Полночная аллея - Кейн Рэйчел - Страница 27

Мирнин показал ей и дневники, куда заносил результаты своих исследований на протяжении последних семидесяти лет, в течение которых развивалась болезнь вампиров. Дрожь пробирала при виде того, как изменялись его записи от года к году: от скрупулезных и тщательных в начале до каракуль, а иногда и откровенной чепухи в конце.

Какой-то частью души она по-прежнему хотела остаться в стороне и чтобы все шло своим путем. Но Мирнин… он так много знал, так многого достиг… и кто еще может научить ее всему этому? Никто и никогда.

Наверное, все же стоит помочь ему… совсем чуть-чуть.

Воздействие кристаллов уже ослабело, и на Клер навалилась ужасная усталость. Ныли все мышцы, она была как в жару; нет, это вещество не щадило человеческое тело. Каждый удар сердца болезненной пульсацией отдавался в голове, все вокруг выглядело тусклым и бессмысленным.

Услышав шаги, она повернула голову в сторону лестницы. Майкл взбежал по ней с невероятной, невозможной скоростью и резко остановился, увидев, что она сидит на полу рядом с Мирнином.

— Он же должен быть…

— В клетке? Да, но он всего лишь болен, Майкл. Он не зверь. Так или иначе, запирать его бесполезно — он сумеет выбраться.

Неожиданно Майкл показался ей ужасно юным, хотя на самом деле был старше ее и вдобавок вампиром.

— Поднимайся, Клер, пошли. Пожалуйста.

— Зачем? Он не причинит мне вреда.

— Он не может сопротивляться своим порывам. Послушай, Сэм рассказывал, скольких людей он убил…

— Он вамп, Майкл. Естественно, он…

— За последние два года он погубил больше народу, чем все остальные вампиры Морганвилля, вместе взятые. Здесь ты постоянно подвергаешься опасности. Вставай, пошли отсюда.

— Он прав, — подтвердил Мирнин.

Ясность сознания уже покидала его, но Клер видела, как отчаянно он старается оставаться таким, каким был на протяжении последнего часа: мягким, остроумным, любезным, охваченным восторгом и страстным желанием открыть для нее мир.

— Тебе пора уходить. — Он улыбнулся, не показывая клыков, и улыбка у него была очень человеческой. — Я справлюсь, Клер. По крайней мере, никому не причиню вреда. Амелия пришлет кого-нибудь позаботиться обо мне. И обычно у меня не получается выйти отсюда, когда я начинаю… терять память. Мне трудно найти ключи, но я все равно не помню, как ими пользоваться. Одного я не забываю никогда — как убивать. Твой друг прав. Уходи, пожалуйста. Сейчас же. И продолжай заниматься.

Конечно, это было глупо, но ей претило оставлять его в таком состоянии — с погасшими глазами, утонувшего в тумане страха и смятения.

У нее и в мыслях ничего такого не было, все произошло само собой: она обняла его.

Это было все равно что обнимать дерево; от удивления он окаменел и стал жестким, словно колода. Кто знает, как давно никто не прикасался к нему таким образом? Мгновение он сопротивлялся, а потом сам обхватил ее руками и испустил тяжкий вздох. Это не слишком походило на настоящее объятие, но, видимо, на большее он был не способен.

— Лети, маленькая птичка, — прошептал он. — И поторопись.

Она отодвинулась. В его глазах снова появилось странное выражение, точно он уже ушел куда-то далеко-далеко, и ей подумалось: «Когда-нибудь он не вернется и станет просто зверем».

Клер даже не слышала, как Майкл пересек комнату, — он просто вдруг оказался рядом и взял ее за руку. На лице его отражалось сочувствие, но это относилось скорее к ней, чем к Мирнину.

— Ты слышала, что он сказал. Пошли.

Поднимаясь, она невольно толкнула стол, и маленькая склянка с красными кристаллами едва не перевернулась. Клер подхватила ее, а потом подумала: «Что, если он это потеряет? Он же все время что-нибудь теряет».

Красные кристаллы помогают ему, а значит, ей стоит взять их на сохранение, чтобы он случайно не разбил склянку, не засунул куда-нибудь и не выбросил.

И она сунула пузырек в карман. Мирнин, ясное дело, ничего не заметил, Майкл тоже. Клер вдруг бросило в жар: то ли от стыда, то ли от восторга. Она подумала, что лучше поставить склянку на место, но ведь Мирнин засунет драгоценное средство туда, где Клер в жизни его не найдет. А сам он ничего не вспомнит, даже не заметит его исчезновения.

Идя к лестнице, она все время оглядывалась. Но еще прежде, чем они пересекли комнату, Мирнин забыл о гостях, роясь в груде книг и бормоча что-то себе под нос.

Все — его личности здесь уже не было.

Вдруг, вскинув голову, он увидел их и зарычал, обнажив клыки.

Она бросилась к двери.

9

По дороге Майкл не разговаривал с ней, и это было плохо. Он не замкнулся, как Шейн время от времени; просто сильно задумался. По этой причине они ехали на редкость спокойно. Уже совсем стемнело; впрочем, сквозь тонированные стекла Клер все равно ничего не могла разглядеть.

Голова у нее болела, весь мир казался нереальным.

— Это и есть то соглашение, которое ты заключила с Амелией? — заговорил Майкл. — Работать на него?

— Нет, не так. Сначала я заключила с Амелией соглашение, а уж потом она велела мне работать на него. Или, точнее, у него учиться.

— Тут есть разница?

— Да. — Клер улыбнулась. — Мне платят.

— Блестящий план, гений ты наш. И кто же тебе платит?

На самом деле она понятия не имела, но ей даже в голову не приходило спросить у Амелии насчет денег. Можно ли считать это нормальным — получать деньги за то, чем она занималась? Видимо, да; ведь, общаясь с Мирнином, она постоянно рисковала жизнью.

— Я выясню.

— Нет, — мрачно возразил Майкл. — Я сам выясню. Как бы то ни было, мне нужно поговорить с Амелией обо всей этой затее.

— Нечего изображать из себя старшего брата. Это небезопасно. Может, теперь ты и один из них, но…

— Один из них? Да. Но ты слишком молода для такого рода занятий, Клер, и не полностью отдаешь себе отчет в том, что делаешь. Ты не выросла в этом городе и не понимаешь, чем рискуешь.

— Что, рискую умереть? Это я уже поняла. — Она чувствовал себя усталой, больной, и покровительство Майкла странным образом раздражало ее. — Послушай, со мной все хорошо. Кроме того, сегодня я узнала много нового. Она будет довольна, поверь.

— Настроение Амелии меньше всего меня беспокоит. Я тревожусь о тебе. Ты меняешься, Клер.

— А ты разве нет?

— Бьешь по больному месту? Послушай, меня уже тошнит от необходимости ходить на цыпочках вокруг Шейна. Не вынуждай меня вести себя точно так же с тобой.

Ах, Майкл тоже раздражен, очень сильно.

— Знаешь что? Я перестану ворчать насчет твоей жизни, если ты оставишь в покое мою. Ты мне не брат, не отец…

— Нет, — прервал он ее. — Я всего лишь парень, который решает, оставаться ли тебе в этом доме.

Он не может! Он не сделает этого!

— Майкл…

— Ты заключила соглашение с Амелией, не обсудив его ни с кем, и скрыла это. Послушай, если ты в конце концов и выложила все начистоту, то лишь потому, что я увидел браслет. Не случись этого, ты по-прежнему обманывала бы нас. Это не лучший образ действий с точки зрения совместного проживания. — Майкл помолчал. — И потом, есть еще Шейн.

— И в чем можно меня обвинить в отношении Шейна?

— Тебя ни в чем. Просто сейчас я не в состоянии справляться с вами обоими. Так что возьмись за ум, Клер. Никакой больше лжи, никакого риска, идет? Я постараюсь убедить Амелию освободить тебя от занятий с Мирнином. Ты слишком молода для этого; она должна понять.

Никакой больше лжи, никакого риска. Клер заерзала и почувствовала в кармане склянку. Интересно, что сказал бы Майкл, узнав, что она поддалась на уговоры Мирнина принять кристаллы? Может, и ничего. Он вроде бы намекал на то, что может выгнать ее из дома? Значит, скорее всего, ему плевать.

Машина замедлила движение, повернула и, подскакивая, поехала по ухабистой подъездной дорожке.

Клер выскочила, не дав Майклу сказать больше ни слова.

Шейн на кухне наливал себе пиво. Безмолвно поднял стакан, как бы провозглашая тост за ее здоровье, отпил немного и кивнул на кастрюлю на плите.