Чужие браки - Томас Рози - Страница 53

Они прошли по Саутгейт, лучшей улице Графтона. Ее украшали в основном фасады магазинов, расположившихся в зданиях восемнадцатого века, среди которых был и «Ля Кутюр» Ханны Клегг. На Саутгейт не было движения. С каждой стороны посреди улицы стояли две черные бетонные тумбы, вдоль тротуаров городской совет решил установить красочные зеленые с золотом мусорные баки, а на декоративных фонарях, выполненных в викторианском стиле, висели корзинки с цветами. Зимой в корзинах красовались традиционные анютины глазки и плющ, но листья давно завяли от ветра и недостатка влаги.

Нина и Стелла шли по середине мощеной улицы. Нина, как всегда, наблюдала за хозяйками, с пластиковыми сумками направляющимися за покупками. Все они выглядели весьма респектабельно, даже самые молодые. Одеты они были так, как будто все их костюмы смоделировали в одном и том же отделе муниципалитета, отвечающем за то, чтобы магазины на Саутгейт посещали только безукоризненно одетые покупатели. У всех пешеходов был такой вид, словно они не потерпят никаких отклонений от установленного ритуала. Эта самодовольная солидность Графтона иногда ободряла Нину, иногда же, наоборот, действовала ей на нервы.

Стелла рассмеялась.

— Над чем ты смеешься? — спросила Нина.

— Как здесь все прилизано. Прилизанная жизнь. Ведь ты, по-моему, думала сейчас об этом, разве нет?

Они ступили на Бридж-стрит, где машины ехали прямо по пластиковому мусору, валявшемуся перед закусочной «Мак-Дональдс».

— Да, что-то в этом роде, — подтвердила Нина.

— Графтон безукоризненно вылизан. И в социальном, и в эмоциональном смысле. Боль и страсть стараются держать там, где их не видно, особенно такие люди, как мы. Над этим можно зубоскалить сколько угодно, но по-настоящему мне это нравится. Помогает сохранять чувство собственного достоинства.

Нина вспомнила, как Дарси Клегг пытался втянуть ее в своеобразный заговор, распространяясь о преимуществах жизни в большом городе.

— С чего вы взяли, что я собираюсь зубоскалить по этому поводу? Я ведь переехала сюда жить, значит, и мне должно это нравиться.

Нина опять думала о супружеских парах, которые казались ей такими счастливыми, такими неуязвимыми в своих домах и о тех противоречивых отношениях в их компании, о которых она знала теперь. И тут же ей пришли на ум фигуры на западном портале собора, на которых века оставили свои следы, но ведь все-таки они выжили.

— Да нет, я не имела в виду вас, — сказала Стелла.

Они шли прямо к реке. Впереди уже виднелся старый мост и полоска воды. На дальнем берегу были игровые площадки и красные кирпичные здания Школы Декана, которые были теперь частью Уильямфорда.

— А что вы имели в виду, когда спросили меня, действительно ли я считаю Вики Рэнсом безгрешной?

Стелла взглянула на Нину через плечо. Взгляд этот был одновременно изучающим, смеющимся и немного злым.

— Только то, что сказала.

— О! Так я, стало быть, не виновата в том, что ее муж завел со мной роман, да еще какой роман, пока она с помощью кесарева сечения рожала ему ребенка?

Нина увидела, как сжались губы Стеллы, это выдало ее и заставило Нину задуматься над тем, как долго Стелла любила Гордона. Неудивительно, что Звездочка любит Графтон именно за его бессердечное достоинство. Она и сама обладала тем же качеством — умением подавить свою боль и смирить свою страсть.

— Нет, я не считаю, что Вики в чем-то виновата, — сказала Нина гораздо резче, чем ей хотелось бы.

— Ведь вы же прекрасно понимаете, что я совсем не это имела в виду.

Нина поняла наконец, на что именно намекает Стелла.

— Да, конечно, — сказала она. — И кто он в таком случае?

Стелла ободряюще кивнула ей, как кивают ученику, тугодуму, который понял наконец-то, что ему пытаются втолковать.

— Дарси, — сказала она.

Женщины дошли до поворота дороги. Дальше она шла параллельно реке. Железные перила отделяли дорогу от прибрежной полосы, заросшей ивами. Река не замерзла — то тут, то там то и дело вскипали барашки желтоватой пены.

