Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Гольман Иосиф Абрамович - Страница 13

– Вы и в самом деле виноваты. Тоже мне Цицерон. За красивую фразу вылетели из процесса. Вам парня невиновного надо было вытащить или ораторское самолюбие потешить?

И Олегу Всеволодовичу, несмотря на всю его гордость, пришлось согласиться с большей частью доводов председательствующего.

В то же время Багров занимался подготовительной работой по делу обвиняемого Куницына. Командировка откладывалась, но не отменялась. Анна Ивановна раз в три дня четко отзванивала и строго напоминала. У нее точно не забалуешь!

– Я и не заметила, как время прошло, – сказала Ольга, выбираясь из-за стола, изрядно заваленного документами. Багров и здесь ее опережал: у него всегда царил идеальный порядок.

– Идем в «Царицу». Я угощаю, – сообщил Волик.

«Царица», недавно открытый кабачок недалеко от конторы, еще ничем не прославилась, но у Томского, видать, уже и там завелось деловое знакомство.

– Десять процентов скидки? – ехидно поинтересовалась Шеметова.

– Семьдесят, – веско отрезал Томский.

– Серьезно, – уважительно отметил Багров. Действительно серьезно: с такой скидкой можно было есть все что хочешь по цене бизнес-ланча. – Единственный минус – таких скидок не бывает.

– Врешь ты все, – просто сказала Ольга.

– Вот и не вру, – обиделся Волик. – Захочу – вообще восемьдесят сделаю.

– Тогда уж сто делай, – рассмеялась Шеметова.

– Сто нельзя, – с некоторой грустью вздохнул Томский.

– Почему восемьдесят можно, а сто нельзя? – Тут даже Багров заинтересовался.

– Потому что у меня есть партнер. И он здесь не обедает. Неудобно сто. В одну сторону получается.

– Так это твой кабак? – поразилась Шеметова.

– Ага, – довольно подтвердил Волик. – Наполовину. Ну, и еще папа добавил, у меня не хватало.

– Восемьдесят процентов? – подколола Шеметова.

– А сколько мама дала? – не удержался и Олег Всеволодович.

Волик не обижался.

Друзьям дозволялось подшучивать над этим талантливым большим человеком. А в том, что Багров и Ольга были его друзья, сомнений не имелось никаких.

До «Царицы» идти минут десять, не больше.

Народу в зале было на удивление много, даже для обеденного часа. Похоже, Волик и в самом деле затеял прибыльное предприятие.

Томского отсутствие свободного столика не смутило. Он бодренько провел друзей через общий зал и, открыв неприметную дверь, завел, по-видимому, в приватный кабинет. Там стоял не только сервированный стол на шесть персон, но и достаточно большой диван, а под потолком висел широкоформатный телевизор. Еще одна узкая дверца вела в следующее помещение, скорее всего, санузел.

– А за сортиром – запасной выход? – спросил Багров.

– На дальнюю улицу, – ответила за Томского Шеметова. – Мечта шпиона.

– Или женатого изменщика, – добавил Багров. Тут же получив от Ольги ощутимый толчок в бок.

Потому что, кроме них, в помещении находились еще люди. Точнее, один человек. Женщина.

– А это Марина.

Волик произнес ее имя так нежно, что у коллег временно отпала охота шутить. Похоже, друг реально попал в когтистые лапы Купидона, причем всерьез.

Марина оказалась раза в полтора меньше Волика и, навскидку, раза в четыре легче. Она была худенькая, темненькая (брюнетка с хвостиком) и в не слишком модных очках.

Нет, вовсе не страшненькая. Но разительно отличавшаяся от прежних Воликовых подружек, чьи ноги непременно шли непосредственно от ушей.

Шеметова мгновенно почувствовала в девушке родственную душу, ботанку-отличницу, коей и сама являлась все восемнадцать лет учебы (школа – МГУ – аспирантура).

– А я – Ольга, – представилась она, протянув руку. Ладонь у девушки была узенькая, но пальцы неожиданно цепкими.

– Вы случайно не хирург? – спросила Шеметова. – Такие сильные пальцы.

– Нет, я математик.

– Кто? – выдохнул Багров, никогда в своей жизни не встречавший женщин-математиков.

