Королевство грез - Макнот Джудит - Страница 39

— Я говорил, — повторил он, несколько обеспокоенный ее смятением, — что не хочу, чтобы вы вообразили, будто вам грозит некая опасность. Пока не придет пора отослать вас домой, вы останетесь под моей защитой.

Дженни кивнула и судорожно перевела дыхание.

— Да. Спасибо, — шепнула она, выдавая переполняющие ее чувства. Введенный в заблуждение ее словами, Ройс лениво улыбнулся:

— Не потрудитесь ли выразить свою признательность поцелуем?

К его изумлению и восторгу, Дженни не пришлось особенно уговаривать. Закинув руки ему на шею, она поцеловала его с отчаянной страстью; поцелуй этот был отчасти прощальным, отчасти испуганным; ее руки скользнули по могучим мышцам спины, бессознательно запечатлев в памяти их очертания.

Ройс наконец поднял голову, посмотрел на нее сверху вниз, все еще удерживая в объятиях.

— Боже мой… — прошептал он и вновь стал клониться, но остановился, завидев Арика. — Черт побери, вот и Арик.

Он взял ее за руку и пошел навстречу рыцарю; Арик, приблизившись, сразу же отвел Ройса в сторону и быстро заговорил.

Ройс оглянулся на Дженнифер, озабоченный неприятной новостью о прибытии Греверли.

— Нам пора возвращаться, — сказал он, и несчастный вид Дженни поразил его в самое сердце, Утром, когда он предложил ей уйти из замка, она прямо-таки просветлела.

— Я так долго сидела в палатке и оставалась под стражей, — сказала она тогда, — что мысль о прогулке на холм возвращает меня к жизни!

Проведенное на холме время явно пошло ей на пользу, устало подумал Ройс, вспоминая страстный поцелуй и раздумывая, достанет ли у него глупости разрешить ей побыть здесь одной. Они пришли сюда пешком, возможности раздобыть коня у нее нет, она достаточно рассудительна, чтобы сообразить, что при попытке к бегству пять тысяч солдат, раскинувшихся лагерем вокруг замка, через час ее отыщут. Кроме того, можно поручить часовым на стене не спускать с нее глаз.

До сих пор ощущая на губах вкус поцелуя, помня о высказанном ею несколько дней назад обещание не бежать из лагеря, но еще сомневаясь в разумности своего решения, он подошел и серьезным тоном проговорил:

— Дженнифер… Если я разрешу вам побыть здесь в одиночестве, я могу быть уверен, что вы не сойдете с этого места?

Недоверчиво-радостный взгляд с лихвой вознаградил его за щедрость.

— Да! — вскричала она, не в силах поверить такому подарку судьбы.

Медленно расплывшаяся на бронзовом лице улыбка придала ему необычайную привлекательность и превратила почти в мальчишку.

— Я ненадолго, — пообещал он.

Она смотрела вслед ему, уходящему вместе с Ариком, и, не отдавая себе в том отчета, запоминала, как он выглядит — широченные плечи, обтянутые рыжей кожаной курткой, тонкая талия, крепко стянутая коричневым поясом, сильные мускулистые ноги в высоких сапогах. Он остановился на полпути и обернулся. Задрав голову, Ройс приглядывался к деревьям, насупив черные брови, как будто чувствовал притаившуюся в чаще угрозу. Боясь, как бы он чего не увидел, не услышал и не вернулся, Дженни сделала первое, что пришло в голову. Подняла руку, слегка помахала, привлекая его внимание, улыбнулась, а потом коснулась пальцами губ. Жест этот был непреднамеренным, ей просто понадобилось прикрыть рот, сдержав испуганный крик. Но Ройсу казалось, что она шлет ему поцелуй. Арик что-то резко буркнул, обращаясь к нему, и Он отвел глаза от Дженнифер и от леса. Повернулся и быстро пошел вниз с холма вслед, за Ариком, с радостью думая о пылкой страсти ее поцелуя и столь же пылкой страсти своей.

— Дженнифер?

От тихого, настойчивого оклика Уильяма из-за деревьев Дженни вся напряглась, готовясь к немедленному бегству, но постаралась не кинуться в чащу, пока граф не скрылся в потайной двери, пробитой в толстой каменной стене, окружающей замок Хардин. Потом повернулась, чуть не споткнувшись в спешке, преодолела короткий подъем, нырнула в лес, отчаянно ища глазами спасителей.

