Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Отпечатки затертых литер

Мамочева Юлия

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Отпечатки затертых литер - Мамочева Юлия - Страница 14

Изменить размер шрифта:

История 3

Искупление

Гевал, земля Палестинская.

Предположительно несколько веков спустя.

Коль гниль внутри — не думай о покрове:

Наружная неистинна краса…

Свершился грех; нахмурив тучи — брови,

Сурово почернели небеса.

Гевал в туман мгновенно погрузился:

Как зверь, его пожрал вселенский мрак.

На грешный зов из адских недр явился

Чудовищный в своей природе враг —

Сил дьявольских живое воплощенье,

Из тьмы возник, творя собою тьму.

И оказать, крепясь, сопротивленье

Не в силах город царственный ему.

Сбирались люди в капищах старинных,

Ветшалых храмов будоража свод…

Но перед злом, карающим повинных,

Бессилен и Селевий, и народ.

Минуло семь ночей адовой смуты,

Семь долгих дней — одна сплошная ночь!

…В объятьях нынче сгинуть твари лютой

Должна царёва молодая дочь.

Селевию во сне его премудром

Явилось искупление Вины:

Прощенья ради, семьи все должны

Пожертвовать иль сыном златокудрым,

Иль дочерью прекрасной юных лет —

Коль появилась первая на свет.

От горя застонали горожане —

Но что же делать?.. Покорился люд.

И вот в оплату «за греховной» дани

Детей невинных к озеру ведут,

Избранному жилищем Зла укромным.

Спасет ли кровь из черной западни?..

Нет! Тщетно, тщетно гибли все они

Во чреве — ненасытном, неуемном…

Ведь, смертью юной лакомясь, теперь

Крепчал и рос непобедимый зверь.

По городу заколыхались думы:

Как одолеть прожорливую тварь?

В своих покоях, пепельно угрюмый,

Идеей яркой озарился Царь.

«Что люд простой? То жертва небольшая…

Видать, и впрямь разгневался Баал! —

Он мыслил, приближенных созывая. —

А если так — чтоб мной доволен стал,

Пусть жертвой будет дочь моя родная!..

Для Бога пасть — вот золотая слава!

Ее моя достойна Елисава.

В отцовском сердце будет мука тлеть —

Но я готов ее преодолеть…»

Был царь и мудр, и стар, и уважали

Его в народе уж не двадцать лет,

А оттого и рьяно поддержали

Сановники опять порочный бред.

Красавицу в виссоны нарядили,

Чело платком торжественным покрыли,

И, пожалев печального отца,

Из каменного вывели дворца.

Процессия под звуки стройных лир

По улицам прошествовала людным…

В пустом лице умом греховно скудным

Искрился золотой божок-кумир

У главных врат отверстых городских;

Пред ним прогнулись с уваженьем люди —

Царевны юной яростные судьи

И мучеников прочих молодых.

И лишь не поклонилась Елисава:

Не изменяя пламенного нрава,

Стояла твердо в городской пыли.

А пред глазами простирались горы,

Родной страны цветущие просторы

И озеро, мерцавшее вдали.

Но вот сакральный завершен обряд.

Жрецы умолкли — люд с колен поднялся,

И вскоре город за спиной остался

Со всей красой старинных колоннад.

Паломники же к озеру держали

Недальний путь: надеялись всерьез!..

Но очи девы не цвели от слез —

Льдяные пальцы только трепетали.

Дорогою, недоброй искони,

По камням ноги ранили они.

В пути встречалась нищенка, бывало,

Больной слепец, голодный как шакал, —

К обочине их Жрец брезгливо гнал,

Царевна же — спокойно подавала

Валившимся от истощенья с ног

То изумруд, то витый перстенек —

И вновь идти смиренно продолжала.

Жара свое, гудя, впивала жало

В тела бредущих — мучила, дрожа.

И дева лишь по-прежнему свежа.

Но вот и он — финал дороги знойной —

Сверкнул озерной гладью меж дерев.

Свой трудный путь толпой уже не стройной

Окончили, внезапно замерев,

Паломники греховного Гевала:

Откуда-то из недр прибрежных скал,

Снискав ответ валунного обвала,

Утробный гулкий рев загрохотал.

И с карканьем напуганные птицы

Галдящей и нетвердой вереницей

Поднялись в синь, напуганные им.

И вырвался вослед клубящий дым

Из тьмы скалы единственной глазницы.

«Благую нынче ты, царева Дочь,

Снискала милость. Истинную славу:

От чудища избавишь, Елисава,

Родной Гевал в грядущую ты ночь!

Пройдут года — но будет помнить мир

Твой светлый подвиг; Град тебя восславит:

И гордый Царь, что справедливо правит,

И люд простой — священным пеньем лир!..

Мужайся, Дева! Прочь тоску гони, —

Ведь то не гибель — верный шаг к бессмертью!

Взывай к богов святому милосердью

И погибай спокойно, как они!» —

Промолвил Жрец с фальшивою заботой.

Так пафосно, что сразу видно — врал.

И, пыльною сверкая позолотой,

Царевну вдруг порывисто обнял

И отошел. Та очи опустила

И, примирившись, руки подала

Прислужникам. Те скрипнули насилу

Громадными цепями и дела

Стальными завершили кандалами.

Закатное уж заплескалось пламя,

Скалистый заливая пейзаж…

«Прощай, Царевна! Благодетель наш…» —

Печально деве говорили люди

И, подходя поочередно к ней,

Касались скорбно золота перстней

Губами. Кто-то — дьявольских орудий,

Сковавших прочно с юностью цветка

Твердыню камня. «До свиданья, друг…»

И их воздетых в миг прощанья рук

Ее касалась ласково рука…