Первый и последний. Немецкие истребители на западном фронте 1941-1945 - Галланд Адольф "Dolfo, Keffer" - Страница 67

Освещение над горящими городами можно было улучшить несколькими методами. Когда бомбардировщики летели выше толстого облачного слоя, облака выглядели как матовое стекло, если они подсвечивались огнями из магния и светом прожекторов, причем силуэты атакующих самолетов были легко различимы сверху. Когда облака были слишком густыми и свет снизу не проникал сквозь них, тогда сверху на парашютах сбрасывались осветительные средства и, кроме того, из зенитных пушек производился огонь осветительными снарядами и ракетами. Это приводило в сильное замешательство систему гражданской обороны, так как до сих пор она следила за тем, чтобы всеобщее затемнение не нарушалось ни малейшим лучом света, причем даже огонь от сигареты на улице рассматривался как серьезное преступление. Теперь же во время ночных налетов на улице можно было читать газету.

Осенью 1943 года Каммгубер оставил свой пост командующего ночными истребителями и они перешли ко мне в подчинение. Я назначил инспекторов ночных истребителей, и первым — Германна, а позже еще одного замечательного ночного летчика-истребителя Штрайба. На востоке инспектором дневных истребителей был Граутлофт, а на западе и юге — Лютцов.

Я был и по-прежнему являюсь сторонником специализации. Благодаря ей одной я рассчитывал на полное и совершенное овладение практикой воздушных военных действий, которые становились все более и более сложными. Геринг же придерживался мнения, что специалист является только обузой. На основании личного опыта он считал, что сильная личность, не обремененная грузом специальных знаний наилучшим образом подходит для роли командира, и поступал в соответствии со своим убеждением. Перемены среди командования становились все более насущными Дела зашли так далеко, что в случае, если вновь назначенный высший офицер не обладал необходимыми теоретическими знаниями, его следовало заменять.

Тревожили не только проблемы с персоналок Защита рейха от воздушных налетов вызвала столь большие потери среди личного состава в истребительной авиации, что нехватка летчиков-офицеров, а следовательно, дефицит подходящих кандидатов на должности командиров, и так уже существовавший с 1941 года, осенью 1943-го приобрел угрожающие размеры. В составе люфтваффе насчитывалось 70 000 офицеров и 400 генералов. Собственно в истребительной авиации число офицеров, стоявших во главе соединений, и летчиков-инструкторов никогда не превышало 800 человек на протяжении всей войны.

Германия никогда не испытывала недостатка в мальчиках, которых влекла к себе истребительная авиация. Как командующий этого рода войск, я получал тысячи писем от юношей, хотевших стать истребителями но так и не попавших в военно-воздушные силы, несмотря на продвинутый курс планерной подготовки и свои настойчивые требования.

Просто бытовало мнение, что летчики-бомбардировщики требуются в большей степени, чем истребители. Это приводило к отбору новобранцев, без особой любви относившихся к истребительной авиации. Инструкторы и ведущие летчики в летных школах и тренировочных спецкомандах очень часто не имели военного опыта и поэтому были не в состоянии судить о том, кто из новобранцев обладал необходимым уровнем подготовки летчика-истребителя.

После завершения основного учебного курса при военной академии, через который обязаны были пройти все офицеры-кадеты, новобранцы, предназначенные для истребительных частей, направлялись в школу летчиков-истребителей. Причем с самого начала их численность была слишком мала по сравнению с ожидавшими их задачами, к тому же полный базовый учебный курс люфтваффе был слишком ограниченным. Когда 7 марта 1936 года молодая немецкая армия оккупировала демилитаризованную Рейнскую зону, существовала только одна школа по подготовке летчиков-истребителей, причем она на какое-то время была даже распущена, потому что для первых военных действий остро потребовались ее самолеты. Такое отчаянное предприятие, а я испытал его на своем опыте, бросает впечатляющий отсвет на начало возникновения люфтваффе. Я полагаю, что стоит хотя бы кратко поведать об этом. С трудом наскребли всего три слабых, недоукомплектованных полка истребителей для захвата Рейнской области, причем в каждом из полков едва ли десять самолетов годились к боевым действиям. На других же ради видимости поспешно были установлены пулеметы, из которых нельзя даже было стрелять. Если бы тогда Франция серьезно отнеслась к этому, то ее военно-воздушные силы уничтожили бы нас.

