Триумф нежности - Макнот Джудит - Страница 7

— Женщина должна испытывать чувство гордости за своего мужа и детей.

Кэти захотелось сказать что-нибудь такое, что стерло бы эту невыносимую, самодовольную усмешку с его лица.

— К нашему счастью, американцы, рожденные в США, ничего не имеют против того, чтобы их жены делали карьеру. Они более понимающие и тактичные…

— Очень понимающие и очень тактичные, — насмешливо подхватил Рамон. — Они разрешают вам работать, позволяют отдавать им заработанные вами деньги, разрешают завести детей, нанимают кого-нибудь, чтобы заботиться о них, убирать дом и, — он усмехнулся, — даже готовить.

На мгновение Кэти была просто ошарашена его речью, затем откинулась на спину и залилась смехом.

— Ты абсолютно прав.

Рамон прилег около нее, закинув руки за голову, и посмотрел в блеклое небо с белоснежными облаками.

— У тебя замечательный смех. Кэти надкусила яблоко.

— Думаешь, переубедил? Как бы… Я самая типичная деловая женщина. Мечтаю о карьере. Обожаю тратить деньги как хочу. Прозябать на заработок мужа — благодарю покорно.

— Изумительно. Современная деловая женщина делает деньги и карьеру, демонстрируя всем и каждому, что считает своего мужа неспособным ни на первое, ни на второе. Боюсь, что американские американцы вконец утратили мужскую гордость.

— Вздор! — запротестовала Кэти. — Предположим, ты полюбил девушку и хочешь на ней жениться, но на те деньги, что ты зарабатываешь на старом грузовичке, вы сможете жить только где-нибудь вроде Гарлема. Но при этом ты понимаешь, что если бы она работала там, где ей нравится, вы оба имели бы то, о чем мечтаете. Что ты на это скажешь?

— Я ожидал бы, что она будет счастлива тем, что смогу предложить ей я.

Кэти вздрогнула, представив себе жизнь в трущобах только потому, что из-за своей гордости Рамон не позволяет ей работать. Навевающим дремоту голосом он добавил:

— И мне бы не понравилось, если бы она стыдилась того, как я зарабатываю на жизнь.

Кэти услышала тихий укор в его словах, но продолжала упорствовать:

— А ты когда-нибудь мечтал делать что-нибудь другое, кроме как водить потрепанный грузовик? Рамон долго не отвечал, потом сказал:

— Я… Конечно. Я еще возделываю землю. Кэти высоко подняла брови:

— Ты работаешь на ферме? В Миссури?

— В Пуэрто-Рико, — поправил он.

Кэти не могла решить, хорошо для нее или плохо, что он не останется в Сент-Луисе. Он лежал, прикрыв глаза, и Кэти решилась внимательно рассмотреть его вблизи. В бронзовых чертах его лица, в твердой линии подбородка и носа запечатлелось испанское высокомерие. А вот длинные ресницы и еще эта ямочка на подбородке делают лицо мягче. Прекрасно очерченные чувственные губы — Кэти представила, как они будут целовать ее, и почувствовала приятное смущение. Вчера он сказал, что ему тридцать четыре. Сейчас он кажется куда моложе. Широкие плечи и могучая грудь прямо-таки рвут красную трикотажную рубашку. А бедра узкие, живот плоский. Хорош, ничего не скажешь. Только… похож на Дэвида.

Он не открыл глаз, но его губы дрогнули в усмешке.

— Надеюсь, вид вызывает у тебя одобрение? Кэти с неохотой перевела взгляд на холмистый парк, лежащий перед ней:

— Да, сегодня парк просто замечательный, деревья, как…

— Вы смотрели на деревья, сеньорита. Кэти не нашлась что ответить. Но ей понравилось, как он назвал ее сеньоритой. Незнакомо, экзотично и подчеркивает различие между ними.

«Девочка, пора признаться себе, что заигралась. Вот сейчас ты хотела, чтобы он тебя поцеловал. Да, хотела, и этого, и всего остального! Хорошо, а что дальше? Завтра, тебе ехать на барбекю к родителям. Представь-ка хорошенько, могла бы ты прихватить его с собой? Знакомить с их клубными друзьями?.. Это мой знакомый, нет, не по университету, он, знаете ли, водит грузовик… М-да. Нет, пора завязывать, пока еще не поздно. Так будет лучше для обеих сторон».

