Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии 1939-1945 - Лихачев Д. А. - Страница 15

4 октября я увидел Гитлера на полевой кухне 1-й бронетанковой дивизии. Во время обеда я сел напротив него и принял участие в очень дружественной беседе, в которой все присутствующие выражали глубокое удовлетворение по поводу того, что нам удалось избежать войны. Войска стояли вдоль всей дороги, по которой сейчас проезжал Гитлер. Он приветствовал их и был восхищен их видом. Повсюду царила радость. Как и в Австрии в марте, танки были украшены цветами и зелеными ветками. Я отправился в Карлсбад, где перед театром уже ожидал почетный караул, состоящий из солдат трех подразделений – 1-го бронетанкового полка, 1-го стрелкового полка и лейб-штандарта СС. В числе солдат бронетанковой дивизии там стоял мой старший сын, находившийся в тот момент на должности адъютанта в I батальоне 1-го бронетанкового полка.

Перед приездом Гитлера едва успели перекрыть улицы. Он прошел сквозь строй почетного караула ко входу в театр, где его ждал прием местного населения. За стенами театра шел сильный дождь, а внутри царила трогательная атмосфера. Женщины и девушки в национальных костюмах плакали, многие стояли на коленях, отовсюду слышались возгласы радости. Судетские немцы испытали большие лишения, бедность, безработицу и гонения. Многие потеряли всякую надежду. Но сейчас начинался новый день. Мы немедленно принялись за работу, раздавая еду с полевых кухонь, до того момента, пока это не взяли на себя благотворительные организации.

В период с 7 по 10 октября мы занимали и остальные территории, населенные немцами. Я проследовал через Кааден (Кадань) и Заатц (Жатец) в Теплиц-Шёнау (Теплице-Шанов). Наших солдат везде встречали с радостью. На каждом танке, как и на всей остальной моторизованной технике, висели венки из цветов. Огромная толпа молодых людей и девушек на улице иногда даже мешала двигаться нам дальше. Тысячи солдат немецкого происхождения, демобилизованные из чешской армии, возвращались домой пешком, на большинстве из них была еще чешская униформа, а за плечами вещмешки – армия победила без всякого боя. Мы проследовали через первые линии чешских укреплений. Они оказались не столь крепкими, как мы предполагали; но все равно хорошо, что нам не пришлось брать их в кровопролитном бою.

Самой большой радостью для нас был мирный оборот политической ситуации. На эту полоску немецкой земли война могла бы принести особенно много бед, и многие немецкие матери потеряли бы своих сыновей.

В Теплице я остановился на постой в курзале, принадлежавшем князю Клари-Альдрингену. Князь и княгиня встретили нас радушно. Мы познакомились с членами немецко-богемской аристократии и были рады обнаружить, сколь истинными немцами они остались. Я считаю, что лорд Рансимен правильно оценил ситуацию в Чехословакии и что его взгляды в немалой степени поспособствовали сохранению мира в этот раз.

Так или иначе, политическое напряжение несколько ослабло, чему все мы были очень рады. У меня появилась возможность поохотиться на оленя, и за две недели моя коллекция трофеев пополнилась неплохими экземплярами.

1938 год подходил к концу, и солдаты, которые, как и я, не имели ничего общего с политикой, надеялись, что, несмотря на недавний бурный период, теперь настанет мир. Мы считали, что Германии предстоит заняться долгим процессом ассимиляции приобретенных территорий и новых людей; мы верили, что, закрепив свои приобретения, Германия станет таким сильным европейским государством, что сможет мирным путем достигнуть всех своих национальных целей. Я собственными глазами видел и Австрию, и Судеты; несмотря на весь энтузиазм, с которым люди радовались присоединению к рейху, экономическая ситуация на обеих этих территориях была столь плоха, а различия между структурой управления в них и в остальной части рейха были столь велики, что длительный период мира казался мне необходимым для того, чтобы произвести успешное и надежное объединение германских земель. Мюнхенское соглашение, казалось, предоставляло для этого все возможности.

Значительные успехи Гитлера в области внешней политики рассеяли зловещие впечатления о кризисе предыдущего февраля. Даже замена Бека Гальдером на посту главнокомандующего в сентябре потеряла свое значение в свете успеха в Судетах. Генерал Бек ушел со своей должности, потому что не разделял взглядов Гитлера в области внешней политики, считая их опасными. Предложение Бека о том, что всем генералам следует сделать заявление в поддержку мира, Браухич, к сожалению, отверг сразу же, и генералы так никогда и не узнали об этом. Я вернулся из Судет в Берлин в предвкушении продолжительного мирного периода и снова принялся за работу. К несчастью, я ошибался.

Обстановка снова накаляется

Ближе к концу октября по случаю открытия нового крыла гостиницы «Элефант» в Веймаре была устроена местная партийная вечеринка (Gautag). На ней присутствовал Гитлер, и меня тоже пригласили, как командующего XVI корпусом и самого старшего по званию офицера в Веймарском округе. Официальное открытие вечеринки произошло в штадтшлоссе[7], и кульминацией его стала речь Гитлера, которую он произнес перед собравшимися на открытом воздухе. В своей речи Гитлер резко высказывался против Англии, и особенно резко – о Черчилле и Идене. Предыдущую речь Гитлера в Саарбрюккене я пропустил, поскольку был в тот момент в Судетах, и меня очень удивила эта новая напряженность. После речи Гитлера в «Элефанте» состоялось чаепитие. Гитлер пригласил меня за свой стол, и я смог пообщаться с ним на протяжении двух часов. Я спросил его, откуда такая резкость в высказываниях против Англии. Как оказалось, причиной его отношения стал тот факт, что он счел поведение Чемберлена в Годесберге по отношению к себе неприемлемым и был возмущен преднамеренной грубостью некоторых известных лиц, являвшихся к нему с визитом. Послу Англии Гендерсону Гитлер заявил так: «В следующий раз, если хоть один ваш человек придет ко мне неряшливо одетым, я велю своему послу заявиться к вашему королю в свитере. Так и передайте своему правительству». Мне он долго и с негодованием описывал случаи, воспринятые им как недоброжелательные, и заявил в итоге, что Англия не заинтересована в установлении дружественных отношений с Германией. Гитлер переживал это особенно глубоко еще и потому, что изначально он с большим уважением относился к Англии и лелеял мечту о тесном сотрудничестве между нашими двумя странами.

Несмотря на результаты Мюнхенской конференции, Германия вновь оказалась в очень тяжелом положении. От этого неутешительного факта деться было некуда. Вечером в день партийной вечеринки в Веймарском театре давали «Аиду». Я сидел в ложе фюрера, и затем меня пригласили за его стол на праздничном ужине, которым был ознаменован конец празднования. Разговор шел за ужином общий, говорили об искусстве. Гитлер рассказывал о своей поездке в Италию и о том, как был на «Аиде» в Неаполе. В два часа ночи он пересел за столик к актерам.

Когда я вернулся в Берлин, меня вызвал главнокомандующий сухопутными силами. Он рассказал мне о своем желании учредить должность, в компетенцию которой входили бы одновременно управление кавалерией и моторизованными частями – этими двумя родами войск, которые он объединил для себя термином «мобильные войска». Он собственноручно составил список прав и обязанностей, которые возлагались на человека, назначаемого на эту должность, и дал мне почитать этот черновой набросок. В нем говорилось о праве инспектирования и обязанности составления ежегодных отчетов. Но о праве отдавать приказы, контролировать подготовку, издавать инструкции, решать организационные и кадровые вопросы не было сказано ни слова. Я отказался от этой сомнительной должности.

Спустя несколько дней ко мне явился начальник управления личного состава армии генерал Бодевин Кейтель, младший брат главы ОКВ, и стал настаивать, от имени главнокомандующего вооруженными силами, на том, чтобы я пересмотрел свое решение и принял эту должность. Я снова отклонил его предложение и привел свои аргументы. Тогда Кейтель сообщил мне, что идея учреждения этой новой должности принадлежала не Браухичу, а самому Гитлеру. После такого сообщения я уже не должен был напрямую отказываться. Не скрывая своей досады на то, что главнокомандующий не сообщил мне сразу, кто автор идеи, я все же еще раз отказался принять этот пост и попросил Кейтеля объяснить Гитлеру причину моего отказа и передать, что я готов объяснить все лично.