Время волков - Ворон Алексей - Страница 17

— О нет, учитель. Я не отпущу тебя одного. Я лучше погибну, сражаясь рядом с тобой, чем терзаться от неизвестности и невозможности помочь тебе.

— Мальчишка, — презрительно процедил Гвидион, скривив губы, чтобы скрыть свои эмоции, — и это мой наследник, будущий Верховный Друид Медового Острова, рыдающий на коленях. Какой позор!

Инир виновато поднялся с пола, заламывал руки, не зная, какими доводами убедить друида взять его с собой. А ведь и правда, он уже не в том возрасте, чтобы плакать, он зрелый маг, прошедший инициацию, друид. Но почему же в присутствии Гвидиона он всегда чувствует себя ребенком?

— Возьми меня с собой, Хранитель, — страстно проговорил Инир, — я, не задумываясь, умру за тебя лишь в благодарность за то, что из тысячи возможных ты избрал меня в ученики, за то, что ты освятил мою жизнь своим присутствием. Ты грозишь мне страшной гибелью, верь же, что мне легче будет терпеть муки в Нижнем Мире, зная, что я погиб за тебя, чем влачить сотни жизней ослепленному твоим светом.

— Инир, я не для того выбрал тебя, чтобы сгубить твою жизнь.

— Но ты и так ее сгубил, Гвидион. Душа, обожженная светом бога, разве не загублена навсегда? Разве не будут все мои будущие жизни тоской по тебе, разве не буду я всегда искать тебя? Ослепленный этим светом, разве смогу я когда-либо различить другие души? Обожженному твоим огнем, мне уже не обогреться у иных очагов. Ты уходишь, Гвидион, так легко, сколько раз ты уходил! А ты думал когда-нибудь, что чувствуют люди, разлучаясь с тобой?

— Не поддавайся этому чувству, Инир, это лишь человеческая слабость. Твой дух сильнее.

— Не это ли я говорил тебе, учитель. Но если даже ты иногда сходишь с Пути, чтобы, поддавшись человеческим чувствам, идти на помощь брату, разве я не могу сделать того же, пойдя за тобой?

Гвидион насупился, а Инир продолжил:

— Я пойду за тобой тайком, если ты не возьмешь меня.

— И нарушишь приказ учителя остаться здесь? — усмехнулся Гвидион. — И после этого ты мне твердишь о верности, мой вероломный ученик?

Инир растерянно пробормотал:

— Ведь ты сам говорил, что иногда тебе доводилось ошибаться, что порой тебе трудно одному.

— Я не шаман, Инир, мне не нужен напарник. Я привык действовать в одиночестве и не нуждаюсь ни в помощниках, ни в советчиках. Пусть мои ошибки так и останутся только моими. Я ни о чем не жалею. Знай это, Инир.

— Может быть, тебе лучше дождаться Самайна, Гвидион?

— Это еще зачем? — спросил маг.

— Ну, в это время путь будет легче, границы между мирами…

— Границы между мирами, — передразнил его Гвидион. — В любое время, так же как сейчас, миры видны мне один за другим, прозрачные, словно кристаллы. В любое время я могу достичь каждого из них. Не забывай, я Смотрящий Сквозь Миры.

Маг опрокинул сундук и вытряхнул его содержимое на пол, ничуть не заботясь о том, что некоторые предметы могут разбиться. Это и произошло с двумя глиняными чашками. Гвидион отбросил прочь черепки и принялся рыться в образовавшейся на полу куче, одновременно отдавая указания:

— Не забывай обновлять растворы в сосудах да пригляди за великаном, что-то не нравится он мне в последнее время. Лицо у него стало какого-то землистого цвета, уж не заболел ли. Да смотри, осторожнее с Лилит. Почует, что меня нет, начнет чудить. Осторожнее, укус ее — смертелен. С русалкой будь поласковее, она тоже в последние дни нервной какой-то стала. Видно, опять по морю затосковала.

— Да знаю я все про русалку, — хмыкнул Инир.

— Вот-вот, знаток, дел у тебя невпроворот.

— Что станет с этим миром, Гвидион, пока тебя в нем не будет?

— Как что? Звезды погаснут, луна свалится на землю, — усмехнулся Гвидион.

Лицо Инира перекосилось от ужаса. Гвидион улыбнулся.

— Ну, Инир, что такого может здесь случиться без меня? И потом, не забывай, моя телесная оболочка смертна, время от времени я умираю в Верхнем Мире, и что удивительно, мир этот вполне обходится без меня, даже дожди идут не чаще, чем при мне.

— Да, но… — Инир осекся, уловив во взгляде Гвидиона иронию.

— Инир, я не единственный Хранитель. Другие присмотрят за этим миром в мое отсутствие.

— Но как же, на Альбионе ты единственный! Другим Хранителям нет дела до нашего острова.

— Это даже хорошо, что им нет дела. Вот когда у них появятся дела на моем Острове, тогда кричи «Караул!».

Гвидион вновь усмехнулся. И, увидев это, Инир тяжело вздохнул, частые усмешки несвойственны его учителю. Да и выражение любых других эмоций тоже.

— Не забудь о птицах! Если что-то случится, ты всегда сможешь послать мне птицу. Давай же, Инир, растяни губы в улыбке и берись за дело. Собери мне камни.

Инир принялся собирать камни, в душе осознавая, что все это не нужно Гвидиону. Шаманам и колдунам необходимы всевозможные приспособления, чтобы открывать пути и ворожить. Истинному магу, пользующемуся лишь чистой энергией, не требуется ничего. Ну, разве что арфа. Маленькую арфу Гвидион извлек со дна другого сундука, с благоговением освободил ее от куска кожи, в который она была завернута, и тронул струны. Арфа ответила ему нежнейшим, протяжным, но чуть расстроенным звуком. Гвидион уселся поудобнее в свое кресло и принялся настраивать инструмент. Тем временем Инир собрал ему дорожную сумку. Поспешность Гвидиона пугала его, и тем не менее уже к вечеру все было готово.

Маг остановился перед выходом из пещеры, вгляделся в озабоченное лицо своего ученика. Черты юноши были бы привлекательны, если бы не мрачность и чрезмерная серьезность. Его строгость скрывала почти детскую растерянность, которая была свойственна Иниру и прежде: растерянность теленка, отбившегося от стада.

Гвидион торжественно произнес:

— Инир! Я ухожу, оставляя здесь нерешительного подростка, позабывшего от страха, что он маг. Сделай так, чтобы, вернувшись, я встретил на твоем месте мужественного друида, взрослого годами, мудростью и отвагой.

С этими словами Гвидион прикрепил к поясу меч, проверил перевязь дорожной сумки, посадил на плечи птиц и вошел в узкий пещерный проход. Инир протиснулся следом, неся факел. Маг дошел до ступенек и остановился.

— Да, совсем забыл, Инир, ты присматривай за моими подопечными. Раствор им… и русалка тоже… Да можжевельник жги каждый вечер, и вот еще, проход в замок… так ты, не забудь, Инир, ох…

Гвидион внезапно качнулся и тяжело сел на ступеньку, схватившись рукой за сердце. Инир опустился перед ним на колени.

— Ты уже говорил все это, учитель, я все помню. Ты не в первый раз оставляешь меня одного в Пещерах. И про мертвых, и про растворы, и про можжевельник я отлично помню. Разве был хоть один вечер, когда бы я забыл про можжевельник? Что это ты так разволновался, Гвидион?

Инир осторожно коснулся руки мага.

— Да что-то тревожно мне. Вроде не стар я еще, Инир, — Гвидион вздохнул совсем по-старчески, — даже по человеческим меркам. Не стар, а вот надо же, болит в груди что-то. Но ты, Инир, нос не вешай, ты теперь хозяин замка.

Гвидион поднялся и, взяв из рук ученика факел, пошел в глубь прохода. Инир с тоской смотрел вслед маленькому оранжевому пятну, постепенно удаляющемуся от него. Гвидион крикнул ему из темноты:

— Волчонка моего приюти, если придет. Пусть дождется меня.

— Как же, жди, — пробурчал Инир, но очень тихо, зная, какой хороший слух у мага, — чтобы я эту тварь приютил.

Инир потер затылок, вспомнив удар, надолго лишивший его сознания. Но обидно было не это, а то, что он, маг, способный читать мысли и предугадывать действия, засмотревшись на девушку, позволил врагу зайти к себе за спину и нанести удар. Инир вспомнил, как Морана в свадебном платье стояла посреди этой пещеры, смотря на него чистым, почти детским взором, вспомнил, как повела она плечом и виновато вздохнула. И было от чего вздыхать: эринирская принцесса, словно воровская девка, отвлекала внимание Инира от оборотня. А тот… Эх, кто же устоит против такого удара? Инир фыркнул и принялся наводить порядок в пещере, где после сборов учителя было все перевернуто вверх дном.