Само совершенство. Том 2 - Макнот Джудит - Страница 3

– А если допустить, что она настолько возненавидела Рейчел за унижение, которому та подвергла тебя накануне, что решила таким образом отомстить ей?

– И все равно ничего не получается. Потому что Эмили была уверена, что первой будет стрелять Рейчел, а не Остин. Так было написано в сценарии.

– Тогда почему бы нам не предположить, что намеченной жертвой был именно Тони Остин, и не исходить из этого?

– Этого мы тоже предположить не можем, потому что, как я уже тебе говорил, я неоднократно делал пометки в сценарии, из которых явствовало, что последовательность выстрелов, возможно, будет изменена. Эти пометки мог видеть кто угодно, потому что сценарий постоянно лежал чуть ли не на самом видном месте. Правда, когда перед судом мои адвокаты опросили всех членов съемочной группы, никто не признался, что знал о возможных изменениях.

– Но давай все-таки предположим, что намеченной жертвой был Тони Остин. Даже если это так, то все равно убийцей может быть Эмили. Она могла презирать и ненавидеть Остина за то, что у него была интрижка с твоей женой, за то, что…

– Эмили Макдэниелс, – решительно перебил ее Зак, – никого не убивала. Точка. Она просто не способна на это. Так же, как и ты. – Внезапно он сообразил, что именно на нижних четырех карточках были написаны имена основных «подозреваемых», и испытал огромное облегчение от того, что эта тягостная беседа наконец-то близится к завершению. Склонив голову набок, Зак с улыбкой поинтересовался:

– И чье же имя стоит на последней карточке в нижнем ряду?

Джулия метнула на него страдальческий взгляд и неохотно ответила:

– Тони Остина.

Улыбка сбежала с лица Зака. Он зарылся лицом в ладони, как будто с помощью этого можно было унять ту смертельную ненависть, которая вспыхивала у него внутри каждый раз при мысли о Тони Остине.

– Я думаю, что это сделал Остин. – Зак поднял голову, но Джулии показалось, что он настолько поглощен собственными мыслями, что не видит ничего вокруг. – Нет, черт побери, я знаю, что Рейчел убил этот подонок, причем специально так, чтобы подставить меня. Когда-нибудь, если я, конечно, доживу до этого момента, ., Джулия поежилась от той ненависти, которая прозвучала в словах Зака.

– Но ведь ты сам говорил, что у Остина не было за душой ни цента, – торопливо перебила она. – Таким образом, убив Рейчел до того, как она получила развод и причитающуюся ей часть денег, он тем самым лишал себя шанса наложить лапу на эти средства после женитьбы.

– Он был наркоманом. Кто может знать, что происходит в башке у этих придурков?

– Да, но наркотики – довольно дорогое удовольствие. В таком случае желание как можно скорее получить необходимые деньги для удовлетворения потребности в наркотиках должно было стать основным и доминировать над всеми остальными.

– Поверь, я размышлял об этом побольше твоего, – довольно резко ответил Зак, но, увидев бледное и озабоченное личико Джулии, тотчас же раскаялся в собственной грубости. Поднявшись с дивана, он протянул ей руку и мягко сказал:

– Давай на некоторое время отложим наше расследование и решим, что делать с оставшейся частью вечера.

Обидевшись на его последнюю вспышку, Джулия уже собиралась было огрызнуться, но вовремя подавила эту инстинктивную реакцию, напомнив себе, что то, что произошло прошлой ночью, больше не должно повториться. Никогда.

Глава 41

Десять минут спустя она сидела на табурете за кухонной стойкой и смеялась, потому что они никак не могли решить, что же именно им делать сегодняшним вечером.

– Я, пожалуй, составлю список предложений, – насмешливо сказала она, подтягивая к себе блокнот и карандаш. – Итак, насколько я помню, ты предложил заняться любовью. – Она тщательно записала это, в то время как Зак, улыбаясь, стоял за ее спиной и наблюдал. – И еще раз заняться любовью. И еще раз заняться любовью.

– Разве я вносил это предложение только три раза? – насмешливо спросил он, когда Джулия наконец закончила писать.

– Да. И все три раза я согласилась. Осталось только придумать, чем нам занять первую часть вечера.

