Детектив США. Книга 1 - Филипс Джадсон Пентикост - Страница 49

— А если Тьюзди откажется ездить в город за продуктами?

— Мы постараемся убедить его. Думаю, нам это удастся, если я дам волю мальчикам с Эмили или Линдой. Но если я ошибаюсь, нам придется уходить отсюда, хотим мы этого или нет. А если нас заставят уйти раньше, чем нужно, мальчики захотят поквитаться. Однажды они вкусили крови и вновь мечтают об этом.

— Семья около Бреттлборо?

Крамер нахмурился, кивнул.

— Я не могу держать их в узде. Мы зашли на ферму, чтобы раздобыть немного денег и еды. Хозяин плеснул горячим кофе в лицо Джейку Телицки. Что там началось. В мгновение ока они разодрали шесть человек на куски, — серые глаза блеснули. — Словно произошел взрыв. Казалось, им дали ЛСД. Они обезумели.

Во рту Питера пересохло.

— Они только и ждут, чтобы сорваться вновь, — продолжал Крамер. — Им это понравилось. И мне их не остановить.

— Даже если б вы этого хотели.

— Даже если б хотел, — Крамер раскурил новую сигарету, окурок бросил на каменный пол. — Пути к спасению нет ни для кого, старичок, за исключением, возможно, меня. Думаю, я сумею добраться до Мексики, а оттуда уехать в какую-нибудь страну, где даже не слыхивали о США. Остальным для этого не хватит ума. Они слишком жаждут крови.

— Но почему не попытаться уйти одному?

— Потому что они набросятся на меня. Четверо против одного, да кошачьи когти впридачу.

— Кошачьи когти?

— Я про рыжую. Она присоединится к ним, потому что я нахожу, что она не в моем вкусе. Как видишь, я жонглирую бомбой на острие ножа, старичок. Они признают, что я умнее, поэтому и слушают меня. Но, если я пойду им наперекор, церемониться со мной не станут. В душе они ненавидят меня, потому что для них я ассоциируюсь с властью. В старике они видят папу, а папа — это враг. Эмили — мама, значит, тоже враг. В конце концов, когда нужда в них отпадет, мои парни сожрут их живьем.

— А Линда Грант?

Крамер облизал губы.

— Лакомый кусочек. Право первого принадлежит Джорджи Мангеру, который привел ее сюда, а потом наступит их очередь, и они ее не пощадят, потому что она не получит наслаждения от общения с ними, — он засмеялся. — Джорджи — чокнутый, знаешь ли. Он полон безумных грез. Он хочет, чтобы Линда отдалась по своей воле, потому что мнит себя неотразимым. Он провел с ней целый день, говорил, пел. Ухажер! И будет говорить и петь, пока не поймет, что этим ничего не добьется. Тогда он начнет мстить, братец.

— И вы не шевельнете пальцем, чтобы удержать его?

— Не в моей власти, старичок. Даже домашняя собачонка кусает хозяина за руку, если тот заденет ее за живое.

— Как вы собрали эту банду?

— Долгая история о кривой дорожке, — Крамер нахмурился. — Да и какое это имеет значение? — он глубоко затянулся. — Блондин, Бен Мартин, и долговязый чернявый, Дьюк Лонг, — из Нью-Йорка. Дети окраин. Они познакомились еще подростками и с тех пор вместе. Отец Бена был портовым грузчиком. А Дьюк не знает, кто у него отец. Его мать жила в двухкомнатной квартире неподалеку от Норт-Ривер с десятью детьми от разных папаш. Бен перенял воровские приемы у своего старика. Мне говорили, что грузчики богатели на мелких кражах. Мальчики росли без присмотра. Хулиганили на улицах, грабили в подземке. Девчонка у них была одна на двоих, Труди Гаррет, эта рыжая. Ночевали они в подъездах да на пристанях. Какой-то умник приучил их к наркотикам, и они ударились в грабежи, чтобы расплачиваться за необходимое им зелье. Как-то вечером Бен покусился на добычу отца. Завязалась драка, и Бен пырнул папашу ножом. Из дома пришлось уйти. Однажды, приняв изрядную дозу, они попали на митинг протеста. Какие-то парни обличали войну во Вьетнаме и жгли повестки. Они также решили выразить свое несогласие с действиями администрации. Все как раз говорили о самосожжении буддистов в Сайгоне. Вот и они нашли какого-то бродягу, облили его бензином и сожгли живьем, — серые глаза внимательно разглядывали Питера. — Не тошнит, старичок?

