Само совершенство. Том 1 - Макнот Джудит - Страница 13

Они с Рейчел отметили этот день поздним ужином в его доме. Сделанные накануне признания в собственных сомнениях так сблизили их, что за ужином царила атмосфера полной непринужденности и обоюдной искренности. Для Зака это было настолько необычно, что оказало на него целебное воздействие. Они сидели в его гостиной в Пасифик Пэлисэйд, перед стеклянной стеной с видом на океан и разговаривали. Но не о «деле», что само по себе было приятным разнообразием, потому что Зак уже отчаялся встретить актрису, которая бы была способна говорить на отвлеченные темы. Ночь они провели вместе, и на этот раз секс был не самоцелью, а лишь закономерным, но очень приятным продолжением не менее приятно проведенного вечера. Неподдельная страсть Рейчел убедила Зака в том, что это не было простой благодарностью актрисы удачно снявшему ее режиссеру. Мысль об этом импонировала Заку. Правда, в тот вечер ему нравилось все – удачно отснятый материал, чувственность Рейчел, ее ум и чувство юмора.

– Зак, скажи, какая у тебя главная мечта в жизни? – спросила она, приподнявшись на локтях. – Я имею в виду настоящую мечту.

Некоторое время Зак молчал, а потом, то ли оттого, что ему надоело постоянно притворяться и делать вид, что его нынешняя жизнь – именно то, о чем он всегда мечтал, ответил хоть и полушутя, но совершенно искренне:

– Маленький домик в прерии.

– Что? Ты хочешь сказать, что мечтаешь сняться в продолжении «Маленького домика а прерии»?

– Нет, я хочу сказать, что мечтаю жить в нем. Правда, этот домик не обязательно должен быть в прерии. Я бы с удовольствием жил на каком-нибудь ранчо в горах.

Рейчел расхохоталась:

– Ранчо! Ты же ненавидишь лошадей и не переносишь запаха навоза. Это все знают. Мне рассказывал Томмн Ньютон, – добавила она, упоминая нового помрежа, – он был рабочим в съемочной группе твоего первого вестерна – того, ? Мишель Пфайфер, – улыбнувшись, Рейчел нежно провела пальцем по его губам. – Кстати, а что ты имеешь против лошадей, коров и прочей сельской живности?

– Они никогда не хотят идти туда, куда нужно, но зато охотно бегут в противоположном направлении. Так получилось и в том дурацком фильме – быки развернулись и помчались прямо на нас.

– Мишель говорит, что в тот день ты спас ей жизнь – схватил на руки и перенес в безопасное место.

– Я просто вынужден был это сделать, – ухмыльнулся Зак, – я пулей мчался к скалам, а быки наступали мне на пятки. Мишель оказалась у меня на пути, и я схватил ее, чтобы расчистить дорогу.

– Не нужно скромничать. Она говорит, что не стояла, а бежала и звала хоть кого-нибудь на помощь.

– Точно так же, как и я, – насмешливо подхватил Зак и, внезапно посерьезнев, добавил:

– Мы оба тогда были совсем детьми. Кажется, что с тех пор прошло сто лет.

Рейчел повернулась на бок и, прижавшись к нему, начала нежно и возбуждающе водить пальцами по его груди и животу, но вдруг неожиданно остановилась.

– Зак, а кто ты на самом деле? Откуда ты? Только не повторяй мне всю эту туфту рекламного отдела насчет тяжелого детства на ранчо, родео и банды мотоциклистов.

В каком бы благодушном и открытом настроении ни был Зак, определенная часть его жизни не подлежала обсуждению. Он никогда ни с кем не говорил о своем прошлом и не собирался этого делать впредь. Двенадцать лет назад рекламисты студии уже предприняли попытку разузнать у него хоть что-нибудь. В ответ они услышали предложение придумать любую сказку, которая им больше всего по душе. Что и сделали. Настоящее прошлое Зака давно умерло в таких тайниках его души, откуда он не собирался его извлекать ни при каких обстоятельствах. Поэтому его ответ был крайне уклончив:

– Это совсем не интересно.