– Математик в чистом виде, – улыбнулась Марина, разом став симпатичнее. – Вся моя работа – бумага да ручка.

– Никаких накладных расходов, – внес вклад в беседу Волик.

– Ответ неверный, – рассмеялся Олег. – Жизнь после свадьбы – сплошные накладные расходы.

Умозаключение по ряду причин Шеметовой не понравилось, но снова тыкать шефа в бок она не стала.

Все четверо уселись за стол. Официанты начали приносить яства, мало напоминающие стандартные ингредиенты комплексных обедов.

Успевали и поговорить, конечно. Ведь Волик их для этого и позвал – чтобы потом, собрав информацию, друзья могли сообщить свое мнение о девушке Марине. Впрочем, приглашенные эксперты уже понимали, что их мнение будет вежливо выслушано и забыто за ненадобностью.

Потому что Волик действительно влюбился. Достаточно было посмотреть, с какой нежностью он подает Марине салфеточку или со всей мощью своего стосорокакилограммового тела бросается приоткрыть занавеску, когда Мариночке показалось, что в комнате темновато.

– А почему все-таки математика? – никак не мог расслабиться Олег Всеволодович.

– Не знаю, – задумалась девушка. – Может, потому, что у нас в семье все математики. Мама, папа, дедушки. Династия, в общем. Я лет до пяти думала, что других профессий в мире вообще не существует.

– И вам нравится? – ужаснулся Багров.

– Конечно, – улыбнулась Марина. Она явно не хотела втягиваться в ехидный диспут. – Как математика может не нравиться? Красота и полное отсутствие вранья.

– Это она на адвокатов намекает, – встрял Волик, глядя на предмет своего восхищения.

– Ни на кого я не намекаю, – улыбнулась Марина.

– А пальцы сильные, потому что каждый день ручку держат? – решила разрядить обстановку Ольга.

– Думаю, нет, – вновь серьезно ответила та. – Я еще каждый день на виолончели играю. Два часа минимум.

– А зачем? – совсем ошалел Багров.

– Потому что красиво, – повторилась Марина.

– И никакого вранья, – добавил Волик. – Вообще-то она в оркестре играет.

– В квартете, – поправила она.

– Хобби такое? – наконец понял Олег.

– Они даже по миру гастролируют, – снова влез Волик. Его прямо-таки распирало от гордости.

– А как удается совмещать? – теперь уже не поняла Ольга, тоже любившая во всем четкость и ясность.

– Гастролируем – это громко сказано, – объяснила Марина. – Есть фестивали непрофессиональных коллективов. Вот туда ездим.

– Значит, все четверо – с хобби? – Все-таки Багров был удивлен.

– Да, если так можно выразиться про музыку. Великий Бородин, он что – музыкант-любитель? Он же химик был выдающийся. А у нас первая скрипка – доктор медицинских наук.

– Не хотел бы лечиться у скрипача. – Почему-то эта история Багрова задела.

– И зря, – Марину ничем было не пробить. – Очень заслуженный человек. Рентгенолог. Один из лучших в стране специалистов по магнитно-резонансной томографии. Вторая скрипка – инженер. Альт – домохозяйка. Вот и весь коллектив. Как говорит Волик, минимум накладных расходов.

Тут официанты принесли такой роскошный шашлык из ягненка, что диспут прикрылся сам собой – рты-то заняты.

Ольга понимала, почему взвился Багров. Для него работа была всем. А какое при этом может быть хобби? Единственное, умный Олег Всеволодович не учел, что все люди разные. И каждый из нас – всего лишь один из семи миллиардов. Так что скромнее надо быть, товарищ Багров. Впрочем, это обстоятельство многие не учитывают.

После ягненка народ расслабился.

А затем, как всегда, вернулись к делам насущным.

Волик был наслышан про дело убийцы милиционера, к нему же Куницына тоже заходила. Не оценив, правда, его профессиональных возможностей.

– Так как вы парня собираетесь защищать? – поинтересовался он. – План-то есть?

– Наметки, – кратко ответил Олег Всеволодович.

– Тяжко вам придется, – посочувствовал коллега. Юристом он был отменным, хоть и не любил дел, связанных с серьезными трагедиями. – Весь джентльменский набор: группа, умысел, представитель власти при исполнении.