Белый реванш - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 75

– Ну, Пал Николаич, я же в экономике слабо разбираюсь. Придумай что-нибудь, – примиряющим тоном пробасил Бугров. Казалось, что вспышка ярости премьера не произвела на него никакого впечатления.

– Что я тебе придумаю? – не унимался Шумилов. – У меня четвертый квартал будет со спадом в девять процентов. У меня все ресурсы сожраны «Демиургом» и карантином, вы это понимаете? Вы что-нибудь, кроме своих шпионских игр, понимаете? – На самом деле прогнозы были несколько оптимистичнее, премьер намеренно сгущал краски.

– Жандармы и душители свободы! Меднолобые тюремщики, губители народных прав! – неожиданно с пафосом произнес Трубачев.

После этой эскапады шум стих. Шумилов с независимым видом отвернулся к окну. Бугров, разинув рот, уставился на Трубачева, не зная, что и сказать в ответ на такую выходку.

– Ну, ты даешь! Прям как Сергей Ковалевский в молодости, – наконец к Верховному вернулся дар речи.

– Стараемся, – сдержанно улыбнулся председатель КГБ, – иногда полезно почитывать поток сочинений наших внештатных сотрудников из заграничных отделов.

– Жандармы и душители свободы! – с выражением продекламировал Бугров. – Пал Николаич, ну не обижайся ты на нас. Никто, кроме тебя, в экономике ни фига не смыслит. Я понимаю: финансы поют романсы. Но и людей вывозить надо.

– А на улице солнце светит, – пробормотал Шумилов и, повернувшись к коллегам, решительно заявил: – Ладно, будем думать, где деньги взять. Сколько хоть нужно?

– Да все в рамках первоначального плана, но на месяц раньше.

– Значит 15-18 миллиардов на три месяца с окупаемостью в пять лет. Говорю же – у нас кризис.

– В 92-м тоже был кризис. Но справились же.

– Тогда совсем плохо было. Помню, даже картины продавали за хлеб.

– Было дело, – хохотнул Арсений Степанович, – мы тогда почти всю абстракционистскую мазню распродали и неплохо на этом заработали. Твое ведомство занималось, Вячеслав Иванович.

– Я тогда Управление внешней разведки возглавлял, но часть высокохудожественного изврата и через нас проходила. Сколько мы тогда продали?

– Почти пятьсот процентов русского авангарда, – с мечтательным выражением лица произнес Шумилов. – За год больше семи миллиардов долларов чистой прибыли. Правда, потом цены упали.

– Ну, еще бы им не упасть. Мы сначала взвинтили их, а потом весь рынок затоварили. Одних только «Черных квадратов» восемь штук по частным коллекциям разошлось, и все подлинные. Беднягу Кандинского с его учениками центнерами вывозили, – ударился в воспоминания Верховный. – Прекрасно помню: десятки художников штамповали «чудесно найденные» полотна авангардистов, хранившиеся в частных коллекциях, «мрачных подземельях НКВД» и прочих интересных местах.

– Тем более что подделывать эту мазню большого труда не требовало, – поддержал разговор Шумилов. Настроение у него постепенно улучшалось. Спасибо Арсению, вовремя переключил разговор на воспоминания об одной из самых удачных операций голодного 92-го года. Тогда вырученные за авангард деньги очень помогли стране.

– Допустим, подписи ставили и за соответствием стилю следили лучшие искусствоведы и специалисты Комитета, – добавил Трубачев, с интересом слушавший воспоминания Бугрова. – Говорят, тогда даже целого художника открыли.

– Точно! Необычайно талантливый мастер, оказывается, в Союзе жил. Самуил Хеерман. Целых 400 картин и центнер эскизов намалевал. Его полотна сейчас в Лувре и Библиотеке Конгресса США выставляются.

– Американцы понятно, но Лувр-то как лопухнулся? – рассмеялся Шумилов.

– Во Франции тоже немало «ценителей» водится.

– Уф, пошутили, и хватит, – провел ладонью по лбу, вытирая испарину, Павел Николаевич. – Давайте к нашим делам возвращаться.

– Центробанк, как я понимаю, не поможет?

– Нет, заначки у Герасимова на исходе. Зарубежные фонды я уже обезжирил. Кредиты брать опасно, да и не у кого.

– А внутренний заём?

– Навскидку, больше десяти миллиардов за месяц не соберем, даже с учетом банков. А процент придется платить выше, чем иностранцам.

– Американцы в этом году выкрутились, включив печатный станок, – подкинул идею комитетчик. – Благодаря эпидемии у них спад перерос в настоящий бум. Еще месяц, и они полностью стабилизируют денежную массу. Рынок и не заметит лишней эмиссии.