– По крайней мере одно можно утверждать наверняка – ты не беспризорник, который вырос, не зная, как держать вилку, – не сдавалась Рейчел. – Томми Ньютон рассказывал мне, что даже когда ты почти мальчиком пришел на студию, в тебе уже чувствовался класс, то, что называют «светским лоском». Правда, это единственное, что он мог, рассказать о тебе, а ведь вы работали вместе в нескольких фильмах. Ни одна из женщин, которые снимались с тобой, тоже ничего не знает. Гленн Клоуз, Голди Хон, Лорен Хаттон, Терил Стрип – все они говорят, что ты замечательный партнер, но свою личную жизнь предпочитаешь держать при себе. Я знаю это, потому что расспрашивала их.

Зак не пытался скрыть своей досады:

– Ты ошибаешься, если думаешь, что твое любопытство мне льстит.

– К сожалению, я ничего не могу с собой поделать, – весело рассмеялась Рейчел, легонько целуя его в подбородок, – вы являетесь мечтой любой женщины, мистер Бенедикт. И кроме того – самой большой загадкой Голливуда. Ни для кого не секрет, что ни одной из моих многочисленных предшественниц не удалось вытянуть из тебя ничего действительно личного. А так как сегодня мы с тобой говорили о многих очень личных вещах, то я решила, что либо застала тебя в какой-то особенный момент, либо… что, может быть, нравлюсь тебе немного больше других. Так или иначе, я просто обязана была воспользоваться случаем и попытаться узнать то, что не удавалось еще ни одной женщине. На карту была поставлена моя женская гордость.

Эта веселая, грубоватая прямота смягчила раздражение Зака, и хотя он все еще сердился, к нему снова вернулось чувство юмора:

– Если ты захочешь и дальше продолжать мне нравиться больше других, – полушутя-полусерьезно сказал он, – то прекрати устраивать допрос и поговори о чем-нибудь более приятном.

– Приятном… – задумчиво протянула Рейчел и, запустив пальцы в густую поросль на его груди, улыбнулась загадочной, дразнящей улыбкой. Зак был уверен в том, что последует дальше, поэтому ее слова показались настолько неожиданными, что он весело рассмеялся:

– Ну что ж… Давай подумаем. Ты терпеть не можешь лошадей, но любишь мотоциклы и спортивные машины. Почему?

– Потому, – в тон ей ответил Зак, переплетая ее пальцы со своими, – что они не собираются в стада, когда ты оставляешь их на стоянке, и не пытаются сбить тебя с ног, стоит только повернуться к ним спиной. Они двигаются туда, куда ты их направляешь.

– Зак, – прошептала Рейчел, приближая свои губы к его, – не только мотоциклы и машины двигаются туда, куда ты их направляешь. Я могу делать то же самое.

Зак очень хорошо понял, что она имела в виду. Рейчел опустилась ниже и склонила голову.

На следующее утро она приготовила ему завтрак.

– Мне бы очень хотелось сняться еще в одном фильме… в настоящем большом фильме, – говорила Рейчел, засовывая в духовку английские сдобные булочки. – Для того чтобы окончательно доказать всем, что действительно могу играть.

Сытый и довольный, Зак наблюдал за тем, как она двигалась по кухне. Без дорогой косметики и вызывающе броской одежды, в простых плиссированных брюках и завязанной под грудью рубашке Рейчел казалась ему гораздо более привлекательной и желанной. Кроме того, как он уже обнаружил, она была очень неглупой, чувственной и остроумной.

– А что потом? – спросил он.

– А потом я бы, наверное, оставила кино. Мне уже тридцать. Так же, как и тебе, мне хочется чего-то настоящего. Хочется думать не только о фигуре и о том, появились ли у меня первые морщинки. Ведь жизнь не ограничивается тем выдуманным миром, в котором мы живем и образ которого пытаемся навязать всем остальным.

Подобные слова, произнесенные актрисой, показались Заку глотком свежего воздуха. Более того, раз она все равно собиралась оставить работу в кино, значит, ему наконец повезло и он встретил женщину, которую интересует он сам, а не то, что он может сделать для ее карьеры. В это время Рейчел наклонилась к нему через стол и тихо спросила:

– Ну как, Зак, наши мечты похожи?

Тут Зак понял, что она прямо, без всяких обиняков и уловок, делает ему предложение. Несколько секунд он молча рассматривал ее, а потом задал всего один вопрос, не пытаясь скрыть, какое огромное значение имеет для него ответ: