Красная опасность - Маклин Алистер - Страница 25

Палуцци, пожелав всем спокойной ночи, откланялся.

— Мне еще надо кое-какие бумажки посмотреть перед сном, — сказал Колчинский, поднимаясь. И еще раз напомнил Сабрине: — Помиритесь с Михаилом, я вам это серьезно говорю.

Когда Колчинский ушел, Сабрина, подождав немного, взяла фотокопию перевода и направилась к Грэхему. Но его в комнате не оказалось. Девушка тихо выругалась. Где же он может быть?

Майк стоял на лестнице около лифта.

— Это Сергей вас прислал, да? — спросил он, окликнув Сабрину.

— Я бы все равно пришла. Нам надо поговорить.

Майк открыл дверь, зажег свет, достал из чемодана коробку из-под сигар и вынул из нее специальный контрольный аппарат «Б-405», которым снабжались все оперативники. С помощью этого аппарата Грэхем убедился, что за время отсутствия в комнате не поставили подслушивающее устройство. Затем взял из холодильника бутылку минеральной воды.

— Хотите что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, я только что пила кофе.

Девушка села в кресло около окна. Потом протянула Майку фотокопию перевода и рассказала обо всем, что произошло после его ухода.

— Простите, что я вас расстроила, — тихо произнесла Сабрина, — но мне так хотелось вам помочь. Вы зря себя мучаете, поверьте... И зря замыкаетесь в своем горе.

— Может быть, вы и правы, — пробормотал Грэхем, по-прежнему крепко сжимая бутылку.

Его слова прозвучали для нее неожиданно. Он медленно поднял глаза и посмотрел на Сабрину. В них было новое для нее, особое выражение. И он показался ей вдруг очень уязвимым. Таким она его никогда не видела.

— Вы единственный человек, который попытался мне помочь преодолеть ту боль, ту горечь, которые заполнили мое сердце после гибели Керри и Мики. Я хочу рассказать вам то, что, возможно, поможет лучше понять, что же со мной происходит. Я никому этого не рассказывал. Даже матери, а ближе нее у меня никого нет. — Грэхем поставил бутылку около себя на ковер и провел рукой по волосам. Видно было, что он пытается привести в порядок свои мысли. Наконец, поднял глаза на Сабрину и продолжил: — За два дня до того, как я уехал в Ливию, Керри узнала, что беременна. Тогда я и принял решение, что, вернувшись, уйду из «Дельты». Но рассказать жене о своем решении не успел. События развивались слишком стремительно. Мы еще думали пригласить к себе родных, сказать им, что Керри собирается стать матерью. На этой вечеринке я и хотел поделиться с женой своими планами... Не довелось...

— А вы были бы счастливы, если бы действительно ушли с оперативной работы? — спросила Сабрина.

— Поверьте, мне нелегко далось это решение, но в той ситуации я был уверен, что поступаю правильно. У меня был широкий выбор: я мог бы стать инструктором, консультантом, инспектором, наконец. И все это далеко не конторская работа. Я бы продолжал заниматься тем, что мне интересно, и в то же время семья была бы рядом. Керри об этом мечтала. Вы и представить себе не можете, что я пережил, узнав, что жену и сына похитили. Я был просто убит. Хотел бросить свою работу, только бы мне их вернули! Но, подумав, понял, что просто не могу так поступить. Мой долг был бороться с теми, кто занимается терроризмом, иначе я бы оказался скотиной и просто бы не мог посмотреть в глаза жене и сыну, если бы мы снова встретились. Вы понимаете теперь, в каком аду я живу?

— Конечно, понимаю, — мягко ответила Сабрина. — И Керри тоже поняла бы, что вы не могли поступить иначе.

Грэхем встал:

— Завтра у нас тяжелый день. Пойду приму ванну, потом посплю немного. Кто знает, когда нас поднимут.

— Спасибо за откровенность, Майк.

— И вам тоже, — пробормотал Грэхем. — Спасибо за помощь.

Она обняла его и быстро вышла из комнаты.

Глава 7

Среда

Колчинского разбудил телефонный звонок. Он хотел снять трубку, смахнул с тумбочки часы и сигареты и, открыв, наконец, один глаз, увидел, что до телефона ему не дотянуться. Сделав над собой усилие, он сел в кровати и взял трубку.

— Сергей? Это Фабио говорит. Паоло Конте пришел в сознание.