– Стоп! – Шумилов подался вперед. – Вячеслав Иванович, еще раз повторите, что вы сказали?

– Американцы, включив станок, стимулировали приток капиталов в производство. Лихорадка Шилдмана способствовала сокращению конкуренции и росту прибыльности инвестиций. Черт!!! – Трубачев вскочил с места и возбужденно зашагал по комнате.

– Охренеть можно! – громогласно заявил Бугров. – Вы серьезно думаете?

– А у тебя есть другие варианты? – вопросом на вопрос ответил Шумилов. – Как же они додумались инвестировать в заведомо убыточные производства? Кто знал, что легкая промышленность и бытовая электроника станут окупаться? Помнишь, мы обсуждали: будет война с Китаем или нет?

– Товарищи, подождите. Это невероятно, но это факт. – Трубачев быстро взял себя в руки и сейчас пытался сформулировать пришедшую ему в голову мысль.

– Не переживай, у меня тоже крыша едет. – Бугров нарочито грубо попытался успокоить комитетчика.

– Подожди, – отмахнулся Трубачев. – Выходит, американцы знали, что рухнет все производство в Юго-Восточной Азии. Знали, что в мире исчезнет избыток демпинговой рабсилы. Заранее рассчитали, какие отрасли пострадают больше всего и какие товары окажутся в дефиците. Они знали, как изменится структура мирового рынка. Они все знали заранее и совершенно грамотно построили свою стратегию.

– Искусственный вирус избирательного действия, – с нервной улыбкой протянул Шумилов.

– Господа-товарищи, так не бывает.

– Бывает, Арсений, бывает. Теперь все бывает, – продолжал улыбаться премьер. Получившаяся картина мира с трудом укладывалась в его голове. Но тем не менее это был факт. Жесткий, железный факт, и ничего с этим не поделаешь. Придется принимать жизнь такой, какова она есть.

– Я не думал, что они переиграют нас таким простым и жестоким способом. – Трубачев опустился в кресло и вытряхнул из пачки сигарету. – Я никогда не думал, что меня ведут и подталкивают.

– Никто нас не ведет. Успокойся, Вячеслав, они стояли на грани развала страны и приняли решение, позволяющее выжить. О нас они думали меньше всего.

– Все равно, хотим мы того или нет, но мир изменился. Мы уже попали в совершенно другую историю. – Председатель КГБ зажег сигарету, глубоко затянулся и выдохнул струю дыма в потолок. – Поздравляю вас с новой послешилдмановской эпохой, товарищи.

Глава 25

ПЛАТА ПО ВЕКСЕЛЯМ

Вечерело. Солнце уже клонилось к горизонту. Зима, декабрь – самые короткие дни. Но человек в большом городе редко замечает, светит солнце или уже нет. Уличное освещение, потоки света из окон, иллюминация и яркие рекламные вывески заменяют собой естественное освещение, тем более что между высокими стенами домов его не так уж и много.

Александер не обращал внимания на такие мелочи, как заход солнца, для этого у него не было времени. Спустившись по трапу и пройдя крытой галереей вместе с остальными пассажирами, он быстро миновал здание аэропорта и зашагал к стоянке такси.

– Свободен? – Первая машина без пассажиров попалась уже буквально в двух шагах от границы стоянки.

– Да, сэр, вам куда? – Смугловатый, остроносый мексиканец в потертой кожанке с готовностью распахнул дверцу машины. Александер, не раздумывая, воспользовался приглашением.

– В Ликсхаус, улица Серой Лошади, – негромко проговорил он в ответ на вопросительный взгляд таксиста.

– Понятно, сэр. Доедем за пятнадцать минут, – улыбнулся тот, обнажая желтоватые крепкие зубы и заводя мотор.

Несмотря на почтенный внешний вид, машина завелась с пол-оборота, видно было, что за нею заботливо следят. Александер отметил это автоматически, хотя водитель показался ему человеком необязательным или скорее просто любителем дешевой рекламы: дорога от аэропорта до дома Рона занимала около получаса. А может, просто таксист таким образом намекает на щедрые чаевые от хорошо одетого бизнесмена. Именно так и выглядел сегодня в глазах окружающих Александер: сшитое по заказу кашемировое пальто, дорогие английские ботинки, из левого рукава выглядывают швейцарские часы, в руках небольшой кейс. В глазах застывшее выражение довольства и легкой брезгливости. На лице приклеенная снисходительная улыбка, все в стиле преуспевающего брокера или человека, унаследовавшего доходный бизнес.