Получив беспристрастный доклад от офицера, командовавшего береговой обороной в Черногории, Слободан задумался. Русские молодцы, все сделали правильно. Главное – не дали десанту сепаратистов подойти к берегу. Но во что это выльется? Западная пресса и собственные правозащитники непременно воспользуются случаем и представят это событие в самом неприглядном виде. Милошевич прекрасно знал, как это бывает. Два месяца назад группа международных наблюдателей из ОБСЕ была уличена в шпионской деятельности в Косово и в помощи сепаратистам АОК. Не успели их выдворить за границу, как на всех телеканалах загремели обвинения в препятствовании гуманитарной миссии.

Пока информация от русских не поступила, но было ясно, что они осведомлены о происшедшем лучше югославских союзников. Военные моряки вылавливают террористов с потопленных судов, в порт они войдут не раньше чем через 3–4 часа. После недолгого молчания Слободан повернулся к секретарю.

– Запишите, командующего русской эскадрой и отличившихся офицеров наградить орденами. Выясните, какие корабли вели огонь, и наградите их командиров. Это срочно. – Затем, чуть помедлив, добавил: – Свяжитесь с Джинджичем, пусть готовит официальное заявление для прессы. Полное, подробное, в негодующем, обличительном тоне и только правду. Одну правду. Он знает, что делать в таких случаях.

Уже когда шасси самолета касались посадочной полосы аэродрома, пришло сообщение от Станишича: демонстранты в Белграде начали расходиться по домам.

В аэропорту Слободана Милошевича встретили министр иностранных дел СССР Рычков и посол Югославии Бронислав Кошич. Все прошло быстро, по-деловому и без прессы. Обменявшись дежурными фразами, все расселись по машинам. Уже через полчаса правительственный кортеж в сопровождении милицейских машин рванул в Москву. Антон Рычков ехал в одной машине с Милошевичем. По дороге он успел перекинуться парой фраз с гостем. Дело касалось ночного инцидента на рейде.