— Есть немного, — холодно ответил Питер.

— Кто-то заметил рыжую, пока бродяга горел, как свеча, и им пришлось сматываться из Нью-Йорка. На попутном грузовике они добрались до Коннектикута. Днем прятались, ночью воровали. Думаю, они направлялись в Канаду. Где-то подцепили Джейка Телицки. Самый здоровый из нас. Прошлое у него примерно такое же. Боролся на ярмарках, зарабатывал на жизнь своими мышцами. Сила — все, что у него есть, и лишь жестокостью он может доказать миру, что он — мужчина. Он присоединился к Бену, Дьюку и девке. Думаю, он тоже спит с ней. Потом они нашли Джорджи Мангера. Плохой мальчик, не такой грубый, как остальные, но достаточно испорченный, чтобы восхищаться их независимостью и безжалостностью.

— Но теперь они в опасности, потому что их слишком много. Пятерым прятаться сложнее, чем одному. Они потеряли бдительность. То тут, то там находился свидетель, сообщавший полиции приметы кого-то из них. Сейчас их ищут по всей Новой Англии. Как-то ночью шестеро полицейских загнали их в угол, и вот тут появился я.

— Вы тоже в бегах? — спросил Питер.

— Да, — коротко ответил Крамер, соскользнул со стола, налил холодного кофе в чашку Тьюзди, выпил. — Эмили варит кофе, которым можно дубить шкуры.

Питер пристально наблюдал за Крамером, пока тот пил кофе и возвращался на свое место. Первое впечатление о нем не изменилось. Чувствовалась железная воля. И в то же время Питер не мог совместить Крамера с его чудовищным рассказом. На ум пришло нужное слово — разборчивый. Разборчивость Крамера не оставляла сомнений в том, что он не имеет ничего общего с бессмысленной жестокостью, насыщавшей его рассказ. И все же он входил в банду и являлся ее мозговым центром.

Питер взглянул на руки Крамера, поглаживающие ружье. Чистая кожа, ухоженные ногти. Рыжеволосая Труди, легко доступная каждому из них, по словам Крамера, его не интересовала. Это, да и другие мелочи выделяли его из остальных.

Крамер засмеялся.

— Пытаешься понять, что я за птица, старичок?

— Разве на моем месте вы поступили бы иначе?

Улыбка сползла с лица Крамера.

— Желание познать людей и привело меня в «Причуду» Тьюзди. Прелестное название для этих катакомб, не так ли? Старик всю жизнь боролся за личную свободу, не шел на компромиссы, никого ни о чем не просил, разве что не совать нос в чужие дела. Первый раз он решил кому-то помочь и попал впросак. Ему не надо ничего, кроме свободы, и мне нужна свобода, и парням, и Труди, и тебе с Эмили, и этой девушке из города. Все мы хотим быть свободными. Но тут есть подвох.

— О?

— Свободу мы понимаем по-разному.

— Мы хотим жить, как нам хочется.

— Любой ценой, — продолжил Крамер. — Но мир жаждет видеть нас муравьями. Или ты будешь, как все, или…

— Вы бежите, потому что не хотите становиться муравьем?

— Какая вам разница, почему я бегу?

— Есть разница, — ответил Питер. — Если однажды вас заставили бежать, не исключено, что это может повториться.

Крамер кивнул, словно слова Питера ему понравились.

— Мудро. Но помни, старичок, волноваться тебе надо не только из-за меня. Я кое-как держу их, но один неверный шаг, и они вцепятся тебе в горло. Ты знаешь, почему я бегу? Потому что мне, как и тебе, нравится отыскивать причины, побуждающие людей к действиям.

— Я стараюсь отыскать путь к спасению собственной жизни, — возразил Питер.

— А я пытался найти возможность сделать сносной свою жизнь. Одно и то же.

— Что же случилось? — спросил Питер.

— Я пожадничал.

— Деньги?

— Ты не так умен, как я ожидал, старичок. Я хотел стать богом!

Питер замер. Одно лишнее слово, и Крамер не скажет ему, возможно, самое важное из того, что он мог услышать. Он понял, что Крамер хочет выговориться, хотя бы для того, чтобы оправдаться перед самим собой. Должно быть, его замучила совесть из-за того, что произошло и продолжает происходить. Если сейчас разрушить чары, он может не заговорить вновь.

— Карл Крамер, выпускник тысяча девятьсот шестьдесят пятого года безымянного университета. Шел на диплом с отличием, специальность психология и социология. Удивил тебя, старичок?