Темная Башня - Кинг Стивен - Страница 32

Глава 7. Воссоединение

Флагерти стоял у двери «Нью-Йорк/Федик». Ее поцарапало несколькими выстрелами, но она по-прежнему высилась непреодолимым для них барьером, тогда как этот говняный мальчишка каким-то образом сумел его преодолеть. Ламла стоял рядом с ним, дожидаясь, пока иссякнет ярость Флагерти. Остальные тоже ждали, не смея и пикнуть.

Наконец, удары, которыми Флагерти осыпал дверь, начали слабеть. Он нанес последний, и Ламла поморщился, увидев капли крови, которые полетели с костяшек пальцев чела.

— Что? — вскинулся Флагерти, заметив эту гримасу. — Что? Ты хочешь что-то сказать?

Ламлу нисколько не тревожили ни белые круги у глаз Флагерти, ни ярко-красные розы на его щеках. А менее всего — рука Флагерти, которая поднялась к рукоятке автоматического пистолета «глок», что висел в кобуре под мышкой.

— Нет, — ответил Ламла. — Нет, сэй.

— Давай, выкладывай, что у тебя на душе, не стесняйся, — настаивал Флагерти. Попытался улыбнуться, но лицо перекосила ухмылка безумца. Осторожно, практически бесшумно, «низкие люди» и вампиры попятились. — Остальные много чего скажут, так чего бы тебе не начать первому, друг мой? Я его упустил! Скажи об этом первым, ты, гребаный урод!

«Я — покойник, — подумал Ламла. — Вся жизнь отдана служению Королю, но одно неосторожное слово в присутствии этого человека, который ищет козла отпущения, и я — покойник».

Он огляделся, подтвердив свою мысль о том, что никто за него не заступится, лишь потом заговорил.

— Флагерти, если я чем-то обидел тебя, изви…

— О, ты меня обидел, будь уверен! — взвизгнул Флагерти, его бостонский выговор усиливался с нарастанием ярости. — Я знаю, мне придется заплатить за сегодняшнюю неудачу, но, думаю, ты заплатишь пер…

Воздух вокруг них шевельнулся, словно коридор вдруг резко выдохнул. Волосы Флагерти и шерсть Ламлы взъерошились. Преследователи Джейка, «низкие люди» и вампиры, начали поворачиваться. Внезапно один из них, вампир по имени Альбрехт пронзительно закричал и побежал, позволив Флагерти увидеть двух незнакомцев, мужчин, на джинсах, рубашках и сапогах которых темнели пятна от капель дождя. У их ног лежали пыльные заплечные мешки, на поясах-патронташах висело по револьверу. Флагерти успел заметить сандаловое дерево рукоятки до того, как молодой незнакомец выхватил револьвер из кобуры, с быстротой молнии, и понял, почему побежал Альбрехт. Он знал, кто ходил с такими револьверами.

Молодой выстрелил только раз. Светлые волосы Альбрехта взлетели вверх, словно подброшенные невидимой рукой, а потом он повалился на пол, исчезая из своей одежды.

— Хайл, рабы короля, — обратился к ним тот, что постарше. Будничным тоном, словно пришел поговорить о пустяках. Флагерти, его руки продолжали кровоточить от ударов по двери, за которой скрылся мальчишка, никак не мог понять, что к чему. Если перед ними те, о ком их предупреждали, то старший, конечно же, Роланд из Гилеада, но как они могли оказаться здесь, у них за спиной? Как?

Холодные синие глаза Роланда оглядели их.

— И кто в этом жалком стаде называет себя дином? Он окажет нам честь выступить вперед или нет? Нет? — Его взгляд продолжал скользить по их лицам, а левая рука, ранее пребывавшая неподалеку от рукоятки револьвера, поднялась к уголку рта, который изогнулся в саркастической улыбке. — Нет? Очень плохо. К сожалению, я вижу перед собой трусов. Вы можете убить священника и преследовать мальчика, но не способны встретиться лицом к лицу с мужчинами. Вы трусы и сыновья тру…

Флагерти выступил вперед. Пальцы окровавленной правой руки лежали на рукоятке пистолета, торчавшей из подплечной кобуры, что висела под левой подмышкой.

— Это я, Роланд, сын Стивена.

— Ты, значит, знаешь мое имя?