— Прекрасно! — ответил Колчинский, поднимая с пола сигареты и взглянув на часы: было 7.04 утра. — Кто-нибудь из ваших с ним уже разговаривал?

— Еще нет. Я сейчас еду в госпиталь.

— Встретимся через тридцать минут. — Колчинский прикрыл трубку рукой и откашлялся.

— С вами все в порядке? — спросил Палуцци.

— Да вот закурил натощак... — ответил Колчинский, с отвращением взглянув на сигарету. — Я сообщу остальным и позвоню Калвиери.

— Хорошо. Встретимся в госпитале через тридцать минут.

Колчинский положил трубку телефона и затянулся еще раз. Почему он продолжал курить? Курение давно не доставляло ему удовольствия, а просто превратилось в дурную и дорогостоящую привычку. Он потушил сигарету, позвонил Сабрине, Грэхему и Калвиери. Тот не ответил. Тогда он набрал номер Пизани, который Калвиери дал ему накануне вечером. Трубку тут же взяли.

— Могу я попросить Тони Калвиери? — спросил Сергей по-итальянски.

— Подождите, — последовал ответ, и Колчинский услышал, как трубку положили на что-то твердое, наверное на стол.

Через несколько минут трубку взяли:

— Тони Калвиери слушает, говорите.

— Это Колчинский. Конте пришел в себя, он в сознании. Через тридцать минут мы встретимся с Палуцци в госпитале.

— Я подъеду, как только смогу.

— Удалось что-нибудь выяснить?

— Пока ничего существенного, — вздохнул Калвиери. — Расскажу, когда увидимся. Спасибо, что сообщили мне о Конте.

Через десять минут Колчинский встретился с Грэхемом и Сабриной возле гостиницы, и они поехали в больницу Санто Спирито, расположенную в центре города. Палуцци дожидался их в вестибюле.

— Вы говорили с Конте? — сразу же спросил Колчинский.

— Пока не было возможности. Я сам только что приехал. — Палуцци подождал, пока медицинская сестра пройдет мимо и спросил: — Где Калвиери?

— Я застал его в доме Пизани — он все еще там, сказал, что приедет, как только сможет.

— Это хорошо. Я бы хотел, чтобы мы успели поговорить с Конте без него.

— Почему? — поинтересовалась Сабрина.

Они зашли в лифт, Палуцци нажал кнопку третьего этажа и продолжил:

— Психологический расчет: Убрино пытался Конте убить. Нам надо на этом сыграть, если мы хотим войти к парню в доверие. А если ему станет ясно, что мы сотрудничаем с «Красными бригадами», это может нам повредить. Рисковать нельзя.

Они поднялись в отделение, и Палуцци представился двум карабинерам в форме, которые сидели в конце коридора около дверей отдельной палаты.

— А кто остальные? — спросил один из полицейских.

— Они со мной, вот все, что вам нужно знать. Конте не стало хуже?

— Нет, сэр, — ответил полицейский.

Палуцци отвел Грэхема в сторону и шепнул ему:

— Я пошлю карабинеров позавтракать, а вы подождите здесь нашего друга. Делайте что угодно, только чтобы он не проник в палату.

— Понял, — ответил Грэхем.

Палуцци переговорил с полицейскими, и они с удовольствием отправились перекусить. Но когда майор открыл дверь палаты, то увидел, что там дежурит еще один полицейский. Тот вскочил и хотел было остановить майора, но Фабио показал ему удостоверение и тут же предложил пойти позавтракать вместе с коллегами. Полицейский поспешил в кафетерий, а Колчинский и Сабрина вошли в палату и тихо прикрыли за собой дверь.

Конте неподвижно лежал на кровати. Он был очень бледен, глаза налиты кровью. Раненый внимательно следил за каждым шагом посетителей. Хотел им что-то сказать, но не смог — в горле пересохло. Сабрина налила воды в стакан, стоявший на тумбочке, приподняла голову раненого и поднесла стакан к его губам. Он сделал глоток и закашлялся.

— Спасибо, — проговорил он еле слышно.

Сабрина была поражена тем, что Конте очень молод. В досье ЮНАКО значилось, что ему двадцать два года, но он выглядел просто как школьник. Шестнадцать, семнадцать от силы. Что заставило его стать членом «Красных бригад», вступить на опасный путь? Разве он не понимал, что идет на преступление, рискует собственной жизнью? Может быть, понял теперь, когда мечта стать благородным мстителем превратилась в кошмар?!