— Откуда вы знаете? — почти автоматически поинтересовалась Нина.

— Слухи, — ответила Стелла. — Маленькие городки, типа Графтона, не умеют подолгу хранить свои секреты. Как вы уже убедились недавно.

— Да уж, убедилась.

Они перешли через мост, миновав таким образом границу Графтона и, поняв вдруг разом, что город остается позади, обернулись, чтобы посмотреть на него. Башенки собора, поднимавшиеся высоко над крышами домов, выглядели довольно мрачно на фоне чернеющего неба.

— А Ханна знает? — спросила Нина.

— Думаю, да. И наверняка это не пройдет ему бесследно. Возможно, Ханна не прочла за всю жизнь ни одной книги и считает, что Апдайк — это лыжный курорт, но все же она безусловно не дура. И Дарси пляшет все эти годы под ее дудку, хотя старому позеру наверняка кажется, что все наоборот.

— А Гордон?

— Вот он, кажется, не в курсе.

Нина облокотилась на каменный столбик моста, переваривая полученную только что информацию.

Трогая пальцами камень, Нина вспомнила вдруг, что именно на этом самом месте поцеловалась в первый раз в жизни. На столбике висел декоративный фонарь, один из четырех, которые установил муниципалитет Графтона в память о коронации, и когда молодой человек обнял ее и стал искать губами ее рот, Нина испугалась того, что их хорошо видно отовсюду при ярком освещении. И еще Нина боялась, что он сотрет губами слой помады, который она так тщательно накладывала сегодня перед зеркалом в школьной раздевалке. Они возвращались с рождественской вечеринки в Уильямфорд-холле, это Нина хорошо помнила, а вот про молодого человека она не могла припомнить никаких подробностей, кроме его имени и исходившего от него запаха зубного эликсира.

На Нину нахлынуло все разом: печальная мысль, что с того рождественского вечера прошло уже больше двадцати лет, а в Графтоне ничего так и не изменилось, и потрясение от услышанных от Стеллы Роуз новостей. Она издала нервный сдавленный смешок.

На лице Стеллы отразились одна за другой сначала насмешка, затем злость, затем появилось какое-то хищное выражение. Стелла тоже рассмеялась.

— Все это довольно забавно, — сказала Нина.

— Вы правы. Это забавно настолько, что причиняет боль.

Обе женщины откинулись на каменный парапет, не обращая внимания на проезжающий транспорт и не в силах совладать с сотрясавшим обеих истерическим хохотом. Затем, перестав смеяться, они, как по команде, повернулись спиной к Графтону и отправились дальше по дороге, вполне довольные обществом друг друга.

— Не знаю, почему я пошла именно сюда, — сказала Стелла. — Скорее всего сила привычки.

Они подошли к воротам школы. Ворота были заперты, но за ними орудовал метлой пожилой дворник, сметая в одну кучу намокшие осенние листья.

— Здравствуйте, Тед, — окликнула его Стелла.

— Добрый день, миссис Роуз. Что, тянет сюда даже во время каникул?

Нина стояла, вцепившись в перила, и с волнением оглядывала знакомый двор. Живой изгороди вокруг него уже не было. Вроде бы она состояла из тополей. На месте фермы по другую сторону школы стоял теперь большой современный дом. В голове опять зашевелились обрывки воспоминаний.

— Миссис Корт училась когда-то в этой школе, Тед. Можно нам зайти внутрь, чтобы она могла здесь все осмотреть?

Нине действительно очень хотелось этого, но она не успела пока сформулировать свои желания даже про себя, так что теперь она в изумлении уставилась на Стеллу.

— Не могу впустить вас в помещение, миссис Роуз, — сказал Тед. — Штраф за это превысил бы мое месячное жалование. Но ворота, если хотите, открою. Сможете побродить вокруг.

Нина и Стелла подошли к красному кирпичному зданию. Нина прильнула к первому же окну, отгородившись от света ладонями, чтобы видно было то, что находилось за стеклом. Увидев ряды парт и доску, Нина опять немедленно почувствовала себя школьницей, которой была тогда-то, полной мечтаний и иллюзий и с большой неохотой выкраивавшей время для уроков. Вот она сидит за одной из этих парт, склонившись над каким-то упражнением.