Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Уиггин Кейт Дуглас - Страница 12

- Я купила большой отрез коричневого полотна, - сказала Миранда лаконично. - Этого хватит еще на два платья и останется на то, чтобы потом сделать новые рукава, поставить заплаты и надставить подол. Это будет очень экономно.

- Я знаю. Но мистер Уотсон говорит, что согласен взять оставшуюся ткань и продать нам розовое и голубое полотно за ту же цену.

- Ты спрашивала его об этом?

- Да, мэм.

- Ты не имела права вмешиваться не в свое дело.

- Я была в его магазине, когда помогала Эмме-Джейн выбирать переднички. Я думала, что для вас не имеет значения, какого цвета платья я буду носить. Розовое пачкается ничуть не быстрее коричневого, и мистер Уотсон говорит, что ткань можно кипятить: она не полиняет.

- Мистер Уотсон, полагаю, большой специалист в вопросах стирки. Сама я против того, чтобы дети наряжались в модные цвета, но хочу выяснить, что думает об этом твоя тетя Джейн.

- Я думаю, что совсем не плохо позволить Ребекке сшить себе одно розовое и одно голубое платье, - сказала Джейн. - Для ребенка утомительно шить из ткани одного и того же цвета. Вполне естественно, что она хочет что-нибудь новое. Кроме того, она будет выглядеть как приютский ребенок, если мы неизменно будем одевать ее в коричневое платье с белым передником. К тому же этот цвет ей не идет!

- “Красив тот, кто красив душой”, - говорю я. Попасть в беду из-за своей красоты Ребекке не грозит, это точно. Хоть она и задирает нос, хвастаться совсем нечем. И ни к чему забивать ей голову нарядами.

- Она дитя, и ей нравятся яркие цвета - вот и всё. Я хорошо помню, какие чувства были у меня в ее возрасте.

- Большой дурой ты была в ее возрасте, Джейн.

- Да, была, и слава Богу! Хотела бы я знать, как взять с собой из детства хоть немного моей “глупости”, как это удается некоторым людям, чтобы украсить закат моих дней.

В конце концов появилось розовое полотняное платье, и, когда оно было закончено, тетя Джейн сделала Ребекке восхитительный сюрприз - показала, как превратить узкую белую тесьму в красивую отделку, заложив ее плоскими уголками и пришив к платью аккуратными маленькими стежками.

- Это будет приятным рукоделием для тебя в долгие зимние вечера, Ребекка. Ведь тете Миранде не понравится, если ты все время будешь только читать. Ну а сейчас, если ты думаешь, что сможешь приметать два ряда белой тесьмы к подолу твоей розовой юбки так, чтобы они лежали точно по меткам, я пришью их для тебя, а потом отделаю тесьмой лиф и рукава, и у тебя будет нарядное платье.

Радость Ребекки не знала границ.

- Я мигом приметаю! - воскликнула она. - Подол этой юбки не меньше тысячи ярдов в длину, - мне ли не знать, когда я его подрубала. Но красивую отделку я пришила бы к нему, даже если бы он тянулся отсюда до Милтауна. Ах, как вы думаете, тетя Миранда позволит мне когда-нибудь съездить в Милтаун с мистером Коббом? Он меня уже два раза приглашал. Но в субботу я должна была собирать землянику, а в другой раз шел дождь. Боюсь, что тетя Миранда не одобрит мою поездку. Уже двадцать девять минут пятого, тетя Джейн, и Элис Робинсон давно сидит под кустом смородины и ждет меня. Можно мне пойти поиграть?

- Да, можешь идти, только лучше вам бегать подальше от дома, за скотным двором, чтобы ваш шум не помешал тете Миранде. Я вижу Сюзан Симпсон, близнецы и Эмма-Джейн прячутся за забором.

