Черное солнце - Макнилл Грэм - Страница 45

Глава 14

Всё это время Ардарик Ваанес безрезультатно сражался с Мортицием. Тварь крепко держала его своими бронзовыми когтями, руки и ноги Ардарика оказались плотно прижаты к телу, и шевелить он мог только головой. Уродливый хирург двигался через пещеру, наполненную криками и стенаниями, на длинных и тонких, как стилеты, ногах. Шаги его были широкими и плавными, как будто поверхность под ним была гладкой, как зеркало, а не заваленной всяким хламом. Возвышаясь над отвратительными мутантами, что трудились над столами для экспериментов, Мортиций прокладывал путь сквозь всю эту суету.

— Пазаниус! — выкрикнул Ваанес. — Ты меня слышишь?

Сержант попытался кивнуть, но его голова лишь безвольно мотнулась. Он был совершенно беспомощен, к тому же находился под действием сильного наркотика. Монстры в чёрных робах тащили их в неизвестном направлении, но не приходилось сомневаться, что навстречу верной погибели. Сразу за Пазаниусом, находящимся в полубессознательном состояния, следовали Серафис, Кровавый Ворон, два гвардейца и оставшиеся девять воинов из отряда.

Уже не первый раз с того момента, как они начали путешествие к Халан-Голу, Ваанес проклял Вентриса, умудрившегося запудрить всем мозги и втянуть их в самоубийственную авантюру. Но ещё больше он корил себя за то, что поддался слащавым разглагольствованиям капитана о чести и отваге. Сам Ваанес давно уже не помышлял ни о какой чести и отваге. И в нужный момент стоило напомнить себе об этом ещё раз, а не покупаться опять на эту старую как мир уловку.

Хонсю был совершенно прав, рассуждая о том, куда может завести обострение чувства долга и собственного достоинства. Ваанес давным-давно разуверился в таких вещах и даже исключил подобные слова из своего лексикона. К этим выводам он пришёл после многолетнего блуждания меж звёзд, когда он был воином Гвардии Ворона. Он скитался десятилетие за десятилетием, пока не оказался в этом чёртовом мире, в чёрной дыре, из которой не было выхода.

Какого чёрта он доверился Вентрису? Капитан поманил его последним шансом искупить вину и обрести спасение. А он, дурак, ухватился за соломинку, надеясь как-то оправдаться, очистить себя в глазах Императора. И сейчас Ваанес острее других чувствовал, какой болью и разочарованием обернулась эта надежда.

Он мысленно отгородился от истошных криков и жалобных стонов, что издавали многочисленные горемыки, преданные в руки Мортициев. Впрочем, эти стенания не находили должного отклика в его каменеющем сердце. Да, раньше он тоже был слабым, позволял себе испытывать угрызения совести, тоску и жалость. Он запретил себе все эти эмоции уже много лет назад, и это лишь закалило его характер.

— Сильные в одиночку становятся только сильнее, — прошептал он слова, которые когда-то услышал от одного из своих бойцов.

В конце концов, их страшное путешествие подошло к концу, и пленников доставили на широкую арену с дюжиной стальных, покрытых кровью и ржавчиной операционных столов. Столы располагались по кругу, очерченному глубоким жёлобом для стока крови. Ряд железных столбов обрамлял вивисекторий. Над каждым столом крепились блоки и крюки. Ёмкости для крови и отходов мерзкого производства были расставлены поблизости, рядом с ними располагались корыта с тёмной водой. Грязный рабочий стол, что стоял в центре вивисектория, был завален множеством ножей с лезвиями различной длины и формы, тяжёлыми тесаками, топорами и слесарными ножовками.

Мортиции определили каждого пленника на отдельный стол и надёжно закрепили их руки и ноги в металлических тисках. Ваанес умудрился лягнуть тварь, что приковывала его, но враг оказался намного сильнее и проворнее: одним движением он швырнул воина прямо на стол. Железный коготь мелькнул перед глазами Ваанеса, и через секунду тот уже не мог проморгаться от крови — лоб был рассечён до кости.

Отвратительная морда с мертвенными чертами приблизилась к его залитому кровью лицу. Мутант что-то свирепо свистел на своём дикарском наречии. Ваанес, недолго думая, харкнул кровью, заполнившей его рот, прямо в глаза твари. Взбешённый таким неповиновением урод опять занёс руку с выпущенными когтями для удара, но другой Мортиций что-то отрывисто прошипел своему несдержанному собрату. Это спасло Ваанеса от мгновенной смерти. Вместо того чтобы убить человека сразу, хаосит намертво прикрутил его руки к столу, удостоверившись, что строптивец не сможет сопротивляться.