Глядя на ее записи, Зак снова обратил внимание на то, что заметил еще раньше – когда она записывала имена и должности «подозреваемых» на карточки.

– У тебя на редкость аккуратный почерк. Такое ощущение, что буквы отпечатаны на машинке.

– В этом нет ничего удивительного, – оглядываясь на него, с улыбкой ответила Джулия, – так как я несколько лет работала над тем, чтобы он стал именно таким. В то время как остальные тринадцатилетние девчонки бегали в кинотеатры на твои ранние фильмы, я сидела дома и совершенствовала почерк.

Заку такое времяпрепровождение показалось, мягко говоря, странным.

– Но зачем?

Теперь Джулия полностью развернулась на табурете и смотрела ему прямо в глаза.

– Затем, что я была совершенно неграмотна почти до двенадцати лет. Я могла прочитать только несколько слов, а писать вообще не умела, за исключением собственного имени, да и то не слишком разборчиво.

– У тебя была дислексия или что-то в этом роде?

– Нет, я просто была неграмотной от недостатка образования. Когда я рассказывала тебе о своем детстве, то не упомянула об этом.

– Сознательно? – спросил Зак, глядя, как она встает и направляется за стойку, чтобы взять стакан воды.

– Может быть, и не совсем случайно, хотя и не собиралась скрывать это от тебя. Правда забавно, что я с легкостью смогла рассказать тебе о том, как воровала, но подсознательно умолчала о том, что была неграмотна?

– Я совершенно не понимаю, как такое могло произойти. С твоим умом…

– Да будет вам известно, мистер Бенедикт, – заметила Джулия с таким забавным сознанием собственного превосходства, что Заку сразу же захотелось поцеловать ее, – что ум не имеет к этому ни малейшего отношения. Каждая пятая женщина в нашей замечательной стране фактически безграмотна. Все начинается с того, что девочка пропускает школу – то ли потому, что ей нужно нянчиться с младшими братьями и сестрами, то ли потому, что ее родители постоянно разъезжают по всему свету, – существует тысяча разных причин. Когда же в один прекрасный день она понимает, что уже не может догнать своих сверстников, то считает, что в этом виновата лишь ее собственная глупость. Каковы бы ни были причины, результат всегда один: такие женщины обречены всю жизнь работать за жалкие гроши или жить на пособие, они живут с мужчинами, которые постоянно оскорбляют их и всячески ими помыкают. И они это терпят, потому что чувствуют собственную беспомощность и считают, что не заслуживают ничего лучшего. Ты не можешь себе представить, что это значит – жить в мире, наполненном самой разнообразной информацией, которая для тебя совершенно недоступна. А я вот очень хорошо помню, что это такое. Ты живешь под постоянным гнетом стыда и страха. Стыд порой становится настолько невыносимым, что эти женщины обычно скрывают свою безграмотность.

– Но ведь ты была совсем ребенком. Неужели тоже испытывала такое сильное чувство стыда? – спросил Зак, совершенно ошарашенный и сбитый с толку.

Джулия кивнула, отпила немного воды и отставила стакан в сторону.

– Когда я приходила в школу, то всегда старалась сесть за одну из первых парт, для того чтобы не видеть, как остальные будут смеяться надо мной. Мне приходилось говорить учителям, что у меня плохое зрение.

Стоило Заку представить себе этого маленького отважного подростка, который отчаянно пытался выжить в огромном грязном городе, где до него никому не было никакого дела, как к горлу подступал комок.

– Ты говорила, что первопричиной неграмотности всегда является недостаток образования. Почему же ты не ходила в школу?

– Я часто болела и очень много пропустила в первом и втором классе, но учителя симпатизировали мне и все равно переводили в следующий класс. Мне было трудно понять, как учителя могут делать такие идиотские, противоречащие здравому смыслу вещи, но это случается сплошь и рядом, особенно с «милыми, славными девочками». К третьему классу я поняла, что уже никогда не смогу наверстать упущенное, а потому начала прогуливать уроки и болтаться по улицам в компании таких же, как я. В семейном детском доме, где я жила, была целая куча других детей, и никто ничего не замечал до тех пор, пока я не попала в полицию за бродяжничество. Но к тому времени я была уже в четвертом классе и отстала совершенно безнадежно.