— Ну что, Кэти, хочешь дать деру? Под взглядом его проницательных черных глаз Кэти стало не по себе. Она сделала вид, что поправляет одеяло.

— Что-то я не понимаю, о чем ты, — сказала она, старательно отводя взгляд.

— Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на тебя?

— Нет, — сухо ответила она. — Похоже, что ты собираешься сказать нечто в духе героя из мыльной оперы.

Кэти попыталась рассмеяться, но в тишине, наступившей после ее слов, сделать это было невозможно.

— Я думаю, мне пора домой, — заявила она, поднимаясь с колен и собирая корзинку.

Рамон безмолвно встал и сложил одеяло. По пути домой Кэти дважды прерывала натянутое молчание, надеясь загладить свою бестактность, но в ответ слышала короткие «да»и «нет». Ей было стыдно за свои мысли, за свою манеру разговаривать с ним, и она была раздражена тем, что он не хочет помочь ей сгладить бестактность. К тому времени когда он поставил «бьюик» на стоянке напротив дверей ее квартиры, Кэти мечтала лишь о том, чтобы этот день скорее закончился, хотя было только три часа. И не успел Рамон обойти машину, чтобы помочь ей выйти, как Кэти сделала это сама.

— Я открою дверь, — отрывисто сказал он. — Обычная вежливость.

Кэти неожиданно поняла, что он с трудом сдерживает ярость. Но это почему-то не испугало ее.

— Может быть, тебе покажется странным, — объявила она, поднимаясь по ступенькам и вставляя ключ в замок, — но с моими руками все в порядке, и я способна открыть дверь сама. И я не понимаю, почему ты со мной должен быть вежлив — я-то вела себя с тобой по-свински. — В дверях она обернулась:

— Благодарю, Рамон. Я прекрасно провела время.

Кэти не поняла, почему Рамон взорвался от хохота. К ее испугу, он проскользнул за ней в квартиру и запер дверь. Смысл его взгляда не оставлял никаких сомнений. Его спокойно произнесенные слова наполовину приглашали, наполовину приказывали:

— Подойди, Кэти!

Кэти отрицательно покачала головой и сделала осторожный шаг назад, она вся дрожала.

— Разве свободные американские женщины не подтверждают поцелуем, что они очень хорошо провели время? — настаивал Рамон.

— Не все, — ответила Кэти, — некоторые ограничиваются словом «спасибо».

Слабая улыбка тронула его губы, но его взгляд был прикован к ее манящему рту.

— Подойди сюда, Кэти! — И, видя, что она еще раздумывает, добавил:

— Неужели тебе не интересно, как целуются испанцы и как пуэрториканцы занимаются любовью?

Кэти судорожно сглотнула.

— Нет, — прошептала она.

— Подойди же, Кэти, и я покажу тебе.

Как во сне, Кэти подошла к нему, загипнотизированная его бархатным голосом и этими черными глазами, полная страха и восхищения. Она никак не ожидала, оказавшись в объятиях Рамона, что будет покорена и увлечена в густую сладкую темноту, где были лишь жгучее наслаждение, возникающее, когда его губы осыпали непрерывными поцелуями ее губы, и жаркие волны, прокатывающиеся по следам его ласкающих рук.

— Кэти, — хрипло прошептал он, неохотно оторвавшись от ее рта и целуя глаза, виски и щеки. — Кэти, — повторил он страстным шепотом и вновь овладел ее губами.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он наконец поднял голову. Ослабевшая и дрожащая Кэти коснулась щекой его могучей груди и услышала, как бешено билось его сердце. Она была совершенно опустошена происшедшим. Ее столько раз целовали мужчины, умеющие целовать, — можно сказать, профессионалы в этом деле. В их объятиях она чувствовала вполне понятное удовольствие. Но этот безрассудный взрыв восторга был для нес внове. Губы Рамона нежно коснулись ее великолепных волос.

— А теперь я могу сказать, что я вижу, когда смотрю на тебя?

Кэти попыталась ответить легко, но ее голос был таким же хриплым, как и его:

— Ты собираешься говорить, как герой мыльной оперы?

— Да.

— Хорошо.

Его смех был сильным и низким.

— Я вижу красавицу с золотистыми волосами и улыбкой ангела. Я припоминаю принцессу, стоящую в баре и неодобрительно на всех поглядывающую; затем я услышал колдунью, которая сообщила мужчине, делающему ей довольно определенные предложения, что она живет с лесбиянками.