Укрощение любовью, или Уитни - Макнот Джудит - Страница 127

— Клейтон, — прерывисто прошептала она, — о, пожалуйста…

Но Клейтон, не обращая внимания на мольбы, пробормотал искаженным, полным боли голосом:

— Если мне когда-нибудь придет в голову, будто ты решила снова покинуть меня, какими бы вескими ни были при этом причины, я велю запереть тебя в твоей комнате и заколотить двери, да поможет мне Бог!

— А ты останешься вместе со мной в этой комнате? — дрожащим голосом спросила Уитни.

Клейтон поднял ее изящную ножку, нежно Приложил к щеке и поцеловал.

— Да, — шепнул он и, встав, подошел к гардеробу.

Вынув оттуда синий шелковый халат, он вновь направился к жене. Уитни просунула руки в рукава и стояла, как кукла, пока Клейтон завязывал пояс халата. Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и понес к низкому столику, где стоял поднос с ужином. Опустившись в кресло, он усадил жену себе на колени и снял крышку с первого блюда. Уитни поняла, что он хочет собственноручно кормить ее. Нет, этого она не вынесет!

— Не надо, — тихо запротестовала она, обнимая мужа и пряча лицо у него на груди. — Прошу тебя, не делай этого! Просто поговори со мной! Пожалуйста, поговори!

— Не могу, — выдохнул Клейтон, задыхаясь. — Не могу найти слов.

Мучительная тоска в его голосе была такой безнадежной, что у Уитни из глаз брызнули слезы.

— Зато я могу, — захлебываясь слезами, выдавила она. — Ты сам научил меня им: я люблю тебя. Я люблю тебя.

Клейтон провел пальцами по роскошным каштаново-рыжеватым прядям и бережно взял в ладони прекрасное лицо.

— Я люблю тебя, — отозвался он хрипло. — Боже! Как я люблю тебя!

Стрелки на часах из позолоченной бронзы показывали уже половину второго. Клейтон нежно смотрел на спящую в его объятиях жену: растрепанная головка доверчиво покоилась на широкой мужской груди. Осторожно отведя локон со щеки Уитни, Клейтон прижал ее к себе и коснулся поцелуем лба.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он, хотя знал, что Уитни спит и не слышит. Но ему необходимо было снова и снова повторять эти слова.

Он произносил их в душе каждый раз, припадая губами к ее влажному рту в жадной потребности или с невыразимой нежностью.

— Я люблю тебя.

Эти слова пело его сердце, когда она извивалась под ним и грациозно выгибалась, чтобы встретить каждый толчок, каждую ласку. Мелодия этих слов, ни на секунду не прерываясь, взмывала крещендо в те мгновения, когда он вел Уитни к невообразимым высотам экстаза и там присоединялся к ней.

Жена устроилась поудобнее и сонно пролепетала:

— Я тоже люблю тебя.

— Ш-ш-ш, дорогая. Спи, — пробормотал Клейтон. Сегодня ночью он ласкал ее бесконечно, намеренно отдаляя последний, ослепительный момент наивысшего блаженства, пока оба не обезумели от желания. Теперь, после бурных порывов страсти, он хотел, чтобы жена отдохнула.

— Почему ты так долго… — спросила она. Откинув голову, чтобы лучше видеть ее лицо,

Клейтон улыбнулся:

— Не могу поверить, что ты имеешь в виду именно то, что, по моему мнению, имеешь в виду.

Уитни недоуменно уставилась на него, но, тут же все поняв, покраснела и отвернулась. Удивленный и встревоженный ее реакцией, Клейтон поднял брови.

— Так что ты имела в виду? — мягко осведомился он.

— Н… не важно. Честное слово, это не имеет значения.

Глядя в затуманенные болью зеленые глаза, Клейтон спокойно возразил:

— А мне кажется, что бы это ни было, для тебя крайне важно.

Уитни пожалела, что проболталась. Она бы промолчала, но обида все росла, растравляя сердце, словно рана, никак не хотевшая заживать. Зная, что Клейтон непременно настоит на ответе, она едва слышно шепнула всего лишь одно слово:

— Мари.

— И что же с ней?

— Именно из-за нее ты так долго не приезжал? Обняв Уитни покрепче, словно стремясь взять на себя часть боли, которую причинил ей, Клейтон невесело улыбнулся:

— Дорогая, я не мог приехать лишь потому, что сорок частных сыщиков не сумели отыскать, где ты скрываешься. А я, которому, несомненно, следовало бы быть сообразительнее, не думал, что собственная мать станет участвовать в заговоре на стороне моей жены.