Ваанес внимательно наблюдал, как чудовище в робе, передвигающееся на шипованных гусеницах, собрало все их оружие и сложило на отдельный стол. Два Мортиция с большим интересом начали перебирать эту груду. Ваанес изо всех сил дёрнул оковы, больше всего на свете желая освободиться и прикончить этих ублюдков. Он не надеялся, что ему удастся выжить, но ведь он мог хотя бы попытаться утащить несколько уродов с собой на тот свет.

Пазаниуса так же крепко прикрутили на соседнем столе, его серебряная рука была зафиксирована таким образом, чтобы можно было детально рассмотреть место соединения блестящего металла и плоти. Его предплечье перевешивалось через острую кромку хирургического стола. Мортиции удостоверились в том, что пленники совершенно обездвижены, и вернулись каждый к своим мрачным делишкам.

Возле пленников остались только двое, и Ваанес понял, что лучшего момента для побега ему может никогда больше не представиться. Мутант, которого все звали Сабатиером, видимо, был здесь главным. Он прохромал в вивисекторий, окинул взглядом воинов и одобрительно кивнул, когда убедился, что все они надёжно зафиксированы.

— Как самочувствие? Веди себя поскромнее, — сказал он Ваанесу, слегка наклонив к нему угловатую уродливую голову, криво сидящую на плечах.

— Как только я вырвусь, первым делом снесу тебе башку и посмотрю, какое у тебя будет самочувствие, чёртов урод! — выкрикнул Ваанес.

Сабатиер разразился булькающим смехом.

— Ну нет! Это я намерен посмотреть, как ты будешь болтаться на крюках, корчась от невыносимой боли. Как и твои приятели.

— Будь ты проклят! Я убью тебя! — взвыл Ваанес, тщетно пытаюсь высвободить руки из железных оков.

Сабатиер наклонился ещё ближе, и Ваанесу стало слышно, как пощёлкивают его шейные позвонки, когда он поворачивал голову.

— Я в полной мере наслажусь зрелищем твоей смерти. Я буду наблюдать за тем, как ты будешь хныкать и молить о пощаде, когда мои помощники вспорют тебе брюхо и развесят твои внутренности, чтобы ты мог полюбоваться ими.

— Да заткись ты уже! — прорычал выведенный из себя Ворон. — Убей или заткнись!

Ваанес услышал знакомый сухой кашель Леонида и повернул к нему голову. Но кашель стал еле различимым, когда раздался резкий вой пилы от стола, где лежал Пазаниус. Ваанес в ужасе смотрел, как Мортиции склонились над сержантом, и один из них выпустил стальные когти и зафиксировал руку Ультрамарина ещё крепче. Другой уже опускал лезвие пронзительно визжащей пилы на предплечье Пазаниуса.

Заворожённый страшной картиной, Ваанес не мог оторвать глаз от кончика лезвия, вспарывающего мышцы на руке сержанта. Пазаниус безостановочно кричал, а Мортиции хладнокровно продолжали своё дело. Лезвие все глубже погружалось в предплечье, и боль была такой сильной, что страдалец чувствовал её даже сквозь наркотическую одурь. Угол наклона режущего лезвия изменился, оно почти скрылось в плоти несчастного, и Ваанес почувствовал резкий запах жжёной кости.

Кровь лилась из страшной раны на пол, стекала по жёлобу в сливное отверстие и уходила в канализацию с жутким бульканьем. Ваанес слышал, как всхлипывают гвардейцы, не в силах смотреть на страдания товарища. Ардарик же был не в состоянии оторвать глаз от ужасного зрелища и продолжал наблюдать.

За несколько мгновений, которые показались воинам вечностью, процедура была завершена. Мортиции, крепко ухватив отпиленную конечность, пронёс её прямо перед лицом бывшего хозяина. Боль вернула Пазаниусу сознание, и он повернул голову, чтобы посмотреть на то, как изуродовали его тело. И хотя свет в помещении был очень тусклым и мерцающим, Ваанес был готов поклясться чем угодно, что по лицу сержанта скользнула улыбка.