Ребекка сбежала с крыльца, подхватила Элис Робинсон из-под смородинных кустов и, что было гораздо труднее, с помощью сложной системы сигналов успешно отделила Эмму-Джейн от компании Симпсонов, которые были слишком малы для приятных развлечений, запланированных на этот день. Впрочем, Симпсонами не следовало пренебрегать, так как им принадлежал самый восхитительный двор во всей деревне. В нем в поражающей воображение неразберихе стояли старые сани, конные грабли, бочки, диваны без спинок, остовы кроватей без изголовья - все это было в разной степени непригодности, и картина этого хаоса никогда не оставалась неизменной даже в течение двух дней. Миссис Симпсон редко бывала дома, но когда и бывала, ее мало заботило то, что происходит в нем и возле него. Любимым развлечением детей было превращать дом в крепость, храбро обороняемую горсткой американских солдат от осаждающих сил британской армии. Распределение ролей производилось очень осмотрительно, так как ни у кого не было намерения позволить победить кому-то, кроме американцев. Маятника Симпсона обычно назначали главнокомандующим британской армии - именно такой слабовольный и ненадежный военачальник вполне был способен своими противоречивыми приказами и любовью к дальним тылам привести к бесславной гибели любой полк. Иногда многострадальный дом становился бревенчатым завалом, и храбрые поселенцы наносили поражение отряду враждебно настроенных индейцев или бывали перерезаны ими, но при любом исходе борьбы дом Симпсонов выглядел, если процитировать жителей Риверборо, так, словно там “дьявол с аукциона торговал”.

Вторым по значению после этой необыкновенно интересной площадки для игр было, по мнению детей, поле деятельности, представлявшееся на “потайной поляне” - поросшей бархатистой травой полоске земли пастбища Сойеров, почти скрытой от глаз небольшой рощицей. Там было полно пленительных холмиков и уютных долинок, а также ровных участков, покрытых дерном, очень удобных для возведения “домов”, на которые деревья в жару наводили приятную тень. Это был тяжелый, но радостный труд - таскать в столь уединенное место охапки “палочек” и “кругляшей” с лесопилки. Делалось это по преимуществу после ужина, в сумерки, что придавало подобному занятию еще большее очарование. Здесь в коробках и ящиках из-под мыла, спрятанных под деревьями, хранились все их сокровища - маленькие корзинки, чашки и тарелки, сделанные из репейных колючек, кусочки битого фарфора и куклы, которых с успехом использовали для разыгрывания всевозможных историй и романов с изображением смертей, похорон, свадеб, крестин. В этот день планировалось возвести высокий квадратный “дом” из палочек вокруг Ребекки, которой предстояло быть томящейся в тюрьме Шарлоттой Корде15. Какое это было волнующее переживание - стоять с головой, обмотанной передником Эммы-Джейн, и чувствовать, что прутья, к которым она прижимается, словно становятся холодной железной решеткой, а глаза ее - больше не глаза Ребекки Рэндл, но отражают в себе нечто от страдальческого взгляда злополучной героини.

- Прелесть, правда? - вздохнули смиренные строительницы тюрьмы, которым пришлось изрядно потрудиться, но которые теперь не могли налюбоваться делом своих рук.

- Так не хочется разбирать, - сказала Элис. - Была уйма работы.

- Если вы прикатите несколько камней и разберете верхнюю часть стенки, я смогу перелезть через нее, - предложила Шарлотта Корде. - А камни оставим, и тогда завтра вы вдвоем влезете в тюрьму и станете маленькими принцами в Тауэре, а я - Ричардом III16; и я убью вас.

- Какие принцы? Какой Тауэр? - спросили в один голос Элис и Эмма-Джейн. - Расскажи!

- Не сейчас. Мне пора домой. (Ребекку можно было назвать сторонницей строгой дисциплины.)

- Это очень приятно, я думаю, быть убитой тобою, - сказала верная Эмма-Джейн. - Хотя ты ужасно по-настоящему убиваешь. Может быть, нам лучше позвать Илайджу с Илайшей и сделать их принцами?

- Начнешь их убивать, а они завопят, - возразила Элис. - Ты же знаешь, какие они все глупые, совсем играть не умеют - все, кроме Клары-Беллы. А потом, если мы один раз покажем им эту “потайную поляну”, они будут играть здесь все время, а может быть, и красть что-нибудь, как их отец.

- Из того, что их отец крадет, совсем не следует, что они будут это делать, - возразила Ребекка. - И не упоминайте об этом при них, если хотите быть моими настоящими, близкими друзьями. Моя мама велит мне никогда не говорить людям в глаза дурное об их родственниках, потому что бесчестно стыдить их за то, в чем они не виноваты. Помните историю с Минни Липучкой?

Разумеется, им нетрудно было припомнить этот драматический эпизод, ведь он имел место лишь несколько дней назад, а версия его, которая смягчила бы даже каменное сердце, была изложена каждой девочке в деревне самой Минни Липучкой, хотя именно Ребекка, а не она вышла победительницей из этой словесной баталии. Но Минни лелеяла свою обиду и намеревалась взять реванш.