Дитя реки - Макоули Пол Дж. - Страница 51

— А можно мне спросить, сколько тебе лет?

Пандарас показал в улыбке свои острые зубы.

— Наверное, ты считаешь, что мы ровесники, но мне всего четыре года, а через год я женюсь. То есть, конечно, если не отправлюсь с тобой на поиски приключений.

— Если ты действительно можешь за один день найти то, что мне нужно, я буду самым счастливым человеком в Слиянии. Но, думаю, это невозможно, потребуется значительно больше времени.

— Белая лодка, сияющая женщина, портрет одного из твоих предков, созданный до сотворения Слияния.

Очень определенные признаки. Я сочиню об этом песню и скоро, а кроме того, ты же сказал, что поиски нужно начинать в архивах Департамента Аптекарей и Хирургов.

— Если доктор Дисмас не лгал. Он ведь практически все время лгал.

Над скопищем крыш теперь сияло синее небо, движение на дороге становилось все оживленнее. Рыбачьи лодки ушли уже дальше причалов плавучих доков, их бурые и рыжие паруса надувал утренний ветер, над ними кружили белые птицы, подставляя крылья потокам, несущим прилив. Шагая рядом с Пандарасом, Йама думал о протянувшихся на сотни лиг доках, о тысячах лодок необъятного рыболовного флота, которые каждый день отправляются за добычей, чтобы кормить мириады ртов города. Он постепенно осознавал истинные размеры Иза.

Как мог он надеяться узнать что-либо о своей семье или о любом другом человеке в этой вечно меняющейся толпе? Тем не менее доктор Дисмас что-то же нашел в архивах своего Департамента, значит, и он, Йама, тоже сумеет это найти, а возможно, и нечто большее. Благополучно выкрутившись из приключения с наемником и избежав пресной судьбы, которую готовили для него эдил и префект Корин, Йама чувствовал необыкновенный прилив сил. Ему и в голову не приходило, что поиски, на которые он отправился по собственному почину, могут не дать результата.

Как правильно заметил Пандарас, Йама был еще слишком молод, ему пока не случалось терпеть поражение в чем-нибудь действительно важном.

Первый меняла отказался разменять реалы Йамы, едва взглянув на монету. Второй, чья контора располагалась в маленьком полуподвальном помещении с земляным полом и розовыми пластиковыми стенами, долго рассматривал монеты сквозь увеличительный экран, потом соскоблил пылинку золота с одного реала и попытался растворить ее в капле царской водки. Меняла был маленьким сухоньким стариком, почти тонущим в складках своей черной шелковой мантии. Увидев, что пылинка не растворяется, даже если нагреть предметное стекло, он хмыкнул и махнул своему бесстрастному телохранителю, тот принес чашки и круглый алюминиевый чайник, а затем снова занял свое место на ступенях ведущей на улицу лестницы.

Целый час Пандарас торговался с менялой, выпив несколько чайников чая и уничтожив блюдо с медовыми пряниками, такими приторно-сладкими, что у Йамы заныли от них зубы. В сырости маленького полуподвала Йама чувствовал себя очень неуютно, его одолевало беспокойство. Над головой слышался непрерывный топот множества ног, охранник заслонял почти весь свет, с трудом проникающий сверху, и потому он ощутил огромное облегчение, когда Пандарас наконец объявил, что сделка состоялась.

— Через месяц мы сдохнем от голода, но у этого старика камень вместо сердца, — сказал он, нагло глядя на менялу.

— Вы можете отвести своего клиента в другое место, — заявил меняла, высовывая свое острое личико из складок черного шелка, покрывающих его голову, и меряя Пандараса бешеным ястребиным взглядом. — Уверен, что эти монеты украдены, и любая цена, которую я вам предложу, будет и так слишком высокой. Ко всему, я еще и рискую из-за вас своей репутацией.

— Ты теперь целый год сможешь не работать, — огрызнулся Пандарас. Не обращая внимания на нетерпение менялы, он настоял, чтобы дважды пересчитать серебряные и железные монеты. Железные пенни имели посередине дырку, чтобы вешать их на веревку, объяснил Пандарас. Он продемонстрировал, как это делается, прежде чем обменяться рукопожатием с менялой, который неожиданно заулыбался и пожелал им благословения Хранителей.