— Да, я знаю твое имя по твоему лицу, а твое лицо — по твоему рту. Он такой же, как и рот твоей матери, которая отсасывала у Джона Фарсона, пока он не спуст…

Флагерти вытаскивал пистолет из кобуры, продолжая говорить, этот гангстерский трюк он, несомненно, долго тренировал и не раз им пользовался. Но хотя он гордился быстротой своих рук и начал вытаскивать пистолет, когда левая рука Роланда еще касалась уголка рта, стрелок без труда опередил его. Первая пуля вошла между губ главного охотника на Джейка. Верхние передние зубы разлетелись множеством осколков, один из которых Флагерти засосал в легкие своим последним вдохом. Вторая пробила Флагерти лоб, отбросив его на дверь между Нью-Йорком и Федиком. «Глок», на спусковой крючок которого он так и не нажал, вывалился из его руки на плитки пола. Вот тут и прогремел выстрел.

Остальные повытаскивали оружие долей секунды позже. Эдди убил шестерых, успев перезарядить патрон, потраченный на Альбрехта. Когда барабан опустел, он отскочил за своего дина, как его и учили. Роланд уложил еще четверых и отступил за Эдди, который и убил всех оставшихся, за исключением одного.

Ламле хватило ума не пытаться стрелять, вот он и остался в живых. Поднял обе руки, с волосатыми пальцами и гладкими ладонями.

— Ты пощадишь меня, стрелок, если я пообещаю более не воевать с тобой?

— Никогда, — ответил Роланд и взвел курок.

— Так будь ты проклят тогда, чари-ка, — воскликнул тахин.

Роланд из Гилеада выстрелил, и Ламла из Гали мертвым упал на плитки пола.

Преследователи Джейка лежали на полу, как груда бревен, Ламла, лицом вниз, у самой двери. Ни один из них не успел выстрелить. В выложенном кафелем коридоре клубился синеватый пороховой дым. Потом включились очистители, заурчали из стен, и скоро стрелки почувствовали, как воздух пришел в движение и, мимо их лиц его потянуло к вентиляционным решеткам.

Эдди перезарядил револьвер, теперь его, раз уж ему так сказали, и сунул обратно в кобуру. Потом направился к трупам и небрежно оттащил четверых в сторону, чтобы пройти к двери.

— Сюзанна! Сюзи, ты здесь?

Разве кто-нибудь из нас, кроме как в наших снах, действительно ожидает, что вновь увидит самого дорогого ему человека, даже если он уходит лишь на несколько минут, по самому обыденному делу? Нет, отнюдь. Всякий раз, как только они скрываются из виду, мы, в глубине наших сердец, записываем их в мертвые. Уже получав так много, рассуждаем мы, можем ли мы ожидать, что нас не сбросят с небес, как Люцефера за столь вопиющую самонадеятельность нашей любви?

Вот и Эдди не ожидал, пока она не ответила… из другого мира, отделенного лишь толщиной двери.

— Эдди? Это ты, сладенький?

Голова Эдди, за секунду до этого вроде бы совершенно обычная, вдруг стала слишком тяжелой для шеи. Он прислонил ее к двери. И веки стали такими же тяжелыми, вот он и закрыл глаза. Веса, возможно, добавили слезы, которые вдруг потекли рекой. Он чувствовал их на щеках, теплые, как кровь. И рука Роланда касалась его спины.

— Сюзанна, — Эдди все не открывал глаз. Его пальцы ощупывали дверь. — Ты можешь ее открыть?

— Нет, — ответил Джейк, — но вы можете.

— Какое слово? — спросил Роланд. Он то смотрел на дверь, то оглядывался, надеясь, что к команде Флагерти прибудет подкрепление, даже хотел, чтобы оно прибыло (ибо кровь у него играла), но выложенный кафелем коридор оставался пуст. — Какое слово, Джейк?

Последовала пауза, короткая, но показавшаяся Эдди очень длинной, а потом они вместе произнесли его: «Чеззет».

Эдди не решился повторить его: горло забили слезы. У Роланда таких проблем не было. Он оттащил от двери еще несколько тел, в том числе Флагерти, на лице последнего так и застыла злобная усмешка, и произнес требуемое слово. Вновь дверь между мирами щелкнула, открываясь. Эдди широко распахнул ее, и все четверо оказались лицом к лицу, Сюзанна и Джейк в одном мире, Роланд и Эдди — в другом, а между ними — мерцающая прозрачная мембрана, похожая на ожившую слюду. Сюзанна протянула руки, и они прошли сквозь мембрану и появились, словно из толщи воды, которую каким-то образом поставили на попа.