— Уильям, где… — начала она и оборвала визг, когда сильная, гибкая рука схватила ее сзади за талию, оторвав от земли, и втащила под прикрытие ветвей старого дуба. — Дженнифер! — хрипло шепнул Уильям, и милое его лицо оказалось всего в нескольких дюймах. На этом хмуром лице отражались тревога и жалость. — Бедная моя девочка… — заговорил было он, оглядывая ее, и тут, видно, вспомнив, что был свидетелем поцелуев, резко спросил:

— Он заставил тебя стать его любовницей, правда?

— Я… я потом объясню. Нам надо спешить, — заторопилась она, одержимая безотлагательной необходимостью уговорить родичей уйти без кровопролития. — Бренна уже на пути домой. Где батюшка и наши люди? — спрашивала она.

— Батюшка в Меррике, а нас здесь лишь шестеро.

— Шестеро! — воскликнула Дженни, поскользнулась, зацепившись башмаком за виноградную лозу, и, обретя равновесие, побежала за ним.

Он кивнул:

— Я решил, легче будет освободить тебя хитростью, чем силой.

Ройс вошел в зал, а Греверли уже возвышался в центре, неспешно обследуя глазами внутреннее убранство замка Хардин, морща острый нос на длинной узкой физиономии от возмущения и плохо скрытой зависти. Будучи личным советником короля и влиятельнейшим членом могущественного суда Звездной палаты5, Греверли пользовался огромным влиянием, но само это положение лишало его надежд на титулы и поместья, которых он столь явно жаждал.

С той самой поры, как Генрих заполучил трон, он начал принимать меры, чтобы избежать судьбы своих предшественников — гибели от рук могущественных дворян, присягавших на верность королю, а потом, в случае недовольства, восстававших и свергавших того самого венценосца.

В целях предупреждения подобных казусов он учредил суд Звездной палаты, посадив туда советников и министров, не принадлежащих к сословию пэров6, людей вроде Греверли, которые и заседали с тех пор в суде, тяжко карая дворян за любой проступок, в результате чего одновременно достигались две цели: пополнялся кошелек Генриха, и вышеупомянутые дворяне лишались потребных для мятежей средств.

Из всех личных советников короля Греверли был также самым мстительным; пользуясь полным доверием Генриха, он успешно разорил или полностью уничтожил едва ли не каждого могущественного дворянина в Британии… за исключением графа Клеймора, который, к нескрываемой его злобе, по-прежнему процветал, богатея с каждым следующим выигранным для короля сражением.

Ненависть Греверли к Ройсу Уэстморленду всем при дворе была известна и могла сравниться лишь с презрением Ройса к Греверли.

Лицо Ройса, пока он преодолевал расстояние в сотню футов, отделяющее его от врага, было лишено всякого выражения, но он отмечал мельчайшие признаки, свидетельствующие о явно готовящейся разразиться по любому поводу чрезвычайно неприятной стычке. Одним из таких признаков служила довольная ухмылка на физиономии Греверли, другим — маячившие за его спиной тридцать пять вооруженных людей Генриха, застывших в боевой позиции, сосредоточенных и угрюмых. Люди Ройса во главе с Годфри и Юстасом выстроились в два ряда в конце зала рядом с помостом, встревоженные, напряженные, насторожившиеся, словно тоже чуяли что-то очень серьезное в неожиданном и беспрецедентном визите Греверли. Когда Ройс проходил мимо последней пары своих боевых товарищей, они зашагали за ним, составив официальный почетный караул.

— Ну, Греверли, — сказал Ройс, останавливаясь прямо перед противником, — что заставило вас покинуть уютное убежище за троном Генриха?

Злоба вспыхнула в глазах Греверли, но он оставался таким же бесстрастным, каким предстал перед ним Ройс, а произносимые им слова наносили такие же глубокие уколы, как речи Ройса.

— К счастью для цивилизации, Клеймор, большинство из нас не испытывает равного вашему наслаждения при виде крови и трупов.

— Ну вот мы и обменялись любезностями, — заключил Ройс. — Чего вы хотите?