Дитя реки - Макоули Пол Дж. - Страница 69

— Я знаю, что где-то возле Иза была страшная битва, но думал, что это значительно выше по реке. — Теперь Йама вспомнил, что Храм Черного Колодца как-то связан с последней битвой, хотя в чем там дело, он не знал.

Пандарас стал объяснять:

— Дома построены на поле битвы, и с тех пор здесь ничего не меняется, кроме зданий святилищ и храмов.

— Я думал, что дома строились вокруг них.

— Дома приходится сносить каждый раз, когда строится новый храм. Это опасное дело. В земле попадаются старые яды и старинное оружие. Если его побеспокоить, оно иногда стреляет. Есть Департамент, который занимается только старым оружием, они ищут его с помощью прорицателей, а потом разряжают. А в некоторых местах квартала водятся привидения. Поэтому здесь такие странные люди, ясно? Призраки селятся у них в головах и заражают их идеями прежних времен.

Йама заметил:

— Я никогда не видел призраков. Фантомы, которые встречались в Городе Мертвых, — не в счет, ведь они — просто полуразрушенные проекции умерших. И пусть Амнан утверждает, что голубые огоньки, которые иногда плавают среди развалин около замка, — это призраки, души умерших, не нашедшие успокоения, но Закиль объяснил: это всего-навсего пузырьки горящего болотного газа.

Пандарас сказал:

— В основном это призраки машин, но некоторые когда-то были людьми и они, говорят, хуже всех. Вот почему здесь производят столько икон, господин. Если заглянуть в любой из этих домов, можно увидеть целые слои икон на стенах.

— Чтобы отпугивать призраки…

— Обычно это не помогает. Так я, во всяком случае, слышал.

— Смотри, это наш храм?

Впереди в нескольких кварталах возвышался гигантский куб, сложенный из огромных, грубо отесанных каменных глыб, местами покрытых сажей. Здание венчала луковица купола, выложенная истертыми золотыми плитками.

Пандарас, прищурившись, стал рассматривать это сооружение.

— Нет, у нашего — более пологий купол, а сверху отверстие.

— Ну конечно! Туда упала машина.

Храм Черного Колодца был построен много позже страшного падения зловещей машины, но его купол специально оставили незавершенным, в качестве символа.

В центре крыши сделали отверстие, прямо над тем местом, где машина стукнулась о поверхность земли, и порода под нею расплавилась до самой мантии. Йаме рассказал эту историю фантом одного кожевника, который держал мастерскую поблизости от строительства храма. Кожевника звали Мизим. У него было две жены и шесть красавиц дочерей, он много занимался благотворительностью в доках среди осиротевших ребятишек местной бедноты. Мизим жил несколько веков назад, и Йама быстро потерял интерес к ограниченным ответам фантома, но теперь он о них вспомнил. Отец Мизима видел падение машины, он рассказывал Мизиму, что, когда машина ударилась о землю, фонтан расплавленной породы взлетел выше атмосферы, а дым вторичных пожаров застилал солнце еще десять лет.

— Он левее, — сориентировался Пандарас. — До него еще минут десять ходу. Тот дом с золотой крышей — это гробница святого воителя. Она сделана из целикового монолита, только внутри есть секретное помещение.

— Ты прямо ходячая энциклопедия, Пандарас.

— У меня здесь живет дядя, и я гостил у него какое-то время. Он — брат моей матери, и было это в те времена, когда мой отец убежал, а мать отправилась его искать. Год — это очень долгий срок для моего народа.

Потом она вернулась и вышла замуж за другого, а когда у них все разладилось, она вышла замуж за моего отчима. У меня с ним отношения не очень-то, вот я и нанялся прислуживать в трактир — там давали комнату. А потом появился ты, и вот я здесь. — Пандарас усмехнулся. — После того как я убрался из этого района, я еще долго боялся, что в меня вселился призрак.

Просыпался, и мне казалось, что во сне со мной говорили какие-то голоса. Но с тех пор как мы с тобой встретились, я их не слышу, господин. Может быть, твоя раса излечивает от призраков.

— Судя по тому, что я узнал, вся моя раса — призраки, — уныло проговорил Йама.