— Но мне казалось, что ты в первую очередь будешь искать меня здесь, как только у тебя будет время все хорошенько обдумать.

— Значит, ошиблась, — покачал головой Клейтон. — Но поверь, я имел время «все хорошенько обдумать», не приближаясь при этом к Мари Сент-Аллермейн, если именно об этом ты пытаешься меня спросить.

— Правда?

— Правда.

Уитни, не вытирая предательских слез, улыбнулась дрожащими губами.

— Благодарю тебя, — с облегчением выговорила она.

— Всегда рад услужить, — засмеялся Клейтон, обводя указательным пальцем контуры ее лица. — Ну а теперь спи, любимая, иначе я буду вынужден найти этой кровати иное применение.

Уитни послушно закрыла глаза и прижалась к мужу. Кончики ее пальцев легко пригладили его волосы на висках, скользнули по плечу к груди. Почувствовав, как желание вновь горячит кровь, Клейтон изо всех сил боролся со страстью, неосторожно воспламененной сонными ласками Уитни. Когда изящная ручка спустилась к животу, Клейтон поймал ее и крепко сжал, пытаясь остановить. Ему показалось, что он слышит приглушенный смех, но в этот момент Уитни повернулась якобы во сне и коснулась губами его уха.

Клейтон, отодвинувшись, с подозрением уставился на жену. Она и не думала спать — огромные глаза сияли любовью.

Одним быстрым движением он опрокинул Уитни на спину и вжал телом в подушки.

— Попробуй потом сказать, что я не предупреждал тебя, — хрипло пробормотал он.

— Ни за что не скажу, — пообещала Уитни.

Глава 36

Проснувшись, Уитни обнаружила, что мужа рядом нет, и сердце стиснуло привычной тоской: на какое-то ужасное мгновение показалось, будто ночь, исполненная жгучей страсти, ей всего лишь пригрезилась во сне.

Она поспешно перекатилась на спину, отчаянно огляделась и увидела его. Клейтон в любимом темно-красном халате, очевидно, принесенном слугой, сидел у окна, в нескольких шагах от кровати, за столиком, на котором стоял серебряный кофейный сервиз. Тяжелые шторы были наполовину раздвинуты, пропуская яркие солнечные лучи. На голубом небе не было ни единого облачка, зато лицо Клейтона было мрачнее грозовых туч. Он рассеянно смотрел в пустоту, словно унесся мыслями куда-то очень далеко. Уитни невольно поежилась. Неужели стена, возникшая между ними последнее время, никуда не исчезала? Почему же несколько часов назад он казался таким пылко влюбленным?

Накинув синий шелковый халат, в котором была вчера вечером, Уитни, бесшумно скользнув по восточному ковру, осторожно коснулась его плеча. Клейтон, погруженный в невеселые думы, испуганно вздрогнул.

— Почему тебя не было в постели, когда я проснулась? На секунду мне даже показалось, будто я все себе напридумывала и тебя вовсе со мной не было.

Выражение лица Клейтона немного смягчилось. Сжав руку Уитни, он нежно, но решительно притянул ее к себе и усадил на колени.

— Как ты себя чувствуешь? — шепнул он, обнимая жену за талию.

— Возмутительно хорошо для женщины в моем положении, — пошутила она, пытаясь развеселить мужа. — Хотя, если остаюсь одна хотя бы на несколько минут, к моему величайшему прискорбию, начинаю немедленно клевать носом.

Накрыв ладонью ее живот, Клейтон смущенно поинтересовался:

— А как малыш?

— Мы оба в полном здравии и благополучии, особенно теперь, когда ты с нами, — заверила Уитни.

Клейтон удовлетворенно кивнул, но тут же снова нахмурился.

— Я сидел тут, размышляя… — вздохнул он.

— Терпеть не могу, когда ты впадаешь в подобное состояние, — шутливо заверила Уитни, разглаживая морщинки у него на лбу.

— В какое именно?

— Ненавижу, когда тебе в голову приходят грустные мысли.

— Прости… — начал Клейтон.

— Так и быть, на этот раз прощаю, но больше никаких раздумий.

Клейтон вымученно улыбнулся, но проигнорировал ее трогательные усилия вести себя так, словно между ними все улажено и прошлая ночь все вернула в прежнее русло.