После мрачной норы менялы улица показалась раскаленной и блещущей яркими красками. Дорога стала еще более запруженной, повозки двигались по асфальтовому покрытию не быстрее пешеходов. Кругом раздавался стук копыт и грохот колес, вопли и ругань кучеров, крики разносчиков и торговцев, серебряные переливы свистков и медное звяканье колокольчиков. Между ногами людей и животных сновали мальчишки, собирая помет лошадей и быков, потом они слепят из него лепешки, высушат на солнце и получится топливо для кухонных очагов. Там были попрошайки и воры, нищенствующие монахи и паломники, фокусники и акробаты, шарлатаны и маги и еще тысяча всяческих чудес. Двигаясь сквозь толпу, Йама чувствовал, что тупеет, он обращал внимание только на нечто совсем уж из ряда вон выходящее, иначе все эти поразительные вещи просто свели бы его с ума.

Среди корабельных мачт и плоских крыш торговых складов на берегу реки возник черный купол. Указывая на него, Йама заметил:

— Когда мы шли здесь утром, его еще не было.

— Это космический корабль, — небрежно объяснил Пандарас и очень удивился, когда Йама начал настаивать, чтобы они подошли поближе и посмотрели.

Пандарас сказал:

— На самом деле это просто катер с космического корабля. Корабль, к которому он принадлежит, слишком велик, чтобы сесть на воду, он остался на границе Слияния. Он здесь уже целый год, разгружает металлы и драгоценности. Катер пришел в док, чтобы взять запас провизии. Ничего особенного.

В любом случае они не смогли бы подойти к кораблю поближе: док был закрыт и охранялся эскадроном солдат, вооруженных фузеями, которые больше подошли бы для уничтожения крепости, чем для разгона слишком любопытных горожан. Задрав голову, Йама смотрел на черный гладкий бок катера, который переходил в пологую чашу купола, сияющего в солнечном свете белым огнем.

Он думал об иных солнцах, которые видел этот корабль.

Он мог бы простоять здесь весь день, ощущая в крови необъяснимую тоску и желание, но Пандарас взял его за руку и повел прочь.

— Опасно тут задерживаться, — объяснил верный оруженосец, — говорят, звездные матросы воруют детей, потому что не могут завести собственных. Если ты увидишь хоть одного, то поймешь, почему. Большинство из них даже на людей не похожи.

Пока они шли дальше, Йама спросил Пандараса, знает ли тот что-нибудь про корабль Древней Расы.

Пандарас дотронулся кулаком до горла и сказал:

— Мой дед говорил, что он видел, как поздно ночью двое из них шли по нашему кварталу, но ведь так утверждает любой, кто жил в те времена в Изе. Он снова коснулся кулаком глотки и добавил:

— Мой дед говорит, что они слегка светились, как по ночам иногда летом светится речная вода, и что они ступали по воздуху и поднялись над крышами, словно шли по ступенькам. Он сложил об этом песню, но когда представил ее легату, его арестовали, обвинив в ереси. И он умер под пыткой.

Когда Йама и Пандарас добрались до Черного Храма и Речного Рынка, солнце уже прошло половину пути к зениту. Черный Храм когда-то был громадным сооружением, построенным на острове из поднявшихся базальтовых пород посреди широкой и глубокой бухты, однако в ходе войн Эпохи Мятежа он был разграблен и частично разрушен, а позже уже не перестраивался.

Теперь же отступающие воды Великой Реки оставили его подвешенным в центре топкой, окаймленной пальмами лагуны. Внутренние стены храма и полуразрушенные колонны стоят среди базальтовых скал и рощ фиалковых деревьев; три черных круга храмовых оракулов блестели среди травянистых низин — здесь когда-то стоял алтарь. Ничто не может разрушить оракулов, даже те бешеные энергии, которые бушевали в битве за Из и позволили отвоевать его у мятежников. Оракулы лишь отчасти принадлежат материальному миру.

Пандарас рассказал, что каждый Новый год в Черном Храме все еще бывают службы, и Йама заметил перед оракулами свежие цветы и подношения из фруктов. Хотя большинство аватар исчезло в Эпоху Мятежа, прихожане все еще приходили сюда со своими просьбами и мольбами.