Дитя реки - Макоули Пол Дж. - Страница 42

Через дорогу от мемориала стояла монолитная красная скала величиной с дом, до середины ее расщепляла отвесная трещина. Префект Корин присел в тени нависающего камня и сказал, что они дождутся паломников и только потом двинутся через проход.

— Вместе безопасней, — хитро заметил Йама, ожидая вызвать ответную реакцию.

— Как раз наоборот, но ты, очевидно, этого не понимаешь. — Префект Корин наблюдал, как Йама беспокойно топчется вокруг, и наконец произнес:

— Говорят, что на вершине скалы есть следы по обе стороны трещины. Один из эстетов прошедшего века там стоял, а потом поднялся прямо в Око Хранителей. Сила его вознесения оказалась так велика, что расколола скалу и вплавила его следы в камень.

— Это правда?

— Разумеется, потребуется весьма значительная энергия, чтобы кто-то мог получить ускорение, достаточное для преодоления гравитационного поля Слияния, большая, чем надо, чтобы расплавить камень. Но с другой стороны, если такая энергия будет приложена одномоментно к обычному телу, сила трения воздуха превратит его в облачко пара. Я не виню тебя, Йама, что ты этого не понимаешь. Ты не получил должного образования.

Йама не счел нужным отвечать на это провокационное замечание и продолжал бесцельно бродить по иссушающей жаре, сам не зная зачем, иначе пришлось бы сидеть рядом с префектом Корином. Маленькие ящерицы мелькали на раскаленных камнях над его головой, отчаянно трепыхая крыльями, повисла красно-золотая колибри и тут же скрылась. Наконец в беспорядке огромных валунов ему удалось обнаружить путь к плоской вершине монолита. Разлом был прямым и очень узким, его глубина сверкала камнями, похожими на расплавленное стекло. Следы из легенды оказались в точности такими, как их описывал префект Корин: просто два овальных отверстия размером с человеческую ступню по обе стороны трещины.

Йама улегся на разогретый солнцем песчаник и стал смотреть в пустое синее небо. Лениво шевелились мысли. Он начал читать свой томик Пуран, но не нашел различий с давно заученным текстом и отложил книгу. Для чтения слишком жарко и свет слишком яркий; он уже рассмотрел все иллюстрации; на всех, кроме картины создания Ока Хранителей, такие же сцены утерянного прошлого, как и на мемориальных досках гробниц, только в отличие от них картинки в книге не двигались.

Йама вяло размышлял, почему вампиры преследуют паломников и прежде всего почему Хранители вообще создали вампиров. Ведь если Хранители создали мир и все в нем, как это написано в Пуранах, и вырастили десять тысяч рас из животных десяти тысяч миров, то чем тогда являются вампиры, стоящие между животными и самыми примитивными из туземных рас?

Согласно аргументам устройства Вселенной, как Йаму и Тельмона учил Закиль, вампиры существуют потому, что способствуют процессам разложения, но ведь есть еще много Других видов, питающихся падалью, а вампиры имеют особое пристрастие к человеческой плоти, и если бы могли, то похищали бы детей и младенцев. Другие говорили, что вампиры не получили должного развития, и их природа вобрала в себя худшие свойства людей и зверей, что их раса не продвигалась вперед, как другие народы, и не останавливалась, как различные туземные расы, а откатилась назад, утеряв все дары Хранителей и сохранив только способность творить зло. Обе теории допускали предположение, что сотворенный Хранителями мир не является совершенством, хотя обе они не отрицали возможность совершенства. Находились такие, кто утверждал, что Хранители намеренно предпочли не создавать мир совершенным, ибо в таком мире не будет перемен, и только несовершенный мир допускает возможность существования зла, а следовательно, и раскаяния. По своей природе Хранители могут творить только добро, хотя они и не в состоянии творить зло, его наличие является неизбежным следствием факта творения, как свет отбрасывает тени, если в него попадают материальные объекты. Им возражали, что при сотворении Вселенной свет Хранителей был повсюду, где тогда могли быть тени? Согласно этой теории, зло было следствием восстания людей и машин против Хранителей, и только если вновь обнаружатся земли потерянного континента, существовавшего до Мятежа, зло будет уничтожено и люди получат искупительное прощение.

Были и те, кто считал, что зло находит свое применение в великом плане, который никому не дано осознать, кроме самих Хранителей. Тот факт, что такой план может существовать и настоящее, прошлое и будущее в нем абсолютно детерминированы, является причиной невозможности рассчитывать на какие-либо чудеса. Как говорит Ананда, нет смысла молиться о вмешательстве, если с самого начала все определено. Если бы Хранители хотели чего-то, они бы это уже создали, не ожидая молитв о вмешательстве и не нуждаясь в надзоре за каждой душой. Все было предопределено в единственном длинном слове, которое произнесли Хранители, сотворяя мир.

Разум Йамы восставал против подобного образа, как заживо похороненный человек должен разрывать на себе пеленающий его саван. Если все сущее является частью предопределенного плана, зачем тогда людям что-нибудь делать, а самое главное, зачем молиться Хранителям? Разве что это тоже часть первичного плана, и каждый в мире с рождения до самой смерти дергается, как заводная кукла, в непрерывной последовательности запрограммированных поз.

Нельзя отрицать, что Хранители вдохнули в мир жизнь и движение, но Йама не верил, что они оставили его в отвращении или отчаянии или из-за того, что знали каждую мелочь в его судьбе. Нет, Йама предпочитал думать, что Хранители оставили этот мир, чтобы он рос и развивался по своим законам, как любящие родители должны растить ребенка и привести его к самостоятельности. Тогда расы, взращенные Хранителями из животных, могут пойти дальше и сравняться со своими создателями. А такого не произойдет, если Хранители станут вмешиваться в судьбу, ибо как человек не может создать другого человека, так и боги не могут создать других богов. По этой причине необходимо, чтобы индивидуум был в состоянии выбирать между добром и злом, он должен иметь возможность выбрать, как доктор Дисмас, служить не добру, а собственной ненасытной жадности. Если бы не было зла, ни одна раса не смогла бы выделить в себе добро. Существование зла толкает одни расы к падению и гибели, а другие к преобразованию своей животной природы собственными усилиями.

Йама задумался: неужели вампиры выбрали путь падения, упиваясь звериной природой, как доктор Дисмас упивался своим противостоянием обществу людей? Но, конечно, животные не выбирают свою природу. Ягуар не наслаждается болью, он просто хочет есть. Кошки играют с мышами, но лишь потому, что матери таким способом учили их охотиться. Только люди обладают свободой и могут сами выбирать, погрязнуть ли в низких инстинктах или усилием воли их преодолеть.

Неужели люди так мало отличаются от вампиров, кроме того, что они борются с темной стороной своей натуры. А вампиры плавают в ней с бездумной невинностью, словно рыба в воде? Может быть, молясь Хранителям, люди в действительности просто молятся своей собственной, еще нереализованной, но более высокой природе, как путешественник может рассматривать непокоренные вершины, на которые он должен взойти, чтобы достичь своей цели.

Если Хранители предоставили мир его собственной судьбе и в нем нет чудес, кроме свободы воли, то откуда же взялся призрачный корабль? Йама о нем не молился.

Во всяком случае, он не знал, что молился о нем, и тем не менее корабль возник как раз в тот момент, когда нужен был отвлекающий маневр, чтобы его бегство оказалось успешным. Может быть, за ним наблюдают? А если и так, то с какой целью? А вдруг это просто совпадение?

Случайно проснулась какая-то древняя машина, а Йама сумел улучить момент и сбежать. Возможно, существует иной мир, где призрачный корабль появился слишком рано или слишком поздно, и Йама отправился с доктором Дисмасом и воином Энобарбусом. Еще и сейчас он плыл бы с ними на пинассе, вольный или невольный соучастник всех их намерений, а впереди могла ждать смерть или же, наоборот, судьба, значительно более славная, чем предстоящее ему теперь ученичество.