Если судить с точки зрения истребительной авиации, то оккупация Рейнской зоны была опасным блефом. Наш полк перелетел сначала в Верль: парад, встречи с международной прессой и иностранными военно-воздушными атташе — все создавало благоприятное впечатление. Ночью мы перекрасили зеленые пропеллеры в красный цвет и снова предстали перед публикой на аэродроме под Дортмундом. Такой же трюк был проделан еще раз в Дюссельдорфе, но там мы были уже осторожнее. Летчиков, которых и так уже фотографировали дважды, заменили механики, переодетые в летную форму.

Маскарад, по-видимому, достиг своей цели. Но успех такого рода привел к привычке обращаться подобным образом со всей структурой люфтваффе. Развитие происходило скорее вширь, чем в глубину. Кого-то опьяняло число образованных соединений, но за этим скрывался недостаток в учебных организациях и даже в самих возможностях для мирных нужд. Когда в период с 1942-го по 1943 год существенно возросло количество школ для летчиков-истребителей, то возникла нехватка инструкторов с опытом военных действий, которых перегружённые фронтовые части никак не могли выделить для этого. Более того, остро не хватало самих самолетов для фронта что естественным образом в первую очередь ударяло но школам. Подходящим выходом из создавшегося положения являлось сокращение сроков обучения, что, однако, служило причиной дальнейшего увеличения наших потерь. Но что оставалось делать?

Для истребительной авиации мной предлагался отдельный учебный курс, который включал в себя специализацию с самого начала, с целью избежать бесполезных и в чем-то совпадающих моментов в ходе основного обучения и в военной академии. Таким путем, наверно, мы смогли бы добиться укороченных сроков обучения без ущерба для качества самой подготовки. Но мои предложения были отвергнуты командующими воздушными флотами. Они заметили определенную опасность в дальнейшем распространении специализации и к тому же в принципе были против того, чтобы делать подобные исключения для истребительной авиации.

То, что было достигнуто учебными заведениями во время войны, невзирая на огромное число препятствий, очень благоприятным образом сказывалось на успехах передовой линии фронта. Однако необходимо также упомянуть о большом количестве несчастных случаев в ходе подготовки, которые можно было только объяснить исключительно чрезвычайным положением.

Снижение качества подготовки новых пилотов становилось все более серьезной проблемой, поскольку неприятель все более опережал нас как по качеству самолетов, их количеству, так и по приобретенному опыту. Летчиков-новичков можно было посылать воевать только на Восточный фронт, где можно было шаг за шагом приобретать опыт. В битве же за Германию вопрос стоял таким образом — быть ветераном прямо со старта. Все время возраставший процент молодых и неопытных летчиков, сбитых до того, как они достигали своего десятого боевого вылета, вскоре стал составлять более чем 50 процентов. Коэффициент эффективности между неприятелем и нами вырос не в нашу пользу, и не только в техническом отношении, но и в плане летного состава. Соревнование же в количестве самолетов нами было уже давно проиграно.

В конце 1944 года существовало только пятнадцать летных школ, причем их явно не хватало по вышеупомянутым мною причинам. Немецкий летчик-истребитель посылался на фронт, имея только 150 часов налета, у американского летчика эта цифра была чуть ли не в три раза выше. Я должен согласиться с генералом Коллером, последним начальником штаба люфтваффе, который в своих докладах сообщал: все, что было в человеческих силах, было достигнуто за короткий период построения люфтваффе, но там, как и в армии, не хватало ни людских, ни материально-технических резервов. Коллер пишет: "Если не принимать в расчет 1940 год, то каждую операцию и почти каждое сражение Гитлер проводил без запаса резервов. Если не хочешь рисковать всем, то нельзя воевать без подготовки, при помощи полу-обученных военных сил, однако на самом деле все происходит именно таким образом".