Храм Черного Колодца стоял в центре широкой площади, вымощенной замшелым булыжником. В плане он представлял собой крест с длинными боковыми апсидами; его купол, сверкающий золотом в лучах заходящего солнца, располагался над пересечением атриума и боковых апсид. Стены были выложены блестящим черным камнем, но кое-где он осыпался, и в глубине виднелась кладка сероватого известняка. Йама и Пандарас обошли вокруг храма, но никого не встретили, тогда они поднялись по длинной пологой лестнице и прошли через высокий нартекс.

Внутри было темно, но из отверстия в куполе в дальнем конце обрамленного колоннами атриума падал столб красного вечернего света. Йама огляделся: ни Таморы, ни ее таинственного работодателя не было видно, казалось, что храм вообще пуст. Капители колонн украшал причудливый орнамент, а полуразрушенная мозаика пола представляла картины великих битв прошлого. Йама подумал, что храм великолепен, но теперь имеет неухоженный вид, и еще он решил, что это странное место не для рандеву, скорее оно годится для засады.

Чувствовалось, эта же мысль пришла в голову и Пандарасу: пока они шли вдоль атриума, он без конца вертел головой. Красноватый свет заходящего солнца падал на высокий, до пояса, парапет из необработанного камня, который ограждал уходящее в черную глубину круглое отверстие. Это и был тот колодец, который образовался, когда упала машина и расплавила под собой каменные породы. Вся окружность парапета была покрыта остатками сгоревших благовоний, тут и там лежали подношения из цветов и фруктов. В трещинах торчало несколько ароматических палочек, которые испускали кольца сладкого дыма, но цветы уже завяли, а на фруктах виднелись темные пятна.

— Сюда мало кто ходит, — пояснил Пандарас. — Призрак машины очень могуч и он не спит.

Придерживаясь за парапет, Йама заглянул в глубину колодца. Оттуда пахнуло застоявшимся, стылым воздухом. Стенки колодца поблескивали стеклянной гладью расплавившегося камня, который прорезали разноцветные жилки примесей. Шахта уходила вниз, сужаясь до темного пятачка на самом дне. Невозможно было понять, насколько она в действительности глубока. В приступе внезапного любопытства Йама сбросил туда плод граната.

— Зря ты это сделал, господин, — севшим от страха голосом произнес Пандарас.

— Не думаю, что эту машину можно разбудить гранатом. Как мне рассказывали, она летела к земле очень долго, по крайней мере два дня, и появилась в небе, как звезда, объятая пламенем. Когда она упала, то рухнули тысячи домов, а речная волна смыла целый город на том берегу. Затем небо потемнело от пожаров.

— Там, внизу, может быть что-нибудь еще, — со страхом сказал Пандарас. — Например, летучие мыши. Я терпеть не могу летучих мышей.

— Надо было бросить монету, тогда бы я мог услышать, как она звякнет, пробормотал Йама.

Но какой-то частью сознания он ощущал, что гранат все еще летит сквозь темноту, и падать ему не меньше двух лиг. Вместе с Пандарасом они еще раз обошли колодец, но, кроме ароматических палочек, не обнаружили никаких свежих следов пребывания Таморы или другого живого существа. В тихом воздухе чувствовалось скрытое напряжение, как будто вне пределов слышимости звенела натянутая струна.

Пандарас сказал:

— Надо уходить, господин. Таморы здесь нет, — и с надеждой добавил:

— Может, она совсем от нас отстала.

— Она заключила со мной контракт. Думаю, для того, кто живет от заказа до заказа, это серьезная вещь! Подождем еще немножко. — Он вынул и перечитал записку. — «Человек, который тебе нужен…», интересно, что это значит?

— Скоро стемнеет.

Йама улыбнулся:

— Я вижу, тебе здесь страшно.

— Ты можешь не верить в призраков, господин, но многие верят, фактически большинство в этом городе.

— У меня больше всех причин верить, ведь я вырос в самом центре Города Мертвых, но я не верю. Призраки не становятся реальнее от того, что люди в них верят. Я мог бы считать, что Хранители воплотились в речных черепах, и убедить в этом миллионы людей, но это все равно не стало бы правдой.