Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Ворон Алексей - Время волков Время волков

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Время волков - Ворон Алексей - Страница 11


11
Изменить размер шрифта:

Вспомнив о Мече, я начал рыться в соломе, мучаясь страхом, что Аристокл мог приказать своим рабам похитить Орну. Но, слава Великой Богине, Меч был на месте. Возможно, в этом доме не нашлось человека, способного поднять его, но скорее всего о нем просто забыли. Тем лучше, я по-прежнему обладал таинственной властью над этим оружием.

Я выволок завернутый в куски кожи Меч Орну и сбросил грязные лоскуты. Клинок тускло сверкнул, и я вспомнил, как Бренн сжимал двумя руками рукоять Меча. Как грозен и величественен он был, таков ли я? О нет! Я и прежде-то не походил на него, теперь же, заплывший от жира пьяница имел наглость мечтать стать похожим на величайшего героя Медового Острова. Даже тусклый блеск клинка показался мне осуждающим. А Волчонок смотрел на меня полным восхищения взглядом. Взглядом, которого я не был достоин.

Мою собственную одежду, в которой я был, когда попал сюда, я, конечно, не нашел. Ну да не беда, эллинскому платью еще придется послужить мне.

Я уже знал: старые сказки о том, что металл не позволяет перевоплощаться, — всего лишь сказки. Но он мешает процессу обращения в зверя, делает его болезненным и плохо контролируемым. Одежда, изготовленная из шерсти или кожи животных, претерпевает трансформацию вместе с телом оборотня. Но вот металл не подвержен этому процессу. Как поступить с мечом, мне было ясно. Я знал по рассказам Гресса, что оборотни привязывают оружие к спине. Тогда после перевоплощения волк сможет тащить меч на себе.

Я нарезал ножом ремни из шкур, покрывающих мою кровать, и, сняв с себя браслет, принялся прилаживать за спиной Меч. Прикосновение металла к позвоночнику вызвало неприятную судорогу в теле. Мальчишка смотрел на меня, распахнув глаза от ужаса.

— Что бы ни произошло сейчас, молчи! — сказал я ему. — Ты понял меня, звереныш? Даже если я сдохну на твоих глазах, ты не издашь ни звука!

Волчонок кивнул и засунул в рот кулак, видимо, ожидая увидеть самое худшее.

Мне много приходилось слышать о том, что железо мешает перевоплощению, делает его длительным и мучительным. Но, насколько мучительным, я даже не мог себе представить.

Я корчился на полу перед обхватившим свою голову Волчонком. Не знаю, как мне удалось сдержать крик. Я хрипел и задыхался. Волки вообще плохо переносят боль, чувствительность оборотней выше, чем у обычных людей.

Наконец перевоплощение закончилось, боль улеглась, я поднялся на дрожащие лапы и прошелся по комнате. Меч сполз на бок и тащился за мной по полу. Тогда я понял, что умению привязывать меч мне придется учиться. Чем я и занялся.

Обратная трансформация прошла легче. Перевоплощение в человека вообще всегда происходит быстрее и проще, чем в волка.

Попытка удалась лишь с третьего раза, когда я догадался наконец забросить кожаные ремни за шею и на плечи, сделав из них подобие ярма. За один этот вечер мне пришлось пережить столько боли, сколько еще никогда не доводилось.

Мальчишка все это время тихонько рыдал, забившись в угол.

— Дорого же ты мне достался. Волчонок, — сказал я ему после того, как опробовал очередной способ крепления меча.

Надо сказать, что с привязанным к спине мечом я терял многие преимущества волка. Я стал неуклюжим, медлительным и неповоротливым. Невозможно быть идеальным воином-человеком и одновременно волком. В каком-нибудь из воплощений приходится идти на компромиссы.

Я не знал, как преодолеть охрану во дворе. В обычную ночь никто бы не заметил две безмолвные серые тени. Но теперь воины хозяина настороже. К тому же сейчас, когда необходимо было действительно уходить, я осознал, как сильно не хочу покидать этот дом. Почему мне так трудно уйти? Возможно, Аристокл напоминал мне чем-то Гвидиона, и подле него было так же спокойно и комфортно. Он такой же большой, необъятный, непостижимый. И даже его сомнительные планы относительно моей воли не отталкивали меня.

Я вышел в коридор. Охранявшие меня воины придали себе самый решительный вид. Я прошел между ними к выходу во двор, чтобы посмотреть, как расположена охрана там. Несколько вооруженных эллинов стояли прямо подле выхода, остальные охраняли ворота или бесцельно слонялись по двору. С двумя своими тюремщиками я легко справлюсь, но когда остальные увидят меня и моего маленького спутника в облике волков, то, вероятно, набросятся на нас с оружием. Против такого множества воинов мне не устоять ни в зверином, ни в человеческом обличье. Но хуже всего было то, что собак спустили с цепей. Теперь они носились по двору, заливаясь злобным лаем, чуя поблизости загнанную жертву.

Я вернулся в коридор. Пройти просто так через двор мне не удастся, это я уже понял. Внезапно споткнувшись, я опрокинул светильник. Масло пролилось на пол и вспыхнуло. Поддавшись естественному инстинкту, я бросился гасить пламя, мои тюремщики, выпучив от страха глаза, усердно мне помогали. Совместными усилиями мы победили огонь. Я пошел к себе в комнату, размышляя по дороге над тем, как легко разгорелось пламя на сухом деревянном полу. Еще один светильник был опрокинут мной сознательно. Огонь с шипением победил по масляным дорожкам, я кинулся, в глубь дома по коридору, опрокидывая по дороге другие светильники. Деревянные пол и стены легко поддавались жадному пламени.

Волчонок начал визжать, и вскоре его вопль подхватили еще несколько голосов. Дом пылал. Теперь его хозяевам было не до нас. Но и мы оказались запертыми огнем в комнате. Когда я поджигал коридор, единственным моим желанием было отвлечь хозяина дома от наших персон, о последствиях этого шага для нас самих я не подумал. А теперь коридор горел, перекрыв нам выход из дома.

Волчонок выл и метался по комнате. Я выглянул в пылающий коридор. Жар обжег мне лицо. Я замер и, глядя на пламя, впал в оцепенение. Перед моими глазами танцевали огненные языки, жадно облизывающие стены дома, но видел я совсем иное. Я видел долину реки Пад, затянутую серой дымкой погребальных костров. Низкое свинцовое небо нависло над головой. Кругом сложены жертвенные костры, на которых извиваются пленники. Между кострами на телегах и на голой земле лежат мертвые кельтские воины. Мои руки связаны, перед лицом полыхает рыжее пламя, опаляя жаром, Я горю! Горю, привязанный к жертвенному столбу. Перед костром на застланной шкурами повозке лежит мой вождь, его мертвые глаза смотрят в небо. Я горю! Без боли, без страха, с тупым равнодушием потерявшего рассудок человека. Пепел! Пепел кружит и ложится на бледное лицо Бренна, на его открытые глаза, на белесые ресницы, на Меч Орну, вложенный в его мертвые руки. Боль от потери затмила все другие чувства.

Что тогда произошло со мной? Был ли я действительно принесен в жертву или это только бредовые иллюзии больного мозга? На моем теле не осталось ожогов, но я знаю, что внутри меня, в груди все обуглено. Там, где было сердце, теперь черная пустота.

— Залмоксис! Очнись же, спаси нас, пока мы не сгорели заживо!

Волчонок с воем повис у меня на шее. Я отвлекся от своих воспоминаний, вернувшись к реальности. Мы находились посреди объятого огнем дома. В моей комнате не было окон, теперь я понял почему. Уйти отсюда незамеченным невозможно.

От того, что я долго глядел на яркий огонь, в глазах у меня появились темные пятна. В пламени мне померещился человеческий силуэт. Я не мог разобрать, была ли это просто игра воображения, вызванная частичным ослеплением, или кто-то действительно стоял посреди пожара.

Я замер в проеме своей комнаты, изумленно разглядывая темную фигуру в огне. Вот неизвестный оглянулся, и я узнал в нем Бренна. Он прищурил белые глаза, расхохотался каркающим смехом и поманил к себе, приглашая меня в огонь. Я сорвал со стены занавес, еще не охваченный пламенем, и накинул его на мальчика. Когда я взял Волчонка на руки, он обхватил мою шею руками и тоскливо завыл.

— Не вздумай преображаться, — сказал ему я, — иначе мне не донести тебя.

Я шагнул в пылающий коридор навстречу Бренну. Огонь тут же охватил меня. Задыхаясь от невыносимой боли, я шел вслед за силуэтом в развевающемся плаще. Боль, страшная, раздирающая боль горящей на мне плоти мешала идти, но я все же медленно двигался к выходу. Невзирая на боль, я мог идти